Понять, что произошло, было невозможно.

В темнице. — План побега. — Рудокоп поневоле. — Суп из водки. — Как изготовляются свечи. — Взрыв. — Пожар. — «На помощь!» — Сэм Смит недоволен. — Рудничный газ. — «Кающиеся грешники» и «пожарные». — Новый взрыв — Попались!

Его преподобие стал беспокоиться — он все еще не нашел выхода из своей угольной темницы. Текли часы, но никакая неожиданная случайность не приходила ему на помощь.

Благодаря непостижимому чуду он остался жив, благодаря второму чуду ему в руки попало богатство, о каком и мечтать нельзя было. Неудивительно, что его преподобие предался безудержной радости.

Затем, несколько успокоившись, он стал думать о трудностях своего положения и об опасностях, которые еще ждут его впереди. Он понимал, что ему никак не удастся найти дорогу, которой пользуется таинственный владелец всех этих богатств, и потому решил дожидаться его прихода: спрятаться в каком-нибудь уголке, дать незнакомцу войти и снести ему череп выстрелом из карабина. А тогда можно будет и уйти. Да, но что будет, если хозяин долго не придет? Если он ранен? Если он попал в плен к чернокожим? Если он умер?

От одних этих мыслей дрожь охватила нашего героя, который только что избежал гибели и мечтал снова спасти свою жизнь ценой преступления. Ему пришло в голову, что, если он здесь проторчит слишком долго, могут иссякнуть запасы продовольствия. К мукам заточения присоединились бы муки голода. Все кончилось бы самой страшной из всех смертей — смертью от истощения. Погибнуть среди богатств, даже не привыкнув еще к мысли, что они тебе принадлежат!

— Нет, нет! — глухо бормотал он, — надо выбраться отсюда во что бы то ни стало. И чем скорей, тем лучше.

Он вытер вспотевший лоб, сел на глыбу угля и предался размышлению.

— Остается только одно: проложить подземную галерею. Ну-ка, попробуем сориентироваться. Это нетрудно. Сейчас я стою спиной к водопаду. Стало быть, Замбези у меня слева. Слои земли между моей пещерой и руслом не может быть слишком толстым. Тридцать метров, быть может, сорок. Пускай шестьдесят! Прорыть подземный ход длиной в шестьдесят метров не такое уж великое дело. В особенности если угольный пласт тянется до продольного разреза. Таким образом я дойду до стены, которая возвышается над водой. Правда, стена отвесная, но кто мне помешает прорубить в ней ступени? Тогда я смогу подняться туда, где начинается чертов колодец, ведущий в мою темницу. Итак, решено! Немедленно рыть подземный ход! Время и труд — и я снова увижу божий свет! Ей-богу, Джемс Виллис еще узнает счастливые денечки!.. А если поверх угля лежит базальт? Тогда я окажусь как перед железной броней! Никакая кирка, никакая сила не одолеет такое препятствие… Но, черт возьми, я забыл, что здесь есть порох! Чего нельзя разбить, то можно взорвать!

Внезапно его внимание привлекла некая геологическая особенность.

Вход в пещеру, пробитый в угольном пласте и потому совершенно черный, соприкасался справа с каким-то белым веществом. Это был известняк грубого строения, образующий слои средней толщины, которые лежат один на другом уступами вплоть до самой вершины холма.

По странному капризу природы, этот известняк, почему-то затесавшийся среди пластов угля, имел форму гигантского опрокинутого клина, так что угол упирался в дно пещеры, в то время как основание уходило вверх, беспрерывно расширяясь. Уголь проступал справа и слева и тесно сжимал этот известняковый слой, самым любопытным образом контрастируя с его белизной.

Джемс Виллис отметил про себя, что если бы известняк находился слева, то это могло бы здорово помешать его работе. Затем он вернулся на круглую площадку, на которой находился склад, отобрал лопату и кирку и приступил к работе, то есть стал рубить уголь. Но тут он заметил со все возрастающим удивлением, что известняковый пласт пересекает пласт угля по правильной прямой, которая идет параллельно реке. Ошибаться он не мог хотя бы потому, что одна из стен склада была известняковой.

