– Чего мне ждать? – возразила она. – Когда я умру от голода?

Однако вечером, сидя на концерте и наблюдая, как Бернард дирижирует огромным оркестром, ощущая, как его музыка чарует весь зал, ее раздражение и обида исчезли. Чудесные мелодии глубоко проникали в душу, заставляя преклоняться перед этим талантливым человеком, чья музыка волновала миллионы людей. «И он принадлежит мне, – думала Джесика, переполненная чувством. – Я должна заботиться и ухаживать за ним, любить и обожать его. Со мной он проводит ночи…» В этот момент она поняла, как, должно быть, завидуют ей другие женщины. Бернард был не только богатым и преуспевающим человеком – он был звездой и музыкальным гением. «Мне повезло, что я встретила его, – размышляла она, в то время как звуки скрипок волновали ее сердце. – Я должна ценить его еще больше, – решила Джесика под звуки труб и литавр, испытывая волнение, от которого по спине пробегал холодок. – Надо помнить, что Бернард – великий человек, – пришла она к выводу, и глаза ее увлажнились от чувств, вызванных музыкой. – Я люблю его всем сердцем, разумом и душой».

На следующее утро они завтракали в номере. Атмосфера была весьма прозаической. Бернард все время ворчал, недовольный то одним, то другим: концерт, считал он, прошел отвратительно, первую скрипку следовало бы просто убить, вечер после концерта испорчен и почему машина задержалась на сорок минут, чтобы доставить их в отель? Он плохо спал, потому что в комнате было слишком жарко, а под утро его разбудил шум: под окнами их спальни рабочие ремонтировали дорогу. Он продолжал выискивать недостатки во всех и во всем, пока Джесика наконец не взорвалась. Теперь это было совсем не то божественное создание, которое она возвела на пьедестал прошедшим вечером, а вздорный, избалованный мальчишка-старик, полагавший, что весь мир должен крутиться вокруг него.

– О, Бернард, замолчи, ради Бога! – раздраженно воскликнула она. – Тебе ничем не угодишь! Ты всегда на что-нибудь жалуешься. Почему ты не можешь никак успокоиться? Ты не чувствуешь себя счастливым, если тебе не удается отыскать какие-нибудь недостатки.

– Не говори ерунды! – возмутился Бернард. – Просто я не терплю разгильдяйства. Посмотри сама, что произошло минуту назад! Я хотел поговорить по телефону с Парижем… а эта дура-оператор прервала меня. – Он выглядел таким обиженным, как будто ему нанесли смертельное оскорбление. – Это значит, теперь я должен еще раз звонить, а мне гораздо приятнее заняться другими делами, чем бесполезно тратить время на пререкания с глупыми девчонками на коммутаторе.

– Хочешь, я свяжусь с Парижем, – предложила Джесика, – лишь бы ты успокоился, – тихо добавила она.

– Что ты сказала? – заорал Бернард.

– Я сказала, что готова на все, лишь бы ты успокоился, – мрачно повторила она. – Ты слишком растрачиваешь себя по пустякам, а жизнь так коротка.

– Нет, я не успокоюсь! – Он кипел от негодования. – Я имею право требовать, чтобы операторы на коммутаторе работали как следует… И мне непонятно, почему я должен терпеть жару и шум в спальне пятизвездочного отеля. Что ты на это скажешь? Отвечай! Неужели «Ройал-Вестминстер» допустил бы, чтобы под окнами гостей ранним утром с грохотом велись ремонтные работы или центральное отопление постоянно было включено, несмотря на жару?

– Неправда! Отопление не было включено прошлой ночью…

– Почему ты всегда споришь со мной? – прервал он ее обиженным тоном. – Почему ты не поддерживаешь меня, когда что-то делают не так, как надо? Я ждал от тебя преданности, Джесика…

– О, все это так нелепо! – воскликнула она, вставая. Резко поставив на стол чашку с кофе, она заявила: – Я хочу принять душ. – Джесика убежала в ванную комнату и заперла за собой дверь.

Бернард настолько разозлил ее, что она была готова запустить в него чем-нибудь. «Как может такой талантливый человек, – думала она, – опускаться до уровня плохо воспитанного, избалованного мальчишки?»

Вернувшись в спальню, чтобы одеться, она услышала, как Бернард разговаривает по телефону в соседней комнате – так весело, как будто ничего не случилось. «Ему все нипочем», – думала Джесика. Однако она порядком устала от таких эмоциональных всплесков.

