Додоевна взяла под руки Таню и Петьку:
— В избу пойдём, там ждут вас, документы напишут, работать примут.
В домике было уже прибрано. На скамейках сидели геологи. За столом — седой мужчина в очках. Перед ним два чистых листочка бумаги. Он сразу встал, поправил очки:
— Все свободны, идите на склад, загружайтесь, а я сейчас приду.
Геологи, тепло улыбаясь вошедшим, поднялись из-за стола и повалили на улицу. Человек в очках серьёзно посмотрел на ребят:
— Я начальник кадров по совместительству и я же секретарь партийной организации. Звать меня Иван Иванович Букырин, ваше желание работать в экспедиции я поддерживаю. Сейчас садитесь и пишите заявление на работу.
Петька с Таней сели к столу. Иван Иванович вынул из полевой сумки два карандаша. Красный дал Тане, синий — Петьке и стал диктовать, медленно и понятно.
— Прошу принять меня в геологическую партию рабочим…
Петька поднял голову:
— Иван Иванович, нельзя Тане рабочим, у неё сердце.
— Знаю, знаю, — по-отцовски сказал парторг. — Ты же, Петька, тоже ещё не работник. Но других должностей лет. Будете у нас на стойбище поварами, наш повар ещё по снегу уехал. Поссорился с Гарновским и уехал. Подыщем настоящего повара, и вас тогда можно будет к делу пристроить. — Он прошёлся из угла в угол. — В общем, сначала вам окрепнуть надо. Пишите дальше. О работе, проводимой в экспедиции, обязуюсь никому не рассказывать,
Написанные заявления Иван Иванович положил к себе в полевую сумку.
— Сегодня, ребята, вам придётся одним здесь ночевать. Додоевна будет склад караулить, а мы сейчас загрузимся и уйдём на базу, или, как мы её прозвали, на стойбище. Сегодня с нами нельзя. Груз, сами понимаете, какой, чуть что, лошадь оступится или камень по ящику ударит, все на воздух взлетим.
— А с Додоевной можно подежурить, а то ей скучно будет?
— Нельзя вам. У неё инструкция: в каких условиях как поступать, кого пропускать, кого задерживать, а когда и самой убегать. И скучно ей не будет, потому что она караулит вдвоём с Линдой.
Иван Иванович посмотрел на часы, попрощался и вышел.
А вскоре Таня е Петькой с крыльца увидели вереницу лошадей. Она растянулась вдоль хребта на большое расстояние.
— Наверно, специально сделали так, — сказал Петька, — если одна подорвётся, чтоб другие не очень пострадали.
Лошади осторожно опускали ноги в мох, словно копытами ощупывали камни. Большие брезентовые сумки висели у них на боках. Шагая по узкой тропинке, животные поворачивали голову в сторону скалы, косили глазом, чтоб не шаркнуть сумку о дерево или о камни. Караван медленно втягивался в таёжный массив. Последний раз между кустов мелькнула красная вязаная шапочка Васьки Жухова, и отряд окончательно исчез.
Радиограмма из Токио
Резидента «Аквы» в лицо никто не знает. Есть только фотография отца. Копию выслал через Нулевого. Пароль резиденту передал его отец, убитый ещё в 1933 году при попытке поднять восстание в Братском районе. Пароль для «Аквы» знает только Нохура — начальник японского разведотдела по Дальнему Востоку. Остаётся единственная возможность — при аресте резидента «Аквы» вытянуть из него пароль. Группа «Аква» автономного действия. Связи с заграницей не имеет. Данные по экспедиции резидент передаст лично по завершению своего задания.
— Петька, я пить захотела.
Зашли в сени. Таня загремела кружкой и открыла алюминиевый краник. Петька решил не тратить по-пустому время, а почитать документы Самоволина.
Он наклонился над вещмешком… Узел был развязан, Петька стал вспоминать, завязывал он мешок или нет, И вспомнить не мог. Потому что, когда баржа подходила к пристани, он очень волновался.
Когда Таня со стуком поставила кружку на бак, они закрыли сенную дверь на толстый проволочный крючок и прошли в избу. Сразу же с печки спрыгнул белый котёнок, пушистый и невесомый, словно снежок. Он потёрся о Танины ноги и неумело замурлыкал. Таня взяла котёнка на руки и легла на широкую скамейку у перегородки.
