Коннор ударил кочергой по угольям. Голубые языки пламени взметнулись вверх, и комнату окутал сладковатый, земляной запах торфа. В памяти Коннора этот аромат мгновенно оживил забытые картины прошлого. Запах горящего торфа гораздо крепче связывал его с домом, чем уцелевшие остатки мебели. Домашняя утварь служила постоянным напоминанием о том, что Киннолл-Хаус безвозвратно потерян, а близкие умерли. Иногда, сидя в своей уютной комнате, в окружении изящных вещиц, Коннор страдал от приступов одиночества и печальных воспоминаний. А сладковатый дымок, исходящий от тлеющих углей, всегда наполнял его какой-то особой радостью. И, вдыхая его, Коннор испытывал волнующее чувство, будто вернулся наконец домой.
И вот теперь Кэтрин… Коннор уловил совсем рядом мягкий шелест ее платья. Он поднял голову. Янтарный атлас и золотистые волосы, молочно-белая кожа и сверкающие глаза. В этих мрачных руинах она явилась ему благословением Господним. Казалось, ее наряд соткан из языков пламени. Не в силах оторвать глаз от гибкой фигуры жены, Коннор почувствовал, как тело его налилось тяжестью.
И он поспешно принялся ворошить угли. Его переполняла щемящая тоска, хотелось чего-то недостижимого, невозможного, но он боялся признаться в этом даже самому себе.
– Коннор Макферсон ворошил угли в камине, пламя ярко освещало его лицо, и Софи впервые удалось как следует рассмотреть своего мужа.
Его красивое благородное лицо поражало редкой соразмерностью черт. Твердая линия подбородка, мягкий изгиб носа, изящный очерк губ, длинная и мощная шея – все говорило о мужественности и силе. Под темными прямыми бровями насмешливо сверкали зеленые глаза.
Коннор ловко орудовал кочергой, и Софи заметила, какие сильные у него руки. Под гладкой смуглой кожей перекатывались бугры мышц, а под рубашкой скрывались широкие, мощные плечи. Длинные мускулистые ноги казались могучими и крепкими.
Он был необыкновенно красив, несмотря на густую темную щетину на подбородке и слишком длинные нечесаные волосы. Софи пристально разглядывала пышную и блестящую темно-каштановую шевелюру Макферсона. Солнце и ветер оставили свой след на лице горца. Сколько же ему лет? Должно быть, около тридцати. Пожалуй, он ровесник Роберта и ненамного старше самой Софи, которой уже исполнилось двадцать два.
Макферсон отличался высоким ростом, мощным сложение ем, крепким и поджарым телом. На нем был традиционный наряд шотландского горца. И хотя одежда изрядно выцвела и износилась, она казалась чистой и опрятной. В нем чувствовалась какая-то дикая сила, мятежный дух, не подвластный ничьей воле. Этот человек хорошо знал, чего он хочет, умел подчинять воле свои мысли и чувства и ставил превыше всего преданность и благородство.
В жизни он неуклонно следовал собственному кодексу чести, и все же этот человек был разбойником, бродягой и мятежником.
«В наш век просвещения, новейших открытий и сложных общественных противоречий, – подумала Софи, – этот горец кажется человеком совсем другой эпохи, отважным воином с сердцем льва и львиной храбростью».
Может, всему виной виски и неимоверная усталость? Или Коннор Макферсон и вправду оплел ее своими колдовскими чарами? Он похитил ее, разом лишив будущего и всех ее надежд. И все же этот разбойник обладал удивительным благородством и великодушием.
Софи отвела взгляд. Ее тело пылало. Когда-то ей уже довелось испытать то, что происходит между мужчиной и женщиной, когда их тела сливаются воедино, словно рука и перчатка, а страсть властвует над ними и дарит ни с чем не сравнимое наслаждение. Софи потеряла невинность в пятнадцать лет, а взамен сумела испытать лишь слабое подобие того, что способна дать настоящая любовь. Мимолетное неуклюжее соитие с мальчишкой ненамного старше Софи принесло лишь горечь и сожаление. Девушка позволила своим необузданным страстям вырваться на волю, и ужасная ошибка обернулась не любовью, а бесчестьем.
И вот теперь судьба предназначила Софи стать женой разбойника и провести свою первую брачную ночь в безлюдном полуразрушенном замке.
