В просторном приемном зале все стены были завешаны одним панорамным гобеленом, с названием, таким же громоздким, как само полотно – "Битва князя Инлама ранним утром в прибрежных дюнах с выходящими из глубин морскими демонами". Кого-то эта картина могла впечатлить – но Сорген знал, что перед ним только копия, ибо видел в Нардане оригинал. Кроме того, здесь из-за недостатка места вырубили весь арьергард армии Инлама и изумительный вид морской глади за спинами толпы демонов.

Тем не менее, наличие столь выдающегося гобелена многое говорило об уровне гостиницы. Владелец, до того пивший сидр на узкой софе, при виде Соргена немедленно вскочил и отдал кубок слуге. Степенно отерев с усов и бороды клочья пены, хозяин молча закатил глаза к потолку и сложил руки на груди в знак приветствия. Сорген коротко кивнул в ответ и получил приглашение подойти к низкому столику с ножками в виде осьминогов. На нем лежал бумажный рулон и костяное перо, а чернильница была вделана в столешницу. Чтобы воспользоваться письменными принадлежностями, хозяину пришлось опуститься на корточки. Развернув рулон, он придавил края бумаги бронзовыми корабликами и, прокашлявшись, спросил:

– Итак, милостивый господин, если вы желаете остановиться в нашем скромном пристанище – назовите свое имя и название родного города! Если это для вас затруднительно, можете воспользоваться любым псевдонимом.

– Меня зовут Сорген из Энгоарда, – важно ответил гость. Кивнув, хозяин быстро записал услышанное и снова поднял лицо.

– Умеете писать? Поставьте роспись. Если нет – то крест.

– К чему все эти сложности? – подивился Сорген, чиркая пером по бумаге.

– Приказ его высочества, князя Ирдела, – пожал плечами хозяин.

– Ну да мне все равно, – отмахнулся Сорген. – Мне нужна большая комната, в которой будет место для двух слуг, прохладная, с лучшим обслуживанием.

– Наше обслуживание необычайно прекрасное, причем для всех гостей! – с мягким нажимом сказал хозяин. – Среди моих служащих есть даже волшебники… Но… Скажем так: плата соответствует уровню услуг.

Сорген небрежно развязал кошелек и выгреб горсть самых разнообразных по форме и размеру золотых монет.

– Берите, какие вам понравятся…

– Предпочитаю местную чеканку, – мягко сказал хозяин, бросая на лицо колдуна быстрый взгляд. Легкими прикосновениями пальцев он разгреб кучу золотых, выбирая монеты с профилем князя Ирдела. – Три в день. Сколь долго вы собираетесь гостить у нас?

– Пока до утра, а там посмотрим, – все так же небрежно Сорген смел монеты обратно в мешок и вернул его на пояс. – Где моя комната?

– Сейчас слуги подготовят ее. Поднимайтесь на третий этаж, и рядом с лестницей будет дверь зеленого цвета. Это – ваша комната!

– Разместите моих коней, принесите вещи и направьте наверх моих слуг! – распорядился Сорген. Хозяин поклонился с загадочной улыбкой:

– Будет сделано!

На обустройство новых апартаментов у них ушло меньше получаса. Покои состояли из спальни за полупрозрачными ширмами, обеденной с коврами, подушками и низким столом, уборной с каменной ванной и зеркалом, двух каморок для слуг и комнаты для приема гостей с непременными гобеленами на стенах. Гримал немедленно отправился в свой закуток и рухнул на кровать: ночью ему предстояло ехать за город, чтобы проследить, как устроился отряд из тридцати пяти отборных головорезов. Сорген тем временем принял прохладную ванну и сменил одежду на просторный халат из чистого хлопка.

– Хак! – позвал он, выходя из уборной. Слуга немедленно возник из-за угла, со всегдашним глупым выражением на круглом лице. – Грязное белье нужно постирать, а тюрбан как следует почистить. Только не делай этого сам: позови горничных и дай им пару мелких монеток.

