Потом взвалил тело на плечо, пошарил правой рукой под щитком приборов, вытаскивая из замка зажигания ключи, и отправил парня досыпать в роскошный вместительный багажник американского монстра.

Оставалось только два дела. Уже не шатаясь, я вернулся к догорающим останкам своей машины и вошел в пламя. Одежда сразу же занялась, но я уже не обращал— внимания на подобные мелочи. Меня интересовал мой меч.

Ящик покоробился и местами обгорел, но меч, хоть и был весь в копоти, оставался целым. Я вытащил его, обжигая ладонь и обдавая ноздри запахом паленого мяса, которое было моим собственным, и в таком виде, в окровавленных и тлеющих лохмотьях, с лицом, запачканным чужой кровью, и с длинным мечом в руке, вошел в вестибюль здания, в котором прожил последние десять лет. Портье прятался где-то за стойкой, какая-то старушка, не помню с какого этажа, взвизгнула и принялась истово креститься. Но самое главное, что я успел заметить, — Ольги в помещении не было.

Когда Александр с Женей вернулись в штаб-квартиру команды отца Доминика, вид у них был усталый. Только Александр выглядел усталым и довольным, а Евгений — усталым и непонимающим.

Александр снял куртку, повесив ее на спинку своего стула, сверху бросил обе кобуры, уселся, закурил сигарету и расслабился. Команда во главе с отцом Домиником выжидающе смотрела на него. Но ни словом, ни жестом никто не поторопил Александра, предоставляя ему возможность собраться с мыслями и начать рассказ так, как он сочтет нужным.

Когда сигарета была выкурена наполовину, Александр потянулся, да так, что кости хрустнули, стряхнул пепел на пол и сообщил:

— Наш клиент.

Потом он рассказал все по порядку, начиная с того момента, как случайно подслушал переговоры между дежурным по отделению и патрульной машиной и его заинтересовало сообщение о перестрелке в центре города.

Внутренние правила группы запрещали выходить из штаб-квартиры в одиночку, предписывая передвижение только парами. Александр поставил команду в известность о своем маршруте, захватил с собой Евгения, так как не считал предстоящее занятие особенно опасным, и отбыл. Он не знал, что отправляется на место недавнего побоища, предполагая только посмотреть, где и как живет подозреваемый в вампиризме Стеклов, и попытаться побеседовать с ним под каким-нибудь благовидным предлогом. Александр знал, что телепатические способности вампиров днем практически не работают, и научился ставить ментальные щиты, отгораживая в собственной голове мысли, которые могли его выдать. В темное время суток его бы это не спасло, но в темное время суток на такую прогулку он захватил бы не одного Евгения, а всю команду в полном боевом оснащении.

У дома, где обитал предполагаемый вампир, было не протолкнуться от толпы народа, в которую входили представители «скорой помощи», пожарной службы и службы спасения, милицейские чины всех мастей и полный набор зевак, любопытствующих, местных алкоголиков, старушек, мамочек с детьми и прочего люда, которому нечем занять себя в рабочее время. Стоянка для машин носила личину поля боя. К прибытию Александра трупы еще не успели убрать, и они, окруженные лужами крови, лежали на асфальте в тех позах, в коих настигла их смерть; догорали останки двух автомобилей, третий был цел, но на пассажирском сиденье развалился труп. Пространство вокруг стоянки было засыпано стреляными гильзами, опытный глаз Александра сразу же заметил в стороне два использованных одноразовых гранатомета. Александр знал, что живет в безумное время, но чтобы средь бела дня в спальном районе палили из гранатометов… Это для него было в новинку.

В такой ситуации узнать, что же тут произошло, достаточно просто, если знать, кого и как спрашивать. Александр выцепил из толпы старушку, делившуюся впечатлениями с соседкой, продемонстрировал ей липовое, но сделанное на таком уровне, что мало кто смог бы отличить его от настоящего, удостоверение сотрудника ФСБ и попросил ответить на пару вопросов. Раньше КГБ выступал под прикрытием церкви, теперь же церковь воспользовалась потомком всемогущего комитета в своих целях, так что счет Александр считал равным.

