Ар’Мхари взял ее за подбородок.

— Обещания, данные мне, нельзя не сдержать. Вы обещали мне стать нянькой для дракона. Его жизнь вам уже не столь дорога?

— Изумруд. Его зовут Изумруд, — сообщила Юна зачем-то.

Жизнь определенно вступила в черную полосу. Новая напасть оказалась пострашнее прочих, а Юна слишком устала, чтобы сражаться.

— Так вы едете со мной?

— Что, прямо сейчас?

— Отказа я не приму, — обронил василиск так сухо и равнодушно, что Юна сразу ему поверила.

— Покажите дракона, — потребовала.

Ар’Мхари вытянул руку в сторону кареты. Дверца со щелчком отворилась, из темного нутра вырвался мутный шар, бликующий отраженным светом, прилип к руке василиска.

— Жив, — предьявил он добычу.

— Вы весь день его держите внутри шара? — ужаснулась Юна, протягивая руки к мечущемуся внутри Изумруду.

— На редкость тупое животное. За целый день общения со мной он так и не понял, что мои приказы надо выполнять беспрекословно.

— Выпустите его!

— И потом ловить по всему городу? Увольте.

— Я за ним присмотрю! Выпустите!

— Нет. Где ваши вещи? Вы уже попрощались с родными?

— Нет, — буркнула Юна обреченно. Она старалась не поддаваться панике. Когда буря бушует, сражаться с ней бесполезно, надо прижаться к земле и ждать. Юна будет вести себя смиренно, не спорить, не выпускать дракона из рук, и удобный момент сбежать обязательно настанет. Может, и неплохо, что василиск приехал: Юне нужна крыша над головой, и дракону тоже. В глуши подальше от людей — прекрасно. Василиск упомянул, что предпочитает жить в столице, где дракона поселить не может — значит, они будут редко видеться, а там дракоша подрастет, Юна придумает план...

— Вы подождете здесь несколько минут? Я должна собрать необходимые вещи, это быстро.

— Здесь ждать мне? Вы что, даже на порог меня не пустите?

Он никогда не повышал голос, говорил ровным, даже невыразительным тоном, никак не выдавал недовольства лицом, но почему-то от его сухих, мимолетно брошенных замечаний по спине пробегал холодок неподдельного страха ит хотелось немедленно, по-лакейски броситься извиняться и расшаркиваться. Юна поспешила отворить дверь:

— Если у вас есть желание поздороваться с моей уже не совсем трезвой родней, то заходите, конечно...

Опомнилась, вытянула ладошку перед носом у поднявшегося уже на крыльцо василиска:

— Нет, постойте! Если они вас увидят, мне не удастся проскользнуть незаметно, а мне не хотелось бы долгих, душераздирающих сцен прощания. Прошу вас. Я очень быстро, пять минут! — и захлопнула дверь на замок. Юна много гадостей мысленно желала дорогим родственникам в наступающем году, но василиск — это даже для них, при всей ее неприязни, было слишком.

В своей спальне заметалась, не зная, что хватать. За всю жизнь ей ни разу не довелось путешествовать, единственный случай, когда пришлось упаковывать вещи — переселение в новый дом. Сборы затягивались. Юна вспомнила, что в комнате отца стоял недорогой, очень легкий дорожный сундук. Побежала туда, безжалостно вывалила на пол все его вещи, постаралась набить как можно больше своей одежды. Будь ее воля, она был пол-мастерской захватила в новое место обитания. Наверняка там будет одиноко и скучно, и надо же как-то сшить новый ботиночек, если вдруг бабочка прилетит снова... Но пришлось ограничиться иголкой, нитками и ножницами. Задумалась над книгами. Жаль бросать и уже некуда впихнуть. Любопытно, если ар’Мхари привезет ее в свое родовое поместье, возможно, там будет библиотека? С настоящими магическими книгами? Эта мысль внезапно заставила улыбнуться, несмотря ни на что. Вдруг все не так уж и плохо? Она уже представляла новую жизнь в огромном древнем замке, отданном целиком в ее распоряжение, в обществе дракона и тысяч захватывающих книг...

Она надеялась беззвучно спуститься по лестнице и тихо выскользнуть из дома незамеченной, но тяжеленный сундук грохотал по ступеням, рвался из рук. Кошка Муся выскочила из-за угла и даже не замяукала — заорала жалобно, начала тереться об ноги, будто почуяла что-то.