Коротко кивнув, слуга исчез. Сорген вернулся обратно и сел на табурет около зеркала. Деревянным гребнем, принадлежавшим гостинице, он расчесал волосы и смазал их экстрактом целебных трав. В этом непривычно жарком и влажном климате, с непременными испарениями от моря кожа и волосы требовали особого ухода. Иногда Сорген с содроганием думал, что похож в своей тяге к красоте на тех мужчин, что снедаемы противоестественным стремлениям к другим мужчинам. Впрочем, чувство было мимолетным и не имело под собой никаких реальных оснований…

Разглядывая себя в зеркале, Сорген ощупывал пальцами щеки, губы и лоб. Черты остались прежними, совсем такими, какими они были лет десять назад. Быть может, только эта строгая складка над переносицей появилась не очень давно… Или жесткий стальной блеск в глазах? Люди, знавшие его прежде, могли бы сказать – ты совсем не изменился. И ошиблись бы! Что значит лицо? Не больше, чем маска, за которой прячется истинный человек, его внутренний мир, характер, устремления, надежды и тайные помыслы. У кого-то лицо отражает все то, что содержится внутри – но другие умеют искусно скрывать свою натуру под личиной. Сорген не пытался таить своих мыслей, однако это выходило у него само собой. На протяжении многих лет он не менялся, оставаясь молодым, почти юным и не по годам суровым человеком. Узкое лицо с постоянно напряженными мышцами – прищуренные глаза, легкая, блуждающая усмешка на краешке тонких губ, трепещущие ноздри. Пожалуй, кожа немного обветрилась и посмуглела, но стоит вернуться на север, и она станет такой же, как раньше.

Он остался прежним худощавым юношей для тех, кто смотрел невнимательно и недолго. Под внешней угловатостью фигуры теперь таились мускулы, которыми Сорген старался не хвастать. Он ходил, нарочно опустив и сведя плечи, чтобы никто не видел, как они широки. Он прятал тело в одежды, скрывавшие силу и сбивавшие людей с толку.

Чего он никогда и нигде не скрывал, так это своего гордого и строптивого нрава. Повинуясь собственному имени, данному когда-то старым черным колдуном, Сорген стал уверенным и расчетливым человеком. Он знал, что за сила таится в глубинах сознания – колдовская ли, умственная, сила характера, и никому не хотел уступать. Мир отныне вертелся только для него, и чтобы этот порядок вещей поддержать, Сорген был готов на все. Он жил во имя Необходимости – собственной необходимости, как завещано в уставе Теракет Таце, Черной Лиги, сообщества черных колдунов. На его пути не было места жалости, состраданию и благотворительности. Только он, Сорген, правил миром, в котором жил.

Долгие пять лет, проведенных им после того, как он в последний момент избежал смерти на руинах родного замка Беорн, перековали мальчишку, вспыхивающего, как факел, яростным огнем чувств и так же скоро потухающего, в опытного и умелого политика. Неважно, в чем заключалась эта политика – обмануть сильного мира сего себе в угоду или добыть пропитания в жалкой деревеньке на бескрайних болотах. Там и там Сорген чувствовал себя, как рыба в воде. Он был уверен в своих силах и знал, как и чего должен добиться.

На родине, в далекой империи Энгоард глупый мальчишка Дальвиг ввязался в бессмысленную и обреченную на поражение войну с могущественными врагами. Во что бы то ни стало, он хотел отомстить за смерть родителей и сестры, шел напролом и почти что сгубил себя… Разум, главное оружие, которым при правильном использовании можно разить наверняка, не дал ему погибнуть. Отступив в схватке, выиграть которую не было никакой возможности, он в первый раз поступил мудро, а не как-то еще. Сохранил жизнь, чтобы иметь возможность вернуться обратно в более благоприятный момент.

С тех пор прошло пять лет. Его магическая мощь росла с каждым годом, а слава растекалась по стране, внушая страх одним и осторожную радость другим. Сначала он метался, пытаясь найти путь обратно, чтобы снова и снова идти в бой с убийцами отца, но потом, постепенно, пылающий костер чувств потух. Теперь от него остались одни уголья, которые Сорген лишь иногда, без всякой страсти и желания ворошил воспоминаниями. Энгоард, родной замок, давняя месть ныне стали частью какой-то другой жизни, сказки, рассказанной после хорошей кружки вина и потому размытой, неясной, наполовину невероятной. Сердце Соргена больше не рвалось на север, а душа… души у него, кажется, не было.