Олег уже был практически в моём кулаке. И куда он делся теперь? Сколько ещё времени я буду бегать за ним, чтобы вытрясти своё?

— На тот свет, — быстро отвечает Дэн.

И меня будто бы молотом Тора с силой бьют по голове, превращая мой мозг в сплошную отбивную.

— Повтори-ка! — шиплю я, пытаясь собраться с мыслями.

— Твой брат с женой погибли в аварии полтора месяца назад. Я понятия не имею, почему эта инфа только сейчас появилась в сети. Кто-то тщательно скрывал это происшествие.

Твою мать!

Вот, значит, как?

Я готовился к своему громкому возвращению последние полгода, представлял, как буду вытрясать из братца всё, что он мне задолжал, но не успел.

— Получается, что я должен буду бороться с его наследниками теперь? — спрашиваю я.

— Бороться там сильно не за что… У твоего брата осталась маленькая дочь и падчерица. Не уверен, что они смогут дать тебе что-то ценное. Фирма практически на дне. Кто-то успешно положил её туда, превратив в тонущее судно. Ну если сможешь отыскать крысу и наказать, может, и сможешь что-то отхватить себе, но не уверен, что это то, на что мы рассчитывали. Быть может, твой брат сам обанкротился, потому что в заголовках пишут именно так. И причиной аварии указывают самоубийство.

Я негромко шиплю себе под нос, пытаясь переварить услышанное. Неужели моего братца заели угрызения совести?

— А я всё-таки попробую, — разочарованным голосом отвечаю я. — Девчонки сейчас где?

— Судя по всему, дома… Падчерица уже совершеннолетняя. В заголовках пишут, что она борется за опеку над сестрой…

— Понял. Дальше узнаю всё у своих племянниц! — цежу я сквозь зубы и кошусь на рыжую, которая уже начинает терять терпение.

Я отключаю телефон и просто иду на выход. Слышу цокот каблуков за спиной, но не оборачиваюсь.

— И куда это ты? Сбегаешь? Испугался, что ли? — спрашивает девица.

— Только не говори, что тебе, с твоим-то характером, будет сложно найти другого мужика, — с рыком отвечаю я и под трель её обвинений о том, какой я хам, гад, импотент и прочие-прочие словечки, присущие оскорблённым девицам, выхожу из гостиницы.

Ловлю такси и еду по адресу, выписанному на бумажку. Надеюсь, что племянницы будут рады встрече со своим любимым и пока ещё незнакомым дядей.

Кто-то начинает тарабанить в дверь. Я вздрагиваю и смотрю по сторонам. Если бы дядь Серёжа уже примчался из командировки, то он предупредил бы о своём визите заранее. Значит, это не он. Кто-то другой… Вот только кто?

Аня кушает и смотрит на меня широко распахнутыми глазками, отмечая тот факт, что я никак не реагирую и не спешу открыть или хотя бы поинтересоваться, кто там пришёл.

— Почему не открываешь? — спрашивает она, отправляя очередную ложку картофельного пюре в рот. — Может это мамочка и папочка вернулись?

Снова укол в сердце. Болезненный, насквозь пронизанный надеждой на то, чего уже не будет. Я поджимаю губы и пытаюсь не позволить слезам снова политься из глаз. Я буду плакать ночью. В подушку. Чтобы сестра не видела мои влажные глаза. Чтобы не слышала рыдания.

— Нет, милая! С облаков вернуться никак не получится. Теперь их дом там, — негромко отвечаю я и с опаской кошусь на окна, которые плотно закрыла шторами.

— Совсем никогда? Даже чтобы поцеловать меня на ночь? Они умерли, да?

Я беззвучно киваю и вздрагиваю, когда стук повторяется. Не знаю, кто там пришёл и почему так настойчиво стучат. Этот мужчина ведь дал мне время до завтра. Могут ли это оказаться они? И если так, то не пора ли вызвать полицию? Я опускаю руку в карман туники и обхватываю пальцами телефон, сжимая его.

Стук повторяется, а с улицы через приоткрытое окно доносится нецензурная брань. Я негромко ругаю себя из-за того, что не убедилась, что закрыла все окна, и медленно двигаюсь в сторону двери, попросив Анютку оставаться на кухне.

— Кто там? — спрашиваю я, сжимая в руках тяжёлый фарфоровый подсвечник.

Если они каким-то образом проберутся в дом, я буду отбиваться.