— Так вот, — сказал Александр. — У Клавдии Ивановны окна выходят во двор, и в тот момент, когда началась заварушка, она высматривала свою внучку, которая должна была вернуться из магазина, так что видела она все от начала и до конца.

Собственные мысли о благоразумии Клавдии Ивановны, при первых же выстрелах не залегшей на пол и не вызвавшей милицию, Александр опустил. Пенсионерка явно никогда не слышала о шальных пулях и рикошетах. Порой Александра удивляло, как при таком небрежном отношении к собственной жизни старушки умудряются дожить до столь преклонного возраста.

— Наш парень, Стеклов, вышел из подъезда и заметил, что у него спущено колесо. Он полез в багажник за домкратом, но тут подъехал «форд» с четырьмя стрелками, и началась потеха. Парень каким-то образом успел залечь за машиной и начал отстреливаться. Видимо, одного он положил уже тогда.

Слушали его внимательно, и отец Доминик вполголоса переводил услышанное Мануэлю.

Тут подоспела еще одна машина, как говорит Клавдия Ивановна, красивая, большая, серебристого цвета. Сейчас там этой машины нет, так что марку и номер мы незнаем. Приехавший в ней воспользовался гранатометом. Стеклов, очевидно, заметил его и попытался бежать, но не успел. Его подхватило взрывной волной и впечатало в стену дома, да так, что некоторые кирпичи раскрошились. Я понимаю, все воруют, поставщики присылают некачественные строительные материалы, и все такое, но ни один человек после этого выжить бы не смог. Наш парень тоже не подавал признаков жизни, пока кто-то из стрелков не пошел удостовериться, мертв ли он на самом деле. Оказалось, что нет, и покойничек всадил в него несколько пуль в упор. Причем не из Макарова стрелял, там глок был, оружие серьезное. Версия с бронежилетом исключается, это я вам сразу говорю. На месте, где валялся Стеклов, целая лужа крови, словно свинью зарезали, и несколько брызг на стене, пули прошли навылет. А он замочил стрелка. — Тут Александр замолчал, потому что дальше начиналось самое странное.

— Короче, — сказал Евгений, когда его деятельная молодая натура посчитала, что молчание чересчур затянулось, — потом он встал, как гребаный Терминатор, застрелил еще одного парня, другого повалил на асфальт и свернул ему шею. У чувака во второй машине кончились гранатометы, и он решил свалить, но не успел. Наш парнишка догнал его, врезал по голове и упаковал в багажник. Потом вернулся к своей тачке, точнее, к тому, что от его тачки осталось, вошел прямо в огонь, надыбал где-то здоровенный меч, пошатался по окрестностям, сел в тачку с чуваком в багажнике и сделал ноги.

— Меч, — повторил отец Доминик. — У него был меч?

— Да, хотя я не понимаю…

— Истинный вампир, — рек отец Доминик, знакомый с обычаями бессмертных. — Мы вышли на след одного из самых старых.

— Откуда вы знаете? — спросил Александр. — Опять видение?

— Логика. — Иронию в голосе Александра отец Доминик не заметил. Или сделал вид, что не заметил. — Вы видели вблизи труп человека, которому, как вы говорите, свернули шею?

— Нет, — сказал Александр. — Через оцепление нас не пустили. «Да я не очень-то и рвался», — подумал он. На трупы успел наглядеться еще во время службы в армии.

— Если бы вы подошли к трупу, то увидели бы, что вампир взял его кровь, — сказал отец Доминик.

— Но как, прах побери, вы можете это знать? Вампиры не пьют кровь днем…

— Пьют, — отрезал отец Доминик. — В определенных обстоятельствах, чтобы восстановить большую и непредвиденную потерю жизненных сил. Только так изрешеченный пулями вампир мог исцелиться до такой степени, чтобы догонять машины и расхаживать по улицам с мечом. И только истинный вампир способен утолить сию жажду за такое короткое время и днем.

— А меч ему зачем? — поинтересовался Евгений, но отец Доминик его не услышал.