Что ж, и в этом есть свои преимущества. Ведь разбойнику нет нужды объяснять, почему она не девственница. Вор не станет жаловаться, что украденный товар не так хорош, с горечью подумала Софи. Вот и еще одна выгода. Она избавилась от Кэмпбелла, и завтра утром ей не придется оправдываться перед мужем.
Ее сердце отчаянно забилось. Софи посмотрела на красивую кровать с пологом и представила себя в объятиях этого мускулистого красавца. По ее телу прошла дрожь. Колдовской дар, так долго дремавший в ней, внезапно пробудился, заговорила кровь чародеев.
Горец смотрел на нее, но Софи опустила глаза, не в силах встретиться с ним взглядом. Ее пальцы теребили кулон. Кристалл казался легким и прохладным на ощупь. Дар феи, фамильный талисман Маккарранов из рода Данкриффов, давал свое благословение Кэтрин Софии Маккарран.
Отдаленное родство с феями придавало ей особое очарование, наделило страстностью и редкой способностью дарить и внушать любовь. Много лет назад семья Софи проводила лето в Риме при шотландском дворе во дворце Мути. Девочке так отчаянно хотелось найти истинную любовь, что она безрассудно увлеклась мальчишкой, своим ровесником. Вообразив себя по уши влюбленной, она слишком быстро доверилась возлюбленному и таяла от восторга, наслаждаясь поцелуями и ласками. И вот однажды, сгорая от страсти и любопытства, она отдалась своему другу во дворцовом саду.
Она испытала лишь разочарование и легкую боль, к тому же мать обнаружила ее исчезновение. Вернувшись под утро, юная Софи получила настоящую взбучку. Не подозревая о том, что худшее уже свершилось, родители, желая уберечь дочь от соблазна, отослали ее в монастырь в Брюгге для продолжения образования. Кейт отправили вместе с сестрой. Необузданный нрав младшей дочери внушал родителям большие опасения.
Обе сестры Маккарран обладали волшебным даром Данкриффов – магическими способностями, передаваемыми в их семье из поколения в поколение. И Кейт, и Софи носили на шее маленькие кристаллы темного хрусталя – частицы волшебного кубка Данкриффа – золотой чаши, усыпанной самоцветами. Кубок и колдовской дар достались Маккарранам много веков назад от феи, прародительницы рода.
Волшебная сила таилась в их глазах – колдовских глазах Маккарранов, способных заворожить любого одним лишь взглядом. Эти глаза могли быть светлыми, необыкновенно ясными и прозрачными или синими, изумрудно-зелеными, серебристо-серыми и небесно-голубыми. В общем, они были переменчивыми, как море, и сверкающими, как осколки хрусталя. Человек, отмеченный волшебным даром, обладал талантом целителя, мог выращивать растения, внушать любовь или очаровывать голосом, покорять музыкой или поражать красотой. Каждый раз из поколения в поколение магический дар принимал новую форму.
Крошечный кристалл – фамильный талисман Маккарранов – заключал в себе великую силу. Он служил неизменным напоминанием о том, что обладатель его должен найти истинную любовь. Найти во имя себя самого и во имя клана. Только любовь, чистая, неизменная и искренняя, способна была защитить клан Карран, наделить его могуществом, принести благоденствие и процветание на долгие века. Это заклятие наложила в стародавние времена фея-прародительница, передавшая волшебные камни и кубок в руки первых Маккарранов, основателей рода.
Софи слишком рано открыла в себе магический дар, но ее страстные порывы чаще сеяли хаос, нежели несли в мир гармонию. Она обладала способностью выращивать растения, и вокруг нее всегда цвело все живое. В Брюгге Софи научилась искусно направлять свою силу и превратила монастырский сад в цветущий рай, полный зелени и цветов. Но для того, чтобы ее дар раскрылся в полной мере, ей следовало найти истинную любовь.
И вот теперь судьба сделала выбор за нее. Теперь она жена Макферсона." Но Софи никак не могла понять, почему Роберт Данкрифф, хорошо знакомый с семейными преданиями, так неожиданно распорядился жизнью и судьбой сестры. Принятое им решение и поступок Макферсона могут навсегда изменить природу магического дара Софи.