— А где он до этого был? — спросила Таня.
Петька не ответил, внимательно осматривая папку с документами. Он что-то заподозрил.
— Таня ты папку не развязывала?
— Ты же сам запретил мне её даже в руки брать. На барже я тесёмки завязала двумя узлами, ты помнишь?
— Помню. Вместе завязывали.
— А сейчас они развязаны.
Таня вскочила со скамейки. Котёнок свалился на пол, от страха юркнул под кровать. Петька с Таней проверили содержимое папки. Документы не тронуты, только лист со схемой реки, составленной Самоволиным, немного топорщился. Стало ясно: кто-то интересовался документами. Но кто? Может, геологи, когда вышли в сени. Но они выходили все вместе.
Таня в тревоге посмотрела в окно:
— Может, Додоевна? Знаешь, ради любопытства, посмотреть, что, мол, там такое четырехугольником из мешка выпирает.
— Додоевна — охотница и в чужие вещи не полезет никогда.
Петька понял: шарился в вещевом мешке Васька Жухов. Усадив их за стол, он вышел в сени, пил воду и чем-то там шуршал. И собака Линда на него заворчала. И потом Васька ей говорил…
Таня забралась с ногами, на скамейку и шёпотом спросила:
— А ты на кого думаешь?
Петька не сказал ей о своих подозрениях.
— Ни на кого. Вспомнил: в каюте, когда ты в машинное отделение уходила, я развязал сам.
Он сел к Тане на скамейку, нашёл нужную страничку и вполголоса стал читать строчки, написанные рукой Самоволина:
«Письмо начальника экспедиции „Багульник“ П. А. Ельникова, найденное мною в коммерческих бумагах купца Хаменова». Пожелтевшая страница письма была приклеена аккуратно, П. А. Ельников сообщал:
…Сибиряки меня не подвели. Путешествовать по тайге они готовы сейчас же, разбуди их хоть ночью. Мороз, звери, лишения им нипочём. Скажи им, что дело для России весьма нужное, и они пойдут. В экспедицию ко мне просилось великое множество. Я выбрал тридцать наиболее бывалых, остальные обиделись, Я пообещал на следующий сезон принять всех. Продовольствие, лошадей, оленей и собак мы закупали у местного купца Хаменова. Он и его сводный брат купец Порошин необычайно богаты. Имеют свои торговые конторы: на Амуре, Охотском море, в Якутии… Ведут прибрежную торговлю с Японией. Купец Хаменов жаден до необычайности, за все купленное пришлось изрядно переплатить. К счастью, он согласился все товары доставить к месту основной стоянки экспедиции на своих баржах.
В беседе виден ясный его ум, но человек он жестокий. В первый день нашего прихода к нему мы с Эдуардом Ивановичем Гроссом были свидетелями унизительного поступка. На купеческом подворье у Хаменова приказчики немилосердно били маленького эвенка. От их ударов он летал из угла в угол, падая на кучи битых бутылок. Спасала его только меховая одежда. Хаменов, заметив нас, что-то крикнул приказчикам. Те мгновенно исчезли. А эвенк, корчась от боли, побежал и спрятался за ящики. Хаменов стал оправдываться и обвинять приказчиков в чрезмерном употреблении алкоголя. Я молча подписал документы об оплате и спросил: «Будет ли полезен в „экспедиции человек, которого били?“ Хаменов поморщился: „Это — Вогул. Обманщик. Берет у приказчиков порох, дробь, а третий год приносит всего по десять соболей, остальных продаёт кому угодно, в долгах у моих приказчиков погряз“. — „Сколько он должен? Я возьму его к себе в экспедицию“. Купец Хаменов приложил толстую руку к сердцу: „Долги я прощу ему, но не берите его, он не честный, потом будете меня обвинять“.
При всех присутствующих я заверил купца, что обвинять его ни в чём не буду. Вогула я зачислил в экспедицию проводником-хозяйственником. Он оказался очень расторопным. Заботливым. Услужливым. И, вопреки характеристике Хаменова, человеком честным во всех отношениях. Эдуарду Ивановичу Гроссу новый проводник Вогул понравился.своей услужливостью. Ведь Э. И. Гросс — барин и без слуги не может. Вогул — большой мастер скорняжных дел. Как-то, раздобыв шапку…
