– Это чё? – Дварф принял подношение с опаской.

– Cannabis sativa, двудольное розовоцветное.

– Чиво?

– Ты забей, тебе понравится.

Сержант Гилберт, возглавляющий посиделку, выпучил глаза на ботанический изыск.

– Это что – прямо в городской черте?

– Как есть в ей. Не мог же я за этими кругалями в жаркий Дэмаль завернуть? – Бинго задрал глаза к небу, типа призадумался. – Нет, не думаю, тем паче там жирные орки на вербл... странные у них лоси, а тут в меня вполне местный горожанин пытался топором кинуть, чтоб не топтал его плантацию.

– Запомнил, где это?

– Окажусь на той грядке – узнаю, а где она – извини, сержант, с топологией у меня нелады с детства. Впрочем, денька через два найдете по запаху – я топор-то тому мужику вернул, так что вскорости он на все ближайшие дворы обозначится.

– Ты про мага давай, – напомнил Торгрим, смекнув, что по пути Бинго мог много такого натворить, для расхлебывания чего придется в тутошней тюрьме задержаться на немалый срок.

– Ну, извольте про мага. Добрался до него, то есть до нее, до башни. Заперто со всех сторон, запечатано изнутри, у подножия народ толпится, вопит, помощи просит – маг не откликается. Вхожу, значит.

– Ты ж сказал – заперто было!

– Было. Налейте мне, а то чижолая история, в глотке пересыхает быстро! – Бинго уселся по-оркски и протянул кружку разливающему. – Двери заперты, что парадная, что черный ход, один дурень сунулся стучать – его белой молнией шарахнуло.

– Убило? – устало уточнил сержант.

– Нет, вот же он я, только волоса дыбом встали. Припомнил тогда, как оно принято в лучших домах входы зачаровывать – обычно дверь, но не стены же? Сказал народу пару ободряющих слов – мол, то Морадин, у него молот и наковальня, тра-ля-ля, а вы век живете, век учитесь и помрете дураками...

Торгрим нервно впился в бороду.

– Слово за слово, нашел взаимопонимание, заручился поддержкой общества. Отломали еще одну статую – зачем вам, служивые, в городе столько статуев? Сами же видите, через них сплошное безобразие! Статуя небольшая, но крепкая, и лично мне душевно близкая – писающий на всех мальчик. Мальчик оказался как есть правильный, не подвел – им мы стенку и продолдонили. Дальше вошел я, туда-сюда, чуть опять не заблудился, спасибо магу – ругался так, что не потеряешься. Зашел к нему, он трясется весь, на столе мистическое явление – призрачный макет города, посреди его маленькая фигурка катается, о стенки колотится. Ну, я и прервал это дело.

Повисла гробовая тишина.

– Мага, что ли, убил? – помертвелым голосом уточнил Гилберт.

– Да тю на тебя, сержант, я ли не знаю, что городских шишек дешевле не трогать?

– А ты знаешь?

– Теперь знаю. – Бинго неуклюже подтянул ножны и вытащил из них меч – вернее, его обломок. Лезвие оказалось укорочено до пяти дюймов, причем не обломано, а оплавлено.

– Такой был меч! – Гоблин со вздохом плюхнул обломок на бочку. – В смысле плохой был меч, совсем не героический. Наши-то клинки от вашей магии только светятся насмешливо, а этот чух! – и нету, еще и руку обжег даже через обмотку, едва бросить успел, – заодно окно им разбил, там была моднявая мозаика, чтоб выход себе проделать. Хотел было поговорить, да маг, похоже, не в духе был – ржет, как Стремгод в сортире, руки вздымает, на них молнии змеятся, и кричит чёта: я, мол, покажу вам, каково издеваться, я вас ценить научу!.. А мне на кой лишняя наука? И самое очевидное никак в памяти не удержишь. Ну, я и пошел на выход.

– А прервал зловредную магию как?

– Как, как... каком. Ну, присел в это призрачное походя – мы ж того, магоупорные. Под седалищем только пшикнуло, а я кувырком через стол – и в окно. Так что далее с этим нервным магом сами договаривайтесь, а меня не припутывайте.

– То-то в миг, когда тот гад рассыпался, у меня возникло ощущение, что мир жопою накрылся, – поделился Торгрим наболевшим. – Погоди-ка, да чёта ты много всего успел, мы ж не так долго за этой пакостью гонялись.

