– Чего ржешь? – цыкнул капитан, стынущим нутром начиная ощущать, что надо было этого красавца все-таки из города выставлять, а не пытаться приспособить на службу обществу. Этот так наслужит, что хоть сейчас в отставку подавай.

– У него баран на брюхе, – пояснил Бинго охотно, тыча обглоданной свиной деталью в сторону рыцаря. – У нас бы засвистали… Вы тут то ли совсем добрые, то ли вовсе мышей не ловите.

– Что-о-о?! – Обширное лицо рыцаря набрякло дурной кровью, аккуратно подстриженная светлая борода встопорщилась жесткой конской щеткой. – Какой… кто тут баран?! Да это, чтоб ты знал, неотесанный чурбан, благородный олень Араззорус, принесший на своих рогах волшебный меч самому барону Адальберту Унгарту!..

– Мужик, это – муфлон... – Бинго обрисовал обгрызенной костью контур рога, который на плотной ткани джупона и впрямь завивался лихой спиралью. – Оленя видал хоть раз? У него такие, это самое… вот как у тебя.

– Что-о-о???!!!

Гоблин тягостно вздохнул, указал костью через плечо на стол рыцарей, где остался шлем Унгарта, и впрямь увенчанный ветвистыми оленьими рогами. Ох ты ж, – промелькнуло в голове сэра Малкольма, а ледышка в животе выросла раза в полтора, – да такие рога носить кичливые Унгарты позволят не каждому! Не иначе как полный полевой лидер, водящий под рукой конное «копье»!

А что вышивка на брюхе и впрямь подкачала, так это верно. Поползла краями, завернув развесистые рога. Когда с шести лет зубришь геральдику, получая порой розгой по филейным частям за отсутствие прилежания, невольно научишься этого самого Араззоруса узнавать не то что по красной, как с перепою, морде, а вовсе по разрезу глаз, хоть напрочь с него рога спили. Но от гоблина, с гор только что слезшего, такого знания ждать в упор не приходится. Так хоть бы промолчать догадался, хам неученый! Ему-то и горя мало, что дипломатический скандал провоцирует. Заступиться за него сейчас – значит попрать все нормы рыцарства, за оскорбление герба предписывающие… ох, немало предписывающие! И добро еще, если этот рыцарь рога свои отхватил не только милостью супруги, а заслужил честно и готов право на них в любой момент отстоять с мечом; ну а если гоблин его заломает? Бингхам безмятежно жрал, но не бывалого ветерана было дурить этим спокойствием. Видывали, как бросаются в бой с места! Силищи ему не занимать, и даже сам капитан едва ли успеет встрять, прежде чем обжора голыми руками вытряхнет дух из спесивого рыцаря…

– Приношу извинения, сэр рыцарь! – Предвидение дипломатического инцидента метнуло капитана со скамьи, заставив вытянуться в рост и жестоко пожалеть, что не вырос до размера Бингхама: тогда бы точно кто угодно прислушался! – Этот дикарь понятия не имеет о такой благородной науке, как геральдика, он впервые в городе и, я уверен, не имел в виду ничего дурного. Более того, насколько мне известно, у гоблинов обозвать бараном – значит похвалить…

– Точно, – признал Бинго не моргнув глазом. – Баран круторог и это… мудр! Да ваши менестрели сами, вслед за эльфами, взяли моду наших волхвов называть баранами. А дварфских, если не путаю, – ослами. Каждому, это самое, по тотему.

– Сэр капитан! – В голосе рыцаря прорезались неприятные, скрежещущие нотки. – Что связывает столь достойного слугу короны с этим диким, невоспитанным, не сведущим в вопросах, имеющих первоочередное…

– И жрущим, как чудо-зверь баргамот, – добавил Бинго невинно, притянул свою кружку и лихо приложился к ней. Забулькало, как в малом фонтанчике в королевской оранжерее, снова энергично запрыгал мощный кадык, тоненькие струйки темной жидкости побежали из углов гоблинской пасти на грудь: как ни жаль пива, но, буде пито иначе как залпом, оно вполовину не так вкусно!

