К щекам Валери прихлынул жар.

– Вот как? И кто же это был?

– Это был экземпляр из рода кожистых.

– Кожистых? Что это значит?

Роджер улыбнулся, медленно окинул ее взглядом с ног до головы, и в его глазах словно вспыхнули тлеющие угольки.

– Это значит без оперения.

Валери густо покраснела.

– Вы за мной шпионили!

Роджер, ничуть не пристыженный, только рассмеялся.

– Шпионил? А кто разделся донага средь бела дня и резвился в прозрачной воде? Черт побери, Валери, я за вас беспокоился!

– Думаете, это дает вам повод за мной подсматривать?

– Ничего подобного я не думаю! Я боялся, что вы заблудились. Вы же не предупредили, когда собираетесь вернуться.

Валери сорвалась на крик:

– Как я могла предупредить, когда вернусь, если вы со мной не разговаривали?

Роджер поднял руку и примирительно сказал:

– Ладно-ладно, успокойтесь.

Но Валери уже разошлась так, что не могла быстро успокоиться, она кипела от возмущения.

– Безобразие! Как вы смели за мной подглядывать?!

Роджер лукаво усмехнулся:

– Как? В бинокль, вот как.

– Ах вы извращенец несчастный, низкий тип...

Роджер вздохнул.

– Валери, успокойтесь, честное слово, я не собирался за вами подглядывать. Послушайте, наш разговор принял какой-то неподходящий оборот. Давайте начнем сначала, ладно?

Валери только сердито смотрела на него, не отвечая.

– Вообще-то я собирался сказать, что сегодня утром вел себя глупо и хочу извиниться.

Валери так оторопела, что потеряла на мгновение дар речи.

– Не могли бы вы облегчить мне жизнь? Я не очень силен в извинениях.

– Это я уже заметила.

Роджер в упор посмотрел ей в глаза:

– Валери, простите меня, и давайте покончим с этим, хорошо?

Несколько секунд Валери взирала на него с негодованием, но потом вздохнула и чопорно ответила:

– Так и быть. В конце концов, нам ведь еще предстоит работать вместе.

– Не слышу энтузиазма, по-моему, вы говорите не очень искренне, – упрекнул Роджер.

Валери с вызовом подняла голову:

– Что ж, мне очень жаль, если вас это не устраивает, потому что ничего больше я не могу вам предложить.

Роджер упрямо покачал головой и стал приближаться к Валери.

– Нет, я не удовлетворен, давайте помиримся по-настоящему.

Его неумолимое приближение и упрямый блеск в глазах не на шутку встревожили Валери. Она попятилась.

– Одно то, что вы меня увидели, еще не означает, что вы можете...

– Могу что, дорогая?

Роджер не ждал ее ответа, да и времени для него не оставил. Он быстро преодолел оставшееся между ними расстояние, привлек Валери к себе и впился в ее губы поцелуем. Поцелуй был крепким, почти болезненным. Роджер крепко прижал Валери к своему телу. Она почувствовала, что его руки дрожат от острого желания. Языком он решительно раздвинул ее губы и заставил разжать зубы. Валери казалось, что мир вокруг нее пошатнулся. Настойчивость губ Роджера, сама его близость подействовали на нее так сильно, что бна смогла только застонать и ответить на его поцелуй. Оторвавшись от ее губ, Роджер стал покрывать жадными поцелуями ее шею, ухо, волосы.

– Ты до сих пор мокрая, – прошептал он, отводя ее волосы и целуя чувствительную кожу за ухом. – Валери, как же ты прекрасна! Господи, я не могу отвести от тебя глаз!

– Роджер!

В ее возгласе смешались мольба о пощаде и жажда удовлетворения. Но Роджер снова припал к ее губам, и она потеряла способность думать о том, почему это не должно происходить, и даже забыла, из-за чего она на него сердилась. Валери мечтала только об одном, чтобы это невыносимое напряжение, ужасное отчуждение, от которого они оба так страдали, кончилось.

– Скажи, когда ты купалась обнаженная и потом лежала на камне, ты думала обо мне?

– Да, – призналась Валери, не чувствуя за собой никакой вины.

– И что же ты представляла? Расскажи.

Валери затрепетала.

– Вот это.

Роджер застонал и снова стал ее целовать. Когда он начал расстегивать ее рубашку, Валери было напряглась, но он прошептал:

– Расслабься.

Расстегнув ее рубашку, Роджер щелкнул застежкой бюстгальтера. Сдвинув кружевные чашечки в стороны, он склонился над ее грудью и взял в рот один сосок. Валери ахнула. Ее соски и так уже настолько налились и затвердели, что стали почти болезненными, а колдовские губы Роджера вытворяли с ними нечто невообразимое. Он вобрал в рот еще больше нежной плоти и одновременно беззастенчиво просунул руки под пояс ее джинсов и, сжав пальцами ягодицы, еще крепче прижал девушку к себе. Валери едва дышала. Она покрылась гусиной кожей, а тело само собой инстинктивно выгнулось так, чтобы бедра крепче прижимались к его возбужденной плоти. Она ощутила тяжелую, болезненную пульсацию между бедер. В эти мгновения Валери больше всего хотелось почувствовать Роджера внутри себя.

– Ты великолепна, – выдохнул он, быстро лаская сосок языком. – Ты знаешь, что я мечтал об этом со вчерашнего дня? Черт, даже не со вчерашнего, пожалуй, я хочу этого с той самой минуты, как впервые тебя увидел. У тебя самая сексуальная на свете попка, самые сладкие груди...

– Роджер...

Чувствуя, как она содрогнулась, он приказал:

– Стой спокойно.

– Но ты меня с ума сводишь, – прошептала Валери, задыхаясь.

– Вот и хорошо.

Не давая ей отступить, Роджер снова сжал пальцами податливую плоть, продолжая сладкую пытку. Когда он выпрямился, чтобы снова поцеловать ее в губы, Валери поняла, что пришла ее очередь его раздевать. Она расстегнула его рубашку и пробежала пальцами по твердой мускулистой груди. Роджер стал ласкать языком ее ухо. Глядя вниз, Валери прошептала:

– У тебя на груди среди темных волосков попадаются седые, они такие милые...

Роджер окаменел и вдруг разорвал объятия так внезапно, что Валери показалось, будто ее окатили ледяной водой. Несколько долгих мгновений он стоял неподвижно и, казалось, сосредоточенно к чему-то прислушивался. Затем еще дрожащая Валери, чувствуя себя уязвленной, вдруг увидела, как он схватил со стола бинокль и метнулся к окну, на ходу заправляя рубашку в джинсы.

– Это певун Бахмана! Его песню я где угодно узнаю!