– Унялся бы ты, сержант, – благожелательно посоветовал Торгрим.

– Гном же который, тот был балабольного свойства и всяко меня в разговор вступить подначивал, да только ж я при исполнении и строго его...

– Достаточно, сержант, – осадил его и сэр Малкольм. – Много врать – запутаешься быстро, тут-то тебя и прихватят. Так, Бурурум-угу?

– Не знаю, не пробовал. – Бинго привольно развалился в седле, опершись спиной на высокую заднюю луку. – Не в смысле врать, в смысле прихватываться. В этом деле служака себя как раз верно ведет. Тут ведь главное, как в опростании – чтоб быстро, изобильно и неудержимо. Навалил кучу и ускакал, пока пострадавшие из нее вылезти пытаются. А зачем ему врать? За нами что, погоня ожидается?

– Кабы знать, что за вами ожидается, а главное – что ожидается от вас. Прости, сэр Торгрим, что бросаю на тебя тень подозрениями, а только этот вот бурурум... ты еще познаешь, каковы его таланты. Очень мне надо, чтоб пострадавшие по всему вашему пути прознавали на каждом шагу, что это я вас в путь снарядил и из города вывел.

– А вас, вашбродь, седня тут вообще не стояло, – упоенно продолжил сержант. – Вот позавчера видал, а седня никаким глазом.

– Дарование, – похвалил Бинго снисходительно. – Вот совет тебе, служивый: работай под идиёта, мне всегда помогало. Какой типа капитан? А, капитан стражи? Как же, как же, был такой – рост семь футов, черный доспех, морда во, в шлем не влезает, усов сроду не носил... что значит – кто такой? Капитан, он у нас один. Такого, бывалоча, послушают, да и отойдут опасливо по стеночке, а то еще монетку дадут на пропитание стукнутому. Кстати, капитан, насчет монетки стукнутым...

– Чума на твой род, Бингхам.

– Была. Не прижилась, как и тот запор. Ты с базара-то не съезжай! На что, спрашиваю, мы будем кормить этого проглота? – Бинго потыркал Рансера в холку. – Если жрет он столько, на сколько выглядит, то Торгримов доспех придется сбыть первому же кузнецу по бросовым ценам, чтоб только еще денек прокормить.

Сэр Малкольм в сердцах отцепил от пояса тощий кошелек и метнул его в дварфа. Тот скупо шелохнулся навстречу и изловил брошенное.

– Тут немного, сэр Торгрим, но больше я не могу достать без длительных проволочек, – извиняющимся тоном пояснил Амберсандер. – Прошу расходовать экономно и на нужды, имеющие первоочередное значение.

– Сэр Малкольм, не стоит так затруднять себя. Я обязался выполнить твое задание, а не тратить твои деньги. Но благодарю, это сильно поможет на первых порах, а по возвращении обещаю вернуть все до последнего гроша из добычи или премиального фонда, по ситуации.

– Да будет так, сэр Торгрим, хотя уверяю, что, если вы вернетесь с удачей, эта скромная сумма перестанет иметь значение, а если нет...

– ...то мы не вернемся, сэр Малкольм.

– Прости, сэр Торгрим, я на миг забыл, с кем имею дело. Что ж, счастливого вам пути, вот она, ваша дорога...

– Убыли прямо на юг вдоль городской стены! – радостно каркнул сержант, очевидно горя нетерпением примерить присоветованный гоблином имидж идиота.

– И последнее, о чем я попрошу. – Сэр Малкольм понизил голос. – Как можно быстрее покинуть земли, принадлежащие Аракану. Чтобы все, что наломает Бингхам, оказалось на чужой территории.

– Учтем, – кивнул дварф. – Давай вперед, Бингхам, я за тобой.

– Джеронимо! – гаркнул Бинго непонятно и выдал Рансеру шенкеля.

День выдался славный, теплый и солнечный, а ничего, что можно сломать, вдоль дороги не водилось. За грубыми деревянными плетнями раскинулись огороды, с которых столица снабжалась свежими овощами, тут и там на них ковырялись вялые содержатели, а ближайшее пугало оказалось исполнено так мастерски, что Бинго его струхнул и на прочие предпочел не заглядываться. Один раз навстречу проехала плотно зашпиленная телега с замшелым бородачом на козлах. Торгрим с возницей дружелюбно поздоровался, очевидно заподозрив по бороде общие корни; тот ответил с осторожностью, боязливо кося на композицию из двух живых гор, верхняя из которых как раз нахлобучила на голову стальное ведро. Больше встреч не было, и вскорости Бинго стащил шлем, обнаружив распаренную физиономию.

