– Все может сломаться! – прошептал Сорген. – Как глупо смотреть на них и улыбаться, думая, будто кто-то в этом убогом мире обрел счастье и покой! Его злые привычки могут похоронить любые грядущие радости. Кто знает, быть может, через неделю он напьется и зарежет ее! Или девушка уже любит другого… или одна из тысячи других нелепых и жестоких причин, которые обычно встречаются в жизни.

Он отвернулся, зло сжав пальцы в кулак и колотя ими по дереву. Нет! Нет! Гнилой, изъеденный червями разум готов придумать что угодно, лишь бы отравить глоток свежего воздуха и снова ввергнуть в пучины тоскливого увядания. Надежда есть всегда! Даже если ты не можешь больше надеяться. Поэтому, даже если он не верит в обретенное Колокольчиком счастье, оно, тем не менее, может состояться. Да! Да! «Да» на каждое "нет".

Кто-то тронул Соргена за плечо. Он повернулся и увидел пятерых людей в черных плащах с капюшонами.

– Мы готовы отправиться обратно, – сказал один из них, человек с горящими зелеными глазами и похожим на клюв ястреба носом.

– Вы оставили своего хозяина? – спросил Сорген. Голос его звучал нетвердо, будто он только что рыдал, но колдун не подумал стыдиться своей слабости.

– Да, он так решил. Теперь это снова король Тинольд, славный молодой господин здешних земель. Двое наших братьев остались с ним, чтобы помогать и защищать. Остальные отправятся с вами, чтобы помогать в походе против омерзительного Облака. Тинольд сожалеет, что сам не может идти.

– Она узнала его? – спросил Сорген, снова уловив в голосе предательскую дрожь.

– Нет, – сурово ответил человек в капюшоне, но тут же его черты смягчились. – Однако, взглянув в лицо короля один раз, она уже не могла отвести взора. Я уже не помню толком, что такое любовь, но это так похоже на обрывки моих воспоминаний! Они ушли, взявшись за руки и забыв обо всем на свете.

– Значит, за короля все решил ты?

– Неважно. Теперь Колокольчик – это я.

– Хорошо.

– Я должен сказать, что доброта черных магов поразила меня сильнее, чем злоба белого бога… и не только меня, но и всех нас. Тинольд пока забыл обо всем, но потом он вспомнит о тебе. Если здесь станут верить в высшие силы, имя им будет одно: Сорген.

– Чепуха! – колдун, скривившись, отмахнулся от новоиспеченного Колокольчика, как от назойливой мухи. – У доброты и злобы нет цвета. Они либо есть, либо нет. И я далек от высших сил. Я просто колдун, прихоть которого пошла по этой необычной дорожке.

– Слава тебе! – тихо и торжественно сказал Колокольчик. Остальные хором повторили, заставив Соргена отшатнуться и зажать уши руками.

– Тупицы! Нечего делать из меня нового идола.

– Человек не мыслит своей жизни без идолов, – пожал плечами Колокольчик. – Тебе придется стать святым для этих людей, если они смогут выжить, и это случится вне зависимости от твоего желания, как результат твоих дел.

– Мне плевать, – Сорген опять отмахнулся и, словно что-то вспомнив, быстрым шагом отправился к лодке. Люди в черном последовали за ним, молчаливые и задумчивые: больше ни один из них не пытался начать разговор. Всю дорогу обратно Сорген пытался понять, что же он чувствует после своего поступка, такого необычного и необъяснимого. Ему было грустно, но в то же время легко, будто бы он закончил какое-то трудное и важное дело. Что за выгода из того, что пират и убийца вдруг сделался счастливым влюбленным? Никакой. Разве что напоминание о надежде, которая прячется в самых непостижимых местах. Может быть, он изо всех сил старался доказать это себе? Пытался найти и оживить надежду внутри себя самого?

Нет, никакого воодушевления и уверенности в будущем Сорген не испытывал. Однако ему не казалось, что спасение почти погибшего душой и разумом Колокольчика было напрасным. Он рассмеялся, когда подумал, что только что избавил Белое море от страшной напасти. Это он-то! Главарь шайки проклятых демонов, черных, как уголь, пожирателей младенцев и истребителей старух! Пиратский город разрушен и покинут; предводитель пиратов, бессмертный и злобный Колокольчик испарился, оставив вместо себя подсадную утку. Пираты уходят вместе с армией южан и вряд ли вернутся в прежние места, к прежнему промыслу. Кочевники тоже возвращаются на север вместо того, чтобы заняться грабежами в отсутствие зурахатских войск. У короля Тинольда будет время обустроить свою жизнь…

Сорген поднял лицо и увидел над собой, далеко в темнеющей вечерней синеве неба едва заметную белую точку. До него долетели безмолвная речь Призрака: "Теперь ты понял?"

