Ничего от девочки-тусовщицы. И не скажешь, что ей двадцать восемь лет. Выглядит старше, более взрослой, зрелой.

На мгновенье меня охватила ярость при мысли, что этот перекачанный сопляк касается ее тела. Что она стонет и извивается под ним, произнося его имя.

Да что это со мной? Мой братец перетрахал целый взвод баб. И никогда мне не было до этого дела. Но здесь, при взгляде на статную фигурку, обтянутую шелковым топом, меня обуяло такое возбуждение, что в штанах неожиданно стало тесно.

Ей-богу, как подросток озабоченный. Отложив фото в сторону, я стал искать темные пятна в ее биографии. Но ничего. Черной кляксой в ее жизни было лишь замужество. В остальном все было идеально: идеальная дочь, идеальная бизнесвумен с собственным юридическим агентством. Весьма успешным, кстати. И это заслуга отнюдь не денег отца.

И вот ей я собираюсь сделать ребенка. Почему-то при мысли об этом перед глазами возник образ голубоглазого малыша с рыжими кудряшками.

Я захлопнул папку. Эта дамочка не должна вызывать у меня никаких эмоций, совершенно никаких! Эмоции — это слабость.

Об этом я и вспоминал сегодня, когда меня накрывало бешенство. Бешенство из-за собственной беспечности, из-за пробок и из-за долбаной фуры, перегородившей мне подъезд к клинике. Деваться было некуда, и я нырнул в обшарпанный безлюдный двор.

Едва залетев в арку, я увидел предмет своих терзаний. Вознесенская практически бежала, если так можно выразиться, на огромных шпильках. На ней было привычное платье-футляр, не оставляющее пространства воображению.

Лицо сосредоточено, к груди прижата папка, а сама она не замечала ничего вокруг. Я спешно припарковался посреди двора, как заметил в боковое зеркало странное.

За будущей матерью моих детей из подъезда вынырнули трое. Мои брови поползли вверх, когда они спешно натянули маски и один из них дернул девушку за волосы, заламывая руку. Она бы справилась — сразу видно, что обучена приемам самообороны, — если бы он был один. Я дернулся, когда второй огрел ее чем-то по затылку и девушка обмякла в его руках.

На моих глазах эти придурки потащили ее в подъезд. Не теряя ни минуты, я вытащил телефон и набрал Олега. Ему было до нас минут семь.

Четко обрисовав ситуацию, место и действия, я нырнул в подъезд. Друг отговаривал меня, велел ждать его. Но на это не было времени. Мало ли что они с ней могу сделать.

Картина, открывшаяся моему взору, была отвратительной. В ободранном подъезде, источавшем аромат экскрементов и дешевых сигарет, было темно. Свет освещал лишь небольшую лестничную площадку первого этажа. Там эти уроды и расположились.

Действовали они быстро и слаженно. Вознесенская уже пришла в себя, мычала и извивалась. При виде того, что они собираются делать, мне сорвало крышу.

Девушка была прижата к перилам. Полуголой, ей широко раздвинули ноги, а чмо по центру уже пристраивалось для совершения надругательства.

Я бесшумно дернулся к нему и вырубил с одного удара. Ярость застилала глаза, что и помешало мне вовремя добраться до второго. Он и его напарник выронили Вознесенскую. Она явно не заметила, как освободилась, и с треском рвущихся веревок рухнула на холодный пол.

Остальное меня на время заботить перестало. Я сразу понял, что это не обычные отморозки с улицы. Несмотря на тупой и непродуманный план, двигались они синхронно и правильно. Боевые приемы им были знакомы. Мы покружили по подъезду, я попытался выманить их на лестничную площадку первого этажа. Там было светлее и дальше от девушки. Кроме того, с минуты на минуту я ждал Олега с ребятами.

Я слишком увлекся процессом, поэтому не сразу заметил в руках одного из ублюдков нож. Он бы добрался до меня первым, но тут подъезд огласили крики второго нападавшего. На секунду растерялся даже я, когда увидел торчащую из его плеча туфлю.

Опомнился я первым и благодаря заминке достаточно быстро закончил эту драку. Никогда не стоит отвлекаться.

Краем глаза я видел, что Вознесенская зачем-то встала и вытащила свою туфлю из обмякшего тела. Даже сейчас, в пыли и грязи, она была невероятно хороша.

