Она так и не заставила себя улыбнуться в ответ. Ведь праздничный пир закончился, и сейчас их с Альварадо отведут в спальню. По обычаю, им предстояло провести там несколько дней. Изабель словно приросла к месту, почувствовав, что на нее смотрит Роб.

Изабель ничего не смогла с собой поделать: их взгляды встретились — впервые за эти месяцы.

Казалось, он смотрит ей в самую душу. Изабель вздрогнула и отвернулась.

— Вставай, дорогая, вставай, — вполголоса повторял ее муж по-французски.

Изабель повиновалась. Перед мысленным взором возникало то лицо Роба, то массивная кровать под балдахином, О Господи! Как она заставит себя отдаться Альварадо? Как?!

А вдруг он поймет, что невеста не девственница?

Изабель вдруг вспомнила, с какой настойчивостью Хелен прятала булавку в складках ее платья. Каким-то образом компаньонка узнала правду. Изабель дрожала от страха.

А толпа с шумом вынесла их прочь из зала.

В темноте он гладил ее обнаженные бедра, грудь, живот. Изабель лежала неподвижно, ни жива ни мертва, крепко зажмурившись. Перед глазами упрямо вставало лицо Роба, их страсть, их любовь.

Он заговорил по-испански низким, осипшим от возбуждения голосом.

Изабель не понимала ни слова, она словно со стороны услышала свой сдавленный плач.

— Не надо бояться, — шептал он, навалившись сверху, Изабель застыла: он был готов к соитию, а она не в силах даже шелохнуться в ответ. Разве такое возможно? За что? За какие грехи Господь наслал на нее еще и эти муки?

Он вошел в нее — не сразу, с большим трудом. Изабель не удержалась и вскрикнула, потому что ей было больно.

Последовал новый поток испанских слов — видимо, ее пытались утешить.

Изабель напряглась всем телом. По лицу струились слезы. Слишком поздно она осознала всю глубину совершенной ошибки. Слишком поздно поняла, что по-прежнему любит другого.

— Ну прости, прости, — торопливо шепнул он, и на этот раз его настойчивые толчки увенчались успехом.

Изабель разрыдалась во весь голос.

Солнечный свет, проникавший в комнату сквозь неплотно прикрытые ставни, разбудил Изабель.

И в тот же миг в сознание ворвалась грубая, отвратительная реальность. Она стала женой графа Педрасы.

Отчаяние всколыхнулось в душе с новой силой. Изабель нерешительно приоткрыла глаза. Оказывается, вторая половина кровати была пустой. Она с облегчением зажмурилась в надежде вернуться в блаженное забытье, но сон больше не приходил.

При мысли, что им по традиции предстоит провести в этой спальне еще несколько дней, Изабель чуть не зарыдала.

Наконец она заставила себя сесть и протереть глаза. Сейчас ей ужасно не хватало преданного ласкового Зевса или хотя бы Хелен! Итак, это случилось. И Изабель остается лишь смириться со своей участью и ублажать мужа до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Соскользнув с кровати, она уставилась на бурые пятна крови. Накануне она исколола булавкой все бедро, а супруг даже не потрудился полюбоваться доказательствами ее девственности.

Роб говорил, что женился на богатой вдове, и ей всегда казалось, что эта женщина должна быть старой и непривлекательной. Изабель было тошно вспоминать о той юной красотке, что сидела за праздничным столом.

«Перестань себя мучить!» — приказала себе Изабель. Но это было сильнее ее, и она снова и снова содрогалась от отвращения к чужаку, ставшему ее мужем — каким бы знатным и богатым он ни был, — и от ненависти к Анне де Уоренн.

Изабель накинула на голое тело пеньюар и подошла к своему сундуку. На самом его дне лежал пухлый томик стихов.

Она замерла, прижимая книгу к груди.

А потом метнулась обратно на кровать и вытащила три письма, спрятанных между страниц. Все три послания остались нераспечатанными, и все они были от Роба.

Изабель в замешательстве смотрела на нетронутые печати. После их первой встречи Роб постоянно пытался связаться с нею, а у Изабель не хватило духа вернуть письма нераспечатанными или просто швырнуть в огонь. Она хранила их до сих пор.