Он покачал головой. "Какое это имеет отношение ко мне?"

"Думаешь, никакого? Мне кажется, непонятливый Дальвиг, что это о многом говорит. Тинольд тоже потерял надежду и просто доживал свой век в ожидании конца. Вот только судьба преподнесла ему сюрприз!"

"Значит, я должен сидеть и ждать, когда кто-нибудь сжалится и совершит чудо для меня?" – губы Соргена скривились в горькой усмешке.

"Кто знает? – мысленное послание Призрака стало слабнуть и удаляться, словно гаснущий в темноте огонь лучины. – "Возможно, нам нужно ждать. Мольбы и рыдания бесполезны; ты должен будешь дойти до конца. Вдруг там, за гранью твоего пути, начинается новая дорога? Очищение, счастье? Возрождение и воссоединение?"

"Где? Когда?" – Сорген сжал кулаки и потряс им вослед исчезнувшему белому пятнышку. Ему снова стало печально и одиноко. Проклятый Призрак! Он издевается над несчастным человечком, попавшим под власть его прозрачных глаз. То втаптывает грязь, лишая покоя и уверенности, то вдруг толкует о несбыточных надеждах и светлом будущем. Будь она проклята! Будь проклято все на свете…

На следующее утро «Уллавелла» отчалила от кое-как отремонтированных деревянных мостков опустошенного Делделена. Выйдя в море, она отправилась вдоль побережья на восток, потом свернула и прокралась в длинный, узкий залив. Колдуны по очереди прикрывали корабль пологом невидимости, не очень надежным и отнимающим множество сил. Погода к тому времени стала еще хуже: в воздухе висела сырая морось, поэтому береговые посты зурахатцев не приметили судна.

Через два дня после отбытия из Делделена «Уллавелла» и ее маленький флот достигли плоского, каменистого берега, цели своего путешествия. Мелкие суденышки вытащили на берег, переворачивая и бросая. С флагмана лодки за несколько ходок перевезли экипаж, оставив на борту только Соргена. Он дождался своей очереди и превратил корабль в дощечку. Спрыгнув на камни, колдун тут же обратился с речью к угрюмым пиратам, которые ежились под дождем и глотали вино из фляжек.

– Слушайте меня, все до единого! Я не собираюсь заставлять вас идти за мной до самого конца. Еще немного, и вы будете вольны поступать, как пожелаете. Если вернетесь сюда, то выкопайте дощечку из песка и бросьте ее в воду на подходящей глубине. Только не вздумайте кидать рядом с лодкой, не то ее разнесет в щепки! Корабль примет свой прежний вид и будет готов к отплытию, как будто никто его не покидал.

Среди пиратов пронесся недовольный ропот – они выражали сомнения в том, что хоть кто-то сможет прийти на этот берег снова. Впрочем, голоса были тихими и неуверенными, а поглядеть на Соргена и вовсе никто не отважился. Через некоторое время войско выстроилось в колонну и отправилось на север.

Места здесь были безлюдные – именно потому их и выбрали для высадки. Миновав пару наезженных дорог, на которых им не повстречалось путников, южане и пираты вышли в степь. Зеленые рощи остались позади: здесь, точно так же, как у моря Наодима, полоса лесов и рек простиралась самое большое на пять десятков льюмилов от берега. Дальше лежали сухие пространства, заполненные пожелтевшей травой, крошечными оврагами и балками, изрезанные тонкими и короткими канавками ручейков. Вода появлялась здесь немедленно, стоило только пойти дождю – и не менее быстро исчезала. Изредка встречались озера, по больше части соленые, и реки побольше, но сейчас они походили на потоки жидкой грязи. Дождь, почти непрестанно ливший на побережье, в степи идти не собирался. Облака висели над головами, низкие и мрачные, но ни одна капля не падала вниз. Сильный холодный ветер колыхал нескончаемые травы, казавшиеся поверхностью ржавого океана. Вездесущий запах засыхающих трав дурманил голову и навевал тоску.