Да, я почувствовал себя долбаным извращенцем, зависнув на ее голых ногах и тонкой полоске волос, указывающей направление к сокровенному. Она, шатаясь, нацепила на себя туфли и трясущимися руками пыталась одернуть платье.

Я приблизился к ней и помог. После этого сдернул с себя пыльный пиджак (кажется, почти целый) и накинул на худенькие плечи. Даже на каблуках она едва ли могла быть со мной на равных.

А потом она подняла на меня удивленные перепуганные глаза.

Не знаю, сколько бы мы с ней так стояли, но в подъезд влетел Олег с ребятами.

— Что за?!..

Друг ошарашенно уставился на меня. Потом на нее. Брови его поползли вверх.

— Олег, будь добр, возьми этих с ребятами и доставь на базу. Я с ними потом разберусь. Думаю, сегодня наши планы несколько поменяются. Предупреди нашу новую знакомую о форс-мажоре, — я незаметно кивнул в сторону Вознесенской. — Я пока отвезу девушку домой.

Все это время я обнимал ее за плечи, а она доверчиво жалась ко мне. После последней фразы девушка напряглась и резко отступила.

На моих глазах произошла разительная перемена. Из забитой и испуганной женщины, оказавшейся в шаге от насилия, она превратилась в уверенную в себе стерву.

— Я вам, безусловно, благодарна за помощь. Но настаиваю, чтобы этих вот, — она кивнула в сторону трех тел, которые уже тащили к выходу, — отвезли в ближайший участок. Я сама с ними разберусь.

Она выпрямилась и с достоинством направилась к выходу из подъезда, словно из спа-салона шла. Если бы я не видел дрожащих рук, подумал бы, что участвовал в спектакле лично для меня. Но корчить из себя валькирию она могла для кого-нибудь другого.

Открыв сумочку, Вознесенская вручила свою визитку Олегу. Он вопросительно взглянул сначала на меня, потом на ее спину.

— У меня сегодня еще дела. Надеюсь, вы со мной свяжетесь, и мы обсудим, как я могу вас отблагодарить.

И она ушла. Своей фирменной походкой от бедра. Если бы не внешний вид: всклокоченные волосы, грязная и местами разодранная одежда, синяки и ссадины, — то невозможно было бы сказать, что сейчас произошло в подъезде.

Я двинулся за ней. Если она рассчитывает отскочить от меня так быстро, то сильно ошибается. А еще она утащила мой пиджак.

— Макс, стой. — Олег аккуратно придержал меня за руку. — Может, имеет смысл ее сейчас не трогать? Пусть идет в клинику, потом, если надо будет, свяжетесь. Не светись сейчас, это не самое умное.

— Ты сбрендил? Ее едва ли не изнасиловали здесь пять минут назад! Я стащил с нее этого ублюдка, — я пнул валяющееся рядом бездыханное тело, — когда он уже почти начал процесс. Ты ни хрена не понимаешь! Ей домой надо, в ванночку с пеной. А она собралась на процедуру. Больная баба!

Оттолкнув его, я выбрался на свет, чтобы резво отскочить с дороги. Вишневый «мерседес» бодро влетел в арку и свернул в направлении клиники. Ну что ж. Процедуры так процедуры.

Очнулась я уже на парковке у клиники. Ни пробок, ни машин, перегораживающих дорогу. Марш-бросок до машины стоил мне приличного количества сил. Если сейчас не сменить обстановку, то начнется приступ паники, отходняк. Нельзя этого допускать.

В зеркало я оценила свой внешний вид. Жуть. Напрошусь в душ в клинике, я все равно уже опоздала почти на час. Но пункцию откладывать нельзя. Надеюсь, что овуляция еще не произошла.

Трясущимися руками я открыла дверь авто. Ноги слушались плохо, но мне все же удалось выйти и даже забрать пакет из багажника. Полгода назад я кинула туда сменный комплект одежды и белья на всякий случай. Случай настал.

С неестественно прямой спиной я дошла до дверей и попала внутрь. Черт. Витя.

Он стоял и орал на моего врача, Марию Сергеевну.

— Да мне плевать на это! Где моя жена? Если вы покрываете ее саботаж, я забираю все деньги и сравниваю тут все с землей! Да я вас…