— Завтра объясню, — снова прохрипел я.

Не могу говорить. Больно. Конечно не так ужасно, как вчера после убийства чинг-чонга, но всё ещё очень отвратно. Ещё чуть-чуть, и снова потеряю голос. Даже дышать — и то больно.

— Ну, на самом деле тест действительно был не сложный, — вдруг ни с того ни с сего вклеился Пепельный, шедший рядом всё это время.

Мы удивлённо повернулись на высоченного парня, — а он был ростом с меня, что больше ста восьмидесяти сантиметров и выше всех остальных поблизости.

— Подслушал ваш разговор, извините, — улыбнулся он, — И посчитал, что нужно успокоить. Вопросы действительно были несложные. Даже если наугад отвечать, скорее всего, ответишь правильно. Знания-то есть, — он постучал по виску, — Просто экзамен был… нестандартным.

Ах ты гад блядский, ах ты скотина. Он что-то знает!

— Ну… наверное, — пробурчала Вика.

Я хотел развить эту тему и допросить парня, как мы вышли на улицу и остановились возле огромного здания, похожего на стадион с футбольным полем. Вокруг стояли скамейки и деревья. Ещё одна зона отдыха. Приятно.

А ещё здесь были все остальные сдающие. Все семьдесят человек.

Тёплый ветерок и солнышко смешались с проклятьями на школу и систему образования.

— Это арена, но сейчас она переоборудована для оценки магического потенциала, — пояснил сопровождающий, — Сейчас её настраивают. Через десять минут начнётся второй этап. Кому что нужно — обращайтесь к сопровождающим, благо их здесь много. У всех них на груди значок школы. Отдыхайте.

И человек ушёл, оставив наш класс среди остальных бледных, злых, и ничего не понимающих студентов.

Я завертел головой в поиске парня с пепельными волосами, но его нигде не было.

Сбежал, чшорт.

Ладно, хрен с ним. Я похлопал Вику по плечу и указал на свободную лавочку. Пять минуток можно перевести дыхание, подышать свежим воздухом и отдохнуть. И посмотреть на взволнованные лица поступающих. Кайф. Я как та собака в шляпе, сидящая в огне, которая говорит «Всё нормально».

Жаль, что огонь перекинулся и на меня.

— Стоять! — меня схватили за плечо.

«Знакомый голосок, и знакомые повадки», — я улыбнулся и повернулся, — «Антоша, мой старый друг»

Тот самый белобрысик, теперь уже с ссадиной на лице и злобной гримасой

— Ты… ублюдок, — процедил он сквозь зубы, сжимая воротник моей футболки, — Знаешь что ты наделал, плебей дранный?!

Я помотал головой. Ради этого мусора ещё больше травмировать горло я не хочу. Но, к сожалению, проблема было далеко не в этом — не в боли, невозможности ответить и возможной драке. Нет, вовсе нет.

Проблема была в наблюдателях — на нас все смотрели. Вика же, слава богу, уже успела присесть на лавочку и в случае чего будет не при делах. Но даже так…

Твою мать, только не сейчас! Вот когда-когда, но сейчас — худшее время для разбирательств! Меня могут элементарно выпнуть, и больше сестре я не помогу! Да и сам не поступлю!

«Как же ты раздражаешь…», — я сжал челюсть.

— Из-за тебя моего друга выгнали! Посчитали, что он взломал барьер! — едва не рычал он, — Знаешь, что с ним сделают Элерсы?! Знаешь, через что он прошёл, чтобы стать Слугой?!

Все снова начали шептаться.

— Опять этот…

— Снова с проверяющим сцепился?

— А это его сестра? Они похожи.

— Капец, он же с Громовым срётся… да что он о себе возомнил.

— Его точно не примут.

— Особенно у девчонки.

Вот что говорили. Простолюдины. Они боялись. Менталитет урождённых рабов — его тяжело не заметить человеку, повидавшему мир.

— Как у него яиц хватило, лол.

— А он ничё такой. Жаль ему жопа.

— Может он из наших? Просто переоделся в бедняка.

— И нахрена?

— Ну у богатых своих приколы. Ну не похож он плебея!

— Да. Слишком мордаха милая.

— Жека, какого хрена? Какая ещё мордаха?!

Вот что