– Долго ли умеючи. – Бинго независимо пожал плечами и приложился к наполненной наконец кружке. – Я парень шустрый. Дело сделал, стал вертаться, ан там город горит – совсем не следите за пожарной безопасностью! Я тем путем – там припекает, я другим – там улица запружена, все куда-то ведра тащут... воду воруют, наверное. Нашел было дорожку свободную, да забоялся. Темно было.

– С каких пор ты темноты боишься?

– Темноты я не боюсь. Просто поделился для общего сведения, что темно было, освещение плохо налажено, а забоялся я на ровном месте, со мною случается. В общем, стал искать обходной путь, чтоб к конюшне, как договаривались...

– И снес еще полгорода?

– Нет, ничего не снес, но, как честный парень, теперь должен три серебряных монеты девчонкам из дома у западных ворот, там еще светильники с красным пламенем.

– Да им там цена – одна монета! – просветил Гилберт со знанием дела.

– Да, я знаю. Мне оптовую скидку сделали. Ну а оттуда я прямо не знал, куда идти и стоит ли вообще, вроде неплохо устроился, но мимо пробегал парень из ваших, сказал, что дварфа, удавленного големом, в Форте Стражи отпевают. Вот я сюда и наладился – думаю, салатики... А ты жив, оказывается, что тоже в целом неплохо.

– Тем более что пора нам уже и в путь отправляться. – Торгрим покосился на выпирающую над восточными крышами солнечную горбушку. – Может, хоть ночью, набегавшись, ты в седле подремлешь и ничего вокруг тебя не случится.

– Мечтать не вредно. Сержант, а не найдется ли в вашем хозяйстве для меня меча взамен угробленного на службе городу?

– Найдем. Кольчугу дварфу как раз наш оружейник доклепывает. – Сержант похлопал Торгрима по плечу. – Отродясь не видывал такой доблести! Мы с ребятами предложили уж ему подобрать что-нибудь более достойное, но отказывается.

– Я, сержант, не за награду помогаю! Правое дело – оно само себе награда. Извел супостата – мир чище сделался...

– Убил бобра – спас дерево, – подхватил Бинго. – Возьми, возьми у них чего-нибудь, дурная борода! Напялишь хороший доспех с ихней символикой и будешь знать, что форму хоть один достойный воитель носит.

– Я тебе что говорил?

– Что я в седле посплю.

– Я тебе говорил, чтоб не учил ты меня поступать по вашим гоблинским правилам! Так что благодарю, сержант, рад был помочь, и сведенная кольчуга для меня вполне достаточна.

– Сейчас принесут, на лошадь навьючат. Пойдем, герой-магоборец, подберем тебе меч.

– Вот с ним сходите, он в мечах поболе моего понимает. – Бинго дохлебал пиво и похлопал Торгрима по шляпе. – У меня еще одно дело осталось – за щитом сбегать. Дай мне две монеты для художника!

– Честность взыграла?

– А чего ж не взыграть? Облапошить кого походя – милое дело, его пример – другим наука, но заключенную сделку блюсти следует, иначе что же получится?

Дварф вытряс из кошелька две монеты. Учитывая Бингхамовы траты да еще несусветную сумму, выложенную в «Ресторацио», пора начинать молиться о следующей засаде, не то вскоре придется либо зубы положить на полку, либо проникаться гоблинской философией и самим подаваться в разбойники... что, конечно, никак не приемлемо.

– Сержант, сделай милость, пошли в «Бездонный кувшин» за щитом своего человека. Одного этого отпускать я опасаюсь, а ты тем паче трястись должен – город-то твой. Хорошо, что нашелся, более я его далеко не отпущу – три монеты долга, это ж надо!

– Да как же можно без меня принимать работу? Помнишь, как Филион морду кривил и руки заламывал? Ну как он совсем не заказанное на щите изобразил, нешто служака ему за мою обиду накостыляет должным образом?

– Иди за щитом, – распорядился сержант, оборотившись к одному из подчиненных. – Да объясни художнику, чтоб с места не дергался, – если будут какие претензии, всем кагалом к нему пожалуем. За мной, герои, пойдем в оружейку.

Оружейная палата тут оказалась куда скромнее столичной – всего-то небольшой сарай, плотно набитый, словно садовыми инструментами, различным железом. Торгрим глянул мельком и поджал губы, будто ему в постный день предложили непотребное, а Бинго напротив – радостно протиснулся в узкий дверной проем и принялся всяким звенеть, порой ахая и ойкая и уж конечно вскоре вызвав всестороннюю осыпь на свою голову.