— Странно! — пробормотал бандит. — Эта стена что-то мне напоминает. Если мысленно продолжить эту линию по реке вверх от водопада, то… Постой-ка! Не ошибаюсь ли я? Нет, не ошибаюсь! Я дойду до акаций, которые отмечены на карте этого чудесного мистера Смитсона. На карте отмечено три акации. Я обнаружил только две. Но третью могли и срубить! Уж не вздумала ли слепая фортуна побаловать меня два раза в один день?.. Да ведь тут есть от чего сойти с ума! У меня голова раскалывается надвое! Я не выдержу! Это было бы чересчур!.. Успокойся! Я вижу эту карту во всех мельчайших подробностях. Дурак Сэм Смит! Он забрал у меня карту и думает, что без нос я как без рук и без ног. Пунктирная линия, которая идет от акаций, пересекает Садовый Остров. На чертеже мистера Смитсона имелось черное пятно. Я думал, что это обыкновенная чернильная клякса. А не имел ли он в виду мою пещеру? Ведь он несомненно знал о ее существовании… Но, в таком случае, я попал как раз туда, куда нужно! Я становлюсь миллионером! Ах, черт возьми, только бы вырваться на свободу!

Он стал бить киркой по угольному пласту с такой силой, какой сам за собой не знал. Удары звучали глухо, точно падали на какой-то резонатор.

— Что это значит? — пробормотал озадаченный Джемс Виллис. — Там какая-то пустота?! Уж не наткнулся ли я еще на одну пещеру или на подземный ход? Было бы неплохо. Работа сразу подвинулась бы вперед! Ибо нечего обманывать самого себя — шахтер я плохой!..

Он, впрочем, клеветал сам на себя, потому что вокруг него уже образовался изрядный холмик угля и заслонял вход в галерею, которая становилась еле видна.

Старый бандит работал с бешеным усердием, не замечая усталости. Часы текли быстро, и хотя он испытывал настойчивую потребность подкрепиться, но не мог прервать работу. Между тем руки его покрылись волдырями, которые лопались, так что кровь и сукровица, смешиваясь с угольной пылью, образовали черную грязь на древке лопаты.

Тогда ему пришло в голову обратиться за подкреплением к алкоголю. Он откупорил бутылку бренди и хватил порядочную порцию этой огненной жидкости. Затем, увидев жестяное блюдо, он туда вылил все содержимое бутылки. Рядом стоял жестяной ящик с галетами. В одну минуту Виллис вскрыл его, сорвал крышку, взял несколько галет, разломал их на мелкие куски, бросил в алкоголь и приготовил себе хороший «пьяный суп», какой часто видел на приисках.

Таким образом он мог подкрепляться, не прекращая работы. После каждого большого усилия он бежал к своему блюду, жадно глотал галету, набрякшую в водке, и снова возвращался к работе, разгорячаясь все больше и больше.

Последствия подобного питания не заставили себя ждать. Сначала Джемс Виллис почувствовал, что у него рябит в глазах и отяжелела голова. Вскоре он был совершенно пьян.

— Стоп! — крикнул бандит, замечая симптомы этого физиологического явления. За свою бурную жизнь он успел изучить его достаточно хорошо. — Стоп! Иначе я скоро буду пьян в стельку. Довольно хлебать этот суп из водки! Черт возьми, да у меня все руки изодраны! Говорят, алкоголь способствует заживлению ран. Не лучше ли протереть руки, вместо того чтобы так по-дурацки напиваться? Гром и тысяча молний, да это не водка, это расплавленный свинец!

В проходе стало темнеть, и кусок неба, который бандит еще видел из тайника, когда разбрасывал уголь, стал краснеть, озаряемый пламенем заката. Спускалась ночь.

Его преподобие весьма обрадовался, когда нашел несколько штук свечей из буйволиного жира, которые буры изготовляют довольно интересным способом.

Кусок ваты или тряпки они погружают в сосуд, наполненный растопленным жиром. Когда тряпка хорошенько пропитывается, ее вынимают и подвешивают за один конец на просушку. Через несколько минут она затвердевает. Тогда ее снова погружают в жир, и она обволакивается новым слоем. Ее снова просушивают. Эту операцию повторяют несколько раз, покуда свеча не получит желаемую толщину.