— Уйди. Умоляю. Тихо. Брысь! — шипела Юна. Но было поздно. Из столовый вынырнула мачеха, монументально сложила руки на груди. Юна не собиралась с ней разговаривать, молча потянула сундук к выходу, но мачеха вдруг заорала отчаянно:

— Она бежит! Она сбежать хочет! — и кинулась наперерез. Широко расставила руки, загораживая вход. Юна сжала губы, готовая прорываться с боем, но тут из столовой вышел василиск:

— Вы заставили себя ждать.

— Простите... — пролепетала Юна. Она же закрыла дверь! На замок! Какого лешего?!

— Мы не будем за тебя платить, так и знай! Бессовестная! — закричала мачеха.

— Что платить? — Юна растерянно переводила взгляд с родственников на василиска и обратно. Вся семья сгрудилась у двери в столовую, отец и сестры перепуганны, семья мясника смотрит с людоедской любознательностью.

— Чего вы кричите?

— Чего я кричу? — взвыла Нинель. — Уродка! Да как ты могла!

— Тихо! — крикнул внезапно отец высоким срывающимся голосом. — Юна! Сколько ты задолжала господину ар’Мхари?

16

Повисла тишина. Все напряженно смотрели на Юну, а она от изумления не могла найти слов. Один василиск оставался невозмутим, но наблюдал за разворачивающейся сценой абсурда с интересом.

— Какой бред! — наконец проговорила Юна. — Вы все с ума посходили, какие долги? Господин ар’Мхари, что вы наговорили моей семье?

— Как? Вы возьмете на себя смелость утверждать, что ничего мне не должны? — с преувеличенным изумлением вскинул брови василиск.

— Бессовестная! — завопила Нинель с удвоенной громкостью. — Бессовестная! Господин ар’Мхари, мы бедные люди! У нас нет денег! Мы не отвечаем за нее, она взрослая девица! С нее, с нее требуйте, хоть в рабство ее заберите!

— Замолчи! — крикнул отец, как-то совсем по-женски заламывая руки.

— Да не брала я у вас никаких денег! Да как вы смеете так врать?! — Юна была готова или зарыдать, или броситься на василиска с кулаками.

Отчетливо и невозмутимо прозвучал голос василиска:

— Разве я что-то сказал о деньгах? Юна задолжала мне обещание.

— Какое? — выдохнул отец после минутной заминки.

Юна подошла к василиску вплотную.

— Зачем вам угодно было устроить этот балаган? Вас это забавляет?

Она чувствовала себя человеком на склоне осыпающейся лавиной горы. Все худшее, что могло случиться, случалось, даже выйти из дому незаметно не получилось.

Ар’Мхари наклонился к ее уху:

—Ваши родные отзывались о вас в таких выражениях, что я теперь, право же, опасаюсь доверять вам воспитание юного дракона. Ваше влияние может пагубно сказаться на его нравственности... И насколько часто вы занимаете деньги у незнакомцев?

— Значит, я уволена? — осведомилась Юна.

— Милая моя, нет.

— К слову, мы не обговорили мой гонорар. Сколько в столице зарабатывают гувернантки очень вредных детей, от которых все другие воспитатели сбежали? И надбавку за очень вредного родителя!

— Милая моя, изначально я намеревался негодяя, подбросившего мне дракона, живьем сварить на костре, зажженым лично этой ящерицей. Мой отказ от этого удовольствия — достаточный для вас гонорар? — он говорил мягко, ласково, поглаживая тыльной стороной пальцев Юнину щеку.

— Такому большому и сильному мужчине просто неприлично угрожать маленькой слабой девушке, — Юна отвела его руку от своего лица, подошла к отцу.

— Какое обещание? Какой долг? — все время громко вопрошал башмачник.

— Да, нам очень интересно! — поддерживала его Нинель.

Юна обняла отца, приблизила губы к его уху:

— Видишь ли, пап, у господина ар’Мхари есть внебрачный сын, очень сложный ребенок... Я случайно с ним встретилась, и он дважды назвал меня «мамой». Адмирал тут же решил, что я должна стать его нянькой. Ничего не поделаешь, придется смириться. Я потом напишу тебе письмо. Защити мою мастерскую от Нинель, пожалуйста.