– Полагаю, еще через полчасика можно будет присесть передохнуть, ежли только там не начнутся заросли кукурузы, – обнародовал он свой свежеизмысленный бизнес-план. – Такая у нас народная примета – в кукурузе не отдыхать. Непременно какая-нибудь неуправляемая скотина начнет чимпиёнат по ее скоростному глоданию, все передавятся, обожрутся...

– Я не начну, – откликнулся Торгрим меланхолично. Признаваться перед гоблином было неловко, но необъятное небо ощутимо давило на широкие дварфийские плечи.

– Я начну.

– И ты не начнешь. Нет, Бингхам, отдыхать мы будем, когда лошади устанут. А если не устанут, так ехать нам день и ночь, поскольку сэру Малкольму я обещал, что из страны мы выберемся не задерживаясь.

– Нудный ты какой.

– Да, что есть, то есть. Ты вот лучше помозгуй, я-то в этих краях впервые: есть ли какие варианты пути и какой чем чреват?

Бингхам призадумался. Доверие дварфа льстило, а картину мира он и впрямь неплохо себе представлял. Правда, она в изобилии пестрела белыми пятнами, но уж здешние северные края он немало потоптал собственными ногами.

– Едем мы ноне на закат, – рассудил он и пальцем потыкал в солнце, начавшее помалу клониться к маячащему впереди горизонту. – Дэбош же от нас будет не токмо к закату, но и сильно к северу. Подобраться к нему нам, стало быть, возможно с юга; а с юга к Фигасе-озеру примыкают земли либо порвенирские, либо рухуджийские. Ты, поди, и про них слыхал всякое забавное?

– Слыхал, что у них перемен много, так что даже справки заранее наводить бесполезно – пока доберешься, все уж пять раз сменится.

– О, этот Порвенир, он такой. Они там вовеки промеж себя дрались, сегодня замок того, завтра этого, и все время друг друга спрашивают, заместо того, чтоб как тут – указом по темечку. Зовется та система анархией. Очень занятно через такое проехаться, да только как бы нас на подступах тутошняя армия в копья не взяла – ныне у Аракана с Порвениром сезонное обострение неприятия.

– А Рухуджи?

– Туда, мнится мне, проще будет попасть, да не так комфортно двигаться. Там края дикие и привольные, городов раз-два, и обчелся, а всякие летунги да болотные тролли по лесам да горам с комфортом разбрелись. На рамсах с таким народом не всегда случается разъехаться, больно неумны и до мордобоя азартны. Немало также наших лесных бразеров, а у них лучшие в мире конопельные посадки и могучая культура самогоноварения.

– Звучит вдохновляюще!

– Не отнять, но слюни погоди развешивать. С этими кейджевыми выкормышами сложно контакт наладить.

– Даже тебе, гоблину?

– Мне так особенно. Никак не простят первенство Гого в череде Зангиных отпрысков, при встрече грубят и обижают. Меня все обижают!

– Тогда и метаться нечего – если так и так обидят, то поедем как удобнее.

– Есть еще вариант хитрый. – Бинго до того не желал быть обиженным, что соображение его очнулось от долгой спячки и пошло бодрым наметом. – Ежели при ближайшей оказии круто забрать на север, то там, в севере этом, будет Балосское море, к западу переходящее в залив Далмута, что омывает все порвенирское побережье. Упирается он аккурат в перешеек, что соединяет Порвенир и Железные Горы, а также отделяет Фигасе-озеро от внешних вод. Так вот, если сесть на кораблик и уплатить капитану сообразно, то он к тому перешейку нас может и доставить.

– Не люблю эти ваши корабли. – Торгрим от тяжких переживаний пошел мертвенными пятнами. – Какое оно удовольствие – на хлипкой деревянной посудине над бездонными водами, только и ждущими, чтоб тебя нахлобучить?

– Ни шиша они не бездонные.

– Да по мне хоть три дна имей, а все, что глубже пяти футов, мне уже гибельно.

– Тогда сей метод нам тоже нехорош. Корабли-то сами по себе не тонут, но в Балосе ходят ладьи сынов Рего... это тебе не маленький Дэбош, их поприжать не так просто, для того к подножиям Железяк надо войска гнать.