— О! Первый контакт вышел неудачным! — фыркает мужчина, покашливает, прочищая горло, и кричит: — Может, откроете? Не привык общаться, не видя лиц.

— Не открою, потому что мы не ждали гостей. Вы, видимо, ошиблись!

Я прикусываю нижнюю губу и маякую Ане, чтобы молчала. Она поджимает губы, испуганно глядя на меня.

— Ошибся? Мне кажется, нет… Меня зовут Даниил Громов. Я брат Олега.

В висках начинает пульсировать. Отчим рассказывал о своём брате, но он не желал ничего знать о том, говорил, что лишился семьи из-за него… Сердце стало с силой ударяться о грудную клетку.

— Чего молчите? Откроете или я буду вынужден стоять тут всю ночь и обивать порог, пока ко мне не смилостивятся? Я приехал к брату…

— Вы опоздали! Его больше нет, — тяжело вздыхаю я и прислоняюсь к стене спиной.

— Вы не поверите, но я узнал об этом только в аэропорту! Послушайте, я замёрз, на улице ветер. Впустите меня хотя бы переночевать.

Рука тянется к замку, но я запрещаю себе открывать. Нельзя. Это может оказаться обман. Я не должна подвергать жизнь сестры опасности.

— Простите, но вам лучше поискать гостиницу! Я не стану открывать дверь незнакомцам…

— Серьёзно? Я вырос в этом доме! Это мой дом не меньше, чем моего брата, и я должен ночевать на улице? — захлёбывается удивлением незнакомец.

— Получается, что так. Прекратите беспокоить нас и пугать ребёнка. Всего доброго.

Я ставлю подсвечник на комод, чтобы на всякий случай под рукой в коридоре было что-то тяжёлое, на цыпочках подхожу к окну и быстро закрываю его, чтобы не столкнуться взглядами с незнакомцем. Его тень успевает мелькнуть на звук закрывшегося окна, но я уже задёргиваю шторы и возвращаюсь к Анютке. Обнимаю её и целую в макушку.

— Ну всё! Перестань волноваться так! Всё будет хорошо! Этот дядя просто ошибся адресом.

— Он сказал, что брат Олега. Он говорил про папу? — спрашивает Аня и тянет в рот указательный пальчик. От нервов она начала сосать палец, и я не знаю, как бороться с этой дурной привычкой.

— Нет. Дядя просто ошибся адресом, милая! — отрицательно мотаю головой я.

Я беру Аню за руку и не обращая никакого внимания на возмущения незнакомого мне человека, веду малышку наверх.

Ноги ватные и едва слушаются меня. Я делаю всё на автомате: читаю сестре сказку чересчур сухим голосом, накрываю её одеяльцем, когда она засыпает, целую в щёчку и выхожу, оставляя включенным ночник.

Наверное, лучше мне сегодня остаться ночевать в её комнате, на всякий случай?

Стоит только выйти в коридор, как кто-то хватает меня со спины и не позволяет закричать, зажимая холодной ладонью рот.

Я реагирую быстро: спасибо отчиму за то, что научил некоторым приёмам самообороны. Удар локтем в предплечевую область ослабляет хватку нападавшего, и я вырываюсь из его рук. Разворачиваюсь к нему лицом, принимая боевую стойку, и застываю на месте, видя мужчину, так похожего на Олега, но в то же время совершенно другого. Это он — его брат. Но как он пробрался в дом?

— Что вы тут делаете? — спрашиваю я.

— Ты могла спросить это до того, как врезала мне? — цедит он сквозь зубы и потирает ушибленное место.

— Не следовало хватать меня и пробираться в дом, как самый настоящий вор. Я могу постоять за себя! — А ты оставила мне другой выход? — ворчит он. — Точнее, вход. Уж не знаю, что успел наплести про меня мой покойный брат, но я могу всё объяснить.

— Да неужели? — я немного остываю и кошусь на дверь в спальню Ани, желая убедиться, что она не проснулась от шума. — Как вы сюда попали?

— Ну, во-первых, ты! Я терпеть не могу, когда мне выкают милые девушки твоего возраста. Чувствую себя древним мамонтом, с которого сыплется песок. Во-вторых, мы с тобой родственники, как ни крути, так что будь хоть чуточку снисходительнее. В-третьих, я вырос в этом доме и знаю каждую лазейку. Ты о люке на чердаке никогда не слышала?