На следующий день они уже были в Париже, где Джесике предстояло окончательно убедиться, насколько скверным был характер Бернарда.

Они остановились в отеле «Георг V». Через два дня Бернард должен был давать концерт в Музыкальном театре Парижа. Как обычно, им предоставили самый лучший номер и обслуживание по высшему разряду.

Когда Бернард и Джесика приехали из Милана, было уже довольно поздно, и они сразу легли спать, а проснулись только в полдень. Согласно расписанию у Бернарда этот день был «свободным», но по опыту Джесика знала, что это значило. Бернард часами разговаривал по телефону со своими друзьями, знакомыми и коллегами, где бы они ни были: в Европе, в Австралии или в Америке. А затем ему предстояли встречи, когда он лично проверял все детали подготовки к предстоящему концерту, хотя существовала масса людей, чья работа заключалась именно в этом. Наконец ближе к вечеру он опять встречался с десятками людей. И всегда было одно и то же: бесконечные обязательства в ущерб самому себе, из-за чего Джесике приходилось постоянно либо ждать его, либо таскаться вместе с ним. Сегодня она решила поступить по-своему. Она не была в Париже целую вечность и решила совместить осмотр достопримечательностей с посещением магазинов.

Бернард всплеснул руками.

– Опять магазины? – простонал он. – О Боже, неужели тебе нечем заняться, кроме покупок? Должно быть, ты уже истратила целое состояние, пользуясь моими кредитными карточками, на тряпки.

Джесика едва не задохнулась от возмущения, пораженная в самое сердце его несправедливыми словами.

– Но ведь ты сам настоял, чтобы я пользовалась твоими кредитными карточками! Ты заявил, что мне не стоит поднимать шум из-за того, что я не могу теперь сама зарабатывать на жизнь… И я вовсе не потратила состояние на тряпки! – Разозлившись, Джесика подскочила к нему, сверкая глазами.

Бернард холодно посмотрел на нее.

– Ты все время покупаешь одежду, – сказал он осуждающе. – Каждый раз я вижу тебя в чем-то новом, и на каждый мой концерт ты являешься в другом вечернем платье. Почему ты так заботишься о своих нарядах? Ты не из тех, кто привлекает внимание публики. Кто смотрит на тебя? – Он высокомерно махнул рукой и снова принялся за чтение газеты.

– Ничего более гадкого я никогда не слышала! – взвилась Джесика, ошарашенная его грубостью и высокомерием. – Не смей так разговаривать со мной! Может быть, я и не звезда, но я женщина! И нечего упрекать меня тем, что ты платишь за мои наряды. Ты знаешь, я вполне могу сама зарабатывать на жизнь!

Бернард пожал плечами, всем своим видом показывая, что ему надоел этот разговор, и решил охладить ее пыл:

– Короче, перестань тратить так безрассудно мои деньги! Джесика схватила свою сумочку, достала кошелек и начала вытряхивать кредитные карточки.

– Вот! – крикнула она. – Вот еще и еще! – Пластиковые карточки посыпались на Бернарда, ударяясь о его чашку с кофе и покрывая стол. – Забери их! Я скорее умру, чем воспользуюсь ими теперь. Ты мелочный, гадкий тип и… – Голос ее сорвался, из глаз покатились слезы ярости, падая на атласный халат. Она громко всхлипывала.

Бернард посмотрел на нее, прищурив глаза, затем сложился пополам и разразился хохотом. Плечи его тряслись, лицо покраснело от смеха.

Джесика вытерла слезы ладошкой и посмотрела на него, подозревая подвох.

– Что здесь смешного? – возмутилась она.

– Ты… ты… О!.. – Он снова закатился от смеха, мотая головой из стороны в сторону и бессильно откинувшись на спинку дивана.

Джесика плотнее запахнула халат, стараясь принять достойный вид, однако это было не так-то просто: растрепанные волосы, покрасневшие глаза. Ее грудь вздымалась от непроизвольных всхлипываний.

– Я не вижу ничего смешного.

– Ты! – задыхаясь, сказал Бернард, вытирая глаза. – Ты выглядишь ужасно смешной. Я никогда не видел, чтобы взрослая женщина могла так быстро превратиться в несмышленого ребенка! – Он снова засмеялся. – Взгляни на себя со стороны! Ну чем ты так расстроена?