Когда Карл вошел в офис несколько минут спустя, Кимберли посмотрела на него со своей многозначительной ужимкой.

– Хэнк прислал очередную санкцию, – кратко заметила она. – На этот раз немного позже.

Карл затравленно посмотрел на нее и ничего не сказал. Он тоже ждал послания от Хэнка Пагсли в последние дни. Но в связи с задержкой втайне надеялся, что, возможно, Хэнк больше не будет пересылать деньги в Швейцарию. Может быть, он решил сменить банк, или переехал на западное побережье… или, может быть, его уже арестовали за уклонение от налогов? Карл в отчаянии покачал головой: Хэнк жив, здоров и продолжает проделывать свои старые трюки, так что нечего надеяться на какие-то перемены.

– Я сделаю перевод в конце дня, – тихо сказала Кимберли с явным удовольствием, как будто собиралась съесть что-то вкусненькое.

Карл по-прежнему молчал, размышляя, как долго он сможет выдержать все это. Последние несколько месяцев он чувствовал себя так, словно все время плыл против течения, постоянно борясь с ним. Оно было сильнее него, и, казалось, Карл ударялся о подводные камни каждый раз, когда видел сообщение от Хэнка Пагсли. Ему ужасно хотелось, чтобы течение повернуло и вынесло его на безопасный берег, где он смог бы отлежаться и восстановить дыхание. Он пытался уловить в глубине серых глаз Кимберли хотя бы мимолетное проявление слабости, надеясь, что ей также тяжело испытывать постоянное напряжение, однако встречал в них жесткое сопротивление его невысказанной мольбе – пора прекратить мошенничать! Ее глаза были холодными и безжизненными, словно у изваяния, лишенного всяких чувств. Карл резко отвернулся, испытывая к ней отвращение.

Во время ленча Кимберли отправилась к себе домой, чтобы взять драгоценную компьютерную дискету с кодами, которую хранила среди книг на полке. Затем взяла такси и вернулась назад на Уолл-стрит. Весь оставшийся день она работала в приподнятом настроении, предвкушая новое пополнение своего банковского счета. Перед ее глазами мелькали суммы, высвечиваясь на зеленом экране, номер текущего счета Хэнка, затем номер ее швейцарского счета: 23007 4810 66792. Кимберли знала его наизусть. Цифры прочно запечатлелись в ее голове, и теперь ей не надо было лазить в записную книжку, чтобы набрать номер своего счета. Она хорошо помнила его, как и сумму, которая была указана в последнем банковском сообщении из Цюриха, – более двух миллионов долларов. Сегодняшний перевод увеличит ее почти до двух с половиной миллионов.

На губах Кимберли блуждала улыбка. Она снова размечталась, как двенадцатилетняя девочка, которая когда-то стояла на Таймс-сквер. Теперь в мечтах она унеслась на берега Средиземного моря, где плещутся голубые, как сапфир, волны и круглый год светит солнце.

В половине пятого Карл сказал, что идет на совещание.

– Хорошо, – ответила Кимберли. – Увидимся после… позднее, – поправилась она на случай, если кто-то вдруг услышит их разговор.

Время тянулось медленно, и внутри у нее все сжималось от волнения. Без десяти пять она достала из сумочки кассету и положила ее в карман, как всегда добавив туда пачку сигарет, чтобы можно было объяснить, почему он оттопыривается, если кто-то обратит на нее внимание. Без пяти пять Кимберли еще раз мысленно повторила все операции на компьютере: любая неточность или задержка могли оказаться роковыми. Без двух минут пять она спустилась в опустевший вестибюль и незаметно прошла к лифту, который доставил ее в полуподвал, где находился главный компьютер.

К счастью, там никого не было. Надоедливая Лиз уже ушла вместе с другими операторами, и только один из охранников рассеянно посмотрел на нее из своего застекленного офиса, когда она прошла мимо по коридору. Они обменялись улыбками, так как знали друг друга почти два года. Кимберли поспешила к компьютеру и заняла свое место за клавиатурой.

Сначала надо убрать дискету, обслуживающую текущие счета. Кимберли сделала это, увидев, что пустой экран замерцал, уже не сообщая никакой информации. Затем она достала из кармана дискету для иностранных переводов и осторожно загрузила ее в компьютер, ожидая, что экран вновь засветится живым светом и на нем появится необходимая картинка, чтобы можно было последовательно набрать реквизиты Хэнка Пагсли и код ее собственного иностранного счета.

Внезапно она похолодела, уставившись на экран. Что-то случилось! Произошел какой-то сбой, и на мгновение ее охватила паника. Кимберли перезагрузила свою дискету, но компьютер по-прежнему оставался немым. На дисплее ничего не было. Он смотрел на нее своим пустым экраном, словно глаз огромной мертвой рыбы.

Кимберли быстро оглядела комнату. У нее оставалось в запасе несколько минут, прежде чем охранники начнут обход, и она в качестве эксперимента загрузила ту дискету, которая раньше была в компьютере. Через несколько секунд послышался привычный сигнал, экран ожил, на нем высветились имена и цифры, соответствующие текущим счетам клиентов. Кимберли с ужасом смотрела на машину, лицо ее побледнело. «Все это означает только одно», – подумала она. В отчаянии пытаясь доказать, что она ошибается, Кимберли опять вынула чужую дискету и загрузила свою. Опять ничего. Экран не подавал никаких признаков жизни. Казалось, этот враждебно настроенный электронный ящик издевался над ней, не оставляя никаких надежд своей бесплодной пустотой.

Сжав губы, Кимберли сунула свою дискету в карман, вновь поставила исходную и быстро вышла из комнаты, страшно расстроенная и злая. Она даже не заметила, что охранники уже начали обход.

Вернувшись в офис, она стала ждать возвращения Карла с совещания, испытывая досаду и страх. Ее одолевали дурные предчувствия.

Как только появился Карл, Кимберли вскочила из-за своего стола и устремилась в его комнату, прикрыв все двери.

– Что-то произошло с моей дискетой! – сказала она тревожным шепотом. – Я не смогла осуществить перевод.

Карл почти упал на свой стул, бледный, изможденный, глядя на нее с ненавистью. Его голос был угрожающе тихим и спокойным:

– Что случилось?

Кимберли пожала плечами:

– Не знаю! Ясно только одно – моя дискета стерта! На ней ничего нет. Ты должен снова взять оригинал из офиса Джейка, чтобы я могла сделать другую копию.

– Ты прекрасно знаешь, что это невозможно! – резко сказал Карл. – Джейк недавно ввел новую систему охраны, и теперь оригиналы находятся под замком двадцать четыре часа. Доступ к ним имеют только Джейк и его заместитель. Я никоим образом не могу даже приблизиться к ним.

Кимберли знала, что он говорит правду, и от этого разозлилась еще больше.

– Проклятие! – прошипела она, с трудом сдерживаясь. – Как я теперь буду переводить деньги Хэнка? Что нам делать? Что же все-таки произошло, черт побери! – Она начала ходить туда-сюда по комнате, чувствуя, что с каждой минутой ей все труднее держать себя в руках. Внезапно она приблизилась к Карлу, сверкая глазами: – Я уверена, что это ты испортил мою дискету! Она находилась в моей комнате весь день после ленча!

Карл посмотрел на нее ледяным взглядом, чувствуя что-то вроде облегчения, которое постепенно проникало в его сознание. Если ее дискета стерта, то теперь она не сможет переводить деньги Хэнка на свой счет. Ее мошенничеству пришел конец! Раз и навсегда! От этой мысли у него даже закружилась голова. Неужели действительно сбылось то, о чем он мечтал ночью и днем?

– Я даже не заходил сегодня к тебе, – услышал он свой голос как бы со стороны. – Вспомни, я все время был здесь с клиентами, а потом ушел на совещание.

Кимберли помрачнела: действительно, так и было.

– Тогда в чем же дело? – хрипло спросила она.

– Мне неизвестно, что случилось. Знаю только одно, завтра первым делом необходимо перевести деньги Хэнка Пагсли нормальным путем.

– Черта с два! – взорвалась Кимберли.

– Обязательно! – сердито настаивал Карл. – Дата перевода указывается в банковском отчете. Деньги должны быть незамедлительно сняты с текущего счета его фирмы, а если этого не произойдет, он может что-то заподозрить. Ежемесячно он получает от нас официальный отчет, из которого видны поступления и расходы по его счету в нашем банке, так что завтра утром мы должны во что бы то ни стало переслать его деньги. Надеюсь, что менеджер банка в Цюрихе не свяжется с ним и не спросит, почему впервые его деньги переведены с опозданием.