То ли совсем дурной, то ли прикидывается. И неизвестно еще, что хуже. Но мерзавец однозначно. И надо ж было именно ему попасться под капитанову руку, когда высокие круги как раз лихорадит необходимость в таком вот крупном пройдохе по важнейшей надобности, разглашению не подлежащей…

Пусть бы сэр рыцарь его и вывел в расходную статью, и никакого тебе риска, принятия на себя ответственности за эту, как ни крути, сомнительную кандидатуру. Да вот только еще кто из этих двоих кого выведет… И если от пропажи гоблина никакого вреда, кроме пользы, не предвидится, то клан Унгартов достаточно силен и своеволен, чтоб выставить, сложись дело не в их пользу, самому его величеству ноту протеста. Так, мол, и так, непотребно предосудительный гоблин в компании с капитаном столичной стражи… Еще не хватало на старости лет загреметь под королевский трибунал, пусть даже будучи невинной жертвой обстоятельств. Особенно – будучи невинной жертвой!..

А гоблину и горя мало. Его, самое худшее, вздернут. А честное имя не пострадает, ибо его, честного имени, и не было отродясь. Ишь, Бинго! У приличных людей даже собак зовут уважительнее.

– Неотложные государственные нужды, сэр рыцарь! – веско отчеканил сэр Малкольм, словно клевцом методично накернивая вражий «белый» доспех в жестокой битве.

– Да ну? – опешил рыцарь вполне искренне.

– Ну да?! – присоединился к нему и Бинго, от изумления забыл, что как раз поглощает пиво, захлебнулся им и облился остатками. – Кхе-кхе! Ты так не пугай!

– Если кто-то желает обвинить меня во лжи… – Голос капитана обратился в негромкое мертвенное завывание свирепого самума над безводной дэмальской пустыней, и кровь враз отлила от рыцарской физиономии. Какой там клан за спиной ни стой, а наматывать на клинок сэра Малкольма собственные кишки – радость невеликая!

– …тот козел! – радостно закончил Бинго. – То есть баран. Или этот, как его… который меч принес твоему деду, сэр лыцарь.

– Молчать! – гаркнул капитан на него в полный голос. Кряхтящий вышибала, как раз начавший подниматься, опираясь о скамью, поспешно плюхнулся обратно на пол и замер, а пробирающийся к выходу с пригоршней своего товара скупщик подскочил от испуга и вновь рассыпал добычу.

– Просто помочь хотел, – проворчал гоблин, сконфуженно обкусал со своего обломка свиной туши остатки мяса, уронил оголившийся скелетик под стол и решительно цапнул с блюда следующую четверть свиньи.

– Сэр рыцарь, – глаз капитан не поднимал, отчего выглядел особенно опасным, даром что едва доставал макушкой до рыцарского наплечника, – я вторично приношу вам извинения за фривольное поведение моего… сотрудника. Обещаю приложить все силы к его воспитанию. Однако же, покуда он еще недостаточно отесан, всякие претензии прошу предъявлять через мою, как его непосредственного сюзерена, голову. А также и ответ получать от меня.

– Мясо пережарено! – пискнул Бинго.

– И что?! – Глаза капитана сверкнули в его сторону оголовками бронебойных стрел.

– И ничего. Это я толстому! Ты ж сам сказал – претензии через твою голову…

– Оставь, Эрих! – Второй рыцарь, в ходе напряженного общения забытый, махнул рукой, привлекая внимание светлобородого. – Сэр капитан прав, глупо обижаться на варваров, не познавших блага пребывания в сени рогов Араззоруса!

– Ты назвал меня глупцом?! – набычился Эрих немедля.

Эх, прав был Бинго, ох как прав, сообразил капитан. Баран и есть. У них, Унгартов, это фамильное. Поскрести историю, и впрямь окажется, что барон Адальберт с перепою принял за благородного оленя соседскую овцу, с которой попирал нормы морали. А рога, что до сих пор украшают церемониальный клановый зал, небось Адальбертовы собственные. На эту тему легенд ходит побольше, чем об олене-благодетеле.

Гоблин поганенько ухмылялся в мясо. Умяв за один присест порцию, какой хватило бы паре гвардейцев, чтобы в изнеможении отвалиться от стола, он лишь чуток сбавил темп, но челюстями по-прежнему работал в ровном ритме камнедробилки. Толстенный слой мяса на реберной решетке таял, как брусок льда, брошенный на раскаленную сковороду. На рыцарей, готовых сцепиться прямо над ним, Бинго и ухом не вел. И не таких видывал. Зато косился на капитана и озадаченно хмурился, силясь понять, что такое «сюзерен» и когда это он, Бингхам, успел поступить к усатому коротышке в воспитание. И не имеет ли выражение «покуда он еще недостаточно отесан» отношения к стамеске. Применения к себе ремесленнических инструментов ни один здравомыслящий гоблин отродясь не поощрял.