Вздрагивая от страха, стараясь не слушать здравый смысл, предостерегавший ее от этого безрассудного и опасного шага, она поддела ногтем печать на одном из писем.

«Моя дорогая Изабель, — говорилось в письме, — примите мои самые сердечные поздравления по случаю вашей помолвки с Альварадо де ла Барка. Уверен, что вы вполне достойны столь удачной партии. Дорогая кузина, я постоянно вспоминаю о вас и сожалею, что мы так долго пребывали в разлуке. Надеюсь, вы удостоите меня аудиенции до вашей свадьбы. Нам есть что вспомнить и о чем поговорить, не так ли?

С выражением самой преданной братской любви, ваш адмирал Роберт де Уоренн».

Изабель уставилась на письмо. Оно дрожало так, что трудно было разобрать буквы. Нет, это не письмо — это дрожала ее рука…

Что он хотел сказать этим посланием?

Изабель едва дышала. «Преданная братская любовь… удачная партия…» Он что, издевается?

«Братская любовь…» Неужели это все, что он теперь чувствует?

А вдруг он все еще любит ее? И добивался встречи, чтобы признаться в этом?

Она снова и снова перечитывала письмо, стараясь угадать, что скрывается за учтивыми, ничего не значащими строчками.

Решение пришло словно само по себе. Она во что бы то ни стало должна повидаться с Робом и выяснить, любит ли он ее по-прежнему, потому что она так и не разлюбила его.

За дверью послышалась тяжелая поступь человека, обутого в сапоги.

Изабель застыла от страха. Но уже в следующий миг письмо вместе с конвертом и двумя другими посланиями было спрятано в книгу. Изабель обнаружила, что обломки алой восковой печати все еще валяются на постели, и едва успела сесть прямо на них, когда в комнату вошел Альварадо.

Он внимательно посмотрел на свою молодую жену.

Изабель затаилась, понимая, что если он сейчас обнаружит эти письма, то все конечно.

— Изабель? Ты больна?

— Я чувствую сильную слабость, — прошептала она онемевшими губами.

— Ты ничего не ела со вчерашнего вечера. — Его проницательный взгляд остановился на книге, которую она прижимала к груди.

Изабель почувствовала себя обреченной. Слишком поздно что-либо скрывать!

Он приблизился, и книга оказалась у него в руках.

— Стихи? — заметил он, мельком взглянув на обложку, и положил томик на стол, рядом с подносом, на котором стоял холодный завтрак и кружка эля. — Терпеть не могу это пойло, — раздраженно произнес Альварадо. — Неужели так трудно запомнить, что я пью вино?

Изабель покосилась на стол, обмирая от страха: ей показалось, или уголок письма действительно выглядывает из книги?

— Милорд, позвольте вас заверить, что отныне я сама буду заботиться о том, чтобы вам подавали самое лучшее вино, — торопливо заверила она.

— Я очень доволен тобой, Изабель, — сообщил граф с заметно потеплевшим взглядом.

Она была бы рада покраснеть, как и положено целомудренной и скромной супруге, — вот если бы кровь не стыла в жилах от ужаса…

— Я рада, — прошептала Изабель, а его взгляд разгорался все сильнее.

— Я шел сюда с намерением разделить с тобой завтрак. Но при виде такой красоты в голову приходят совсем другие мысли.

Изабель замерла, не смея шелохнуться.

Он шагнул вперед и положил руки ей на плечи, а она была не в силах оторвать взгляд от забытой на столе книги.

— Я подумал о том, что нам нужно зачать наследника, — хрипло промолвил он.

— Смею признаться, что и я думала именно об этом, милорд. — Изабель все-таки заставила себя посмотреть ему в лицо и даже улыбнуться.

Хэмптон-Корт. 4 августа 1554 года

Дождь лил как из ведра.

Перестук тяжелых крупных капель вторил тревожному биению ее сердца. Изабель стояла под крышей галереи, выходившей в небольшой внутренний сад, и старалась как можно ниже надвинуть на лицо капюшон плаща.

Каждая секунда ожидания тянулась целую вечность и превращалась в пытку. Изабель пришлось прибегнуть к услугам Хелен, чтобы передать Робу осторожно составленное письмо с просьбой о свидании. Но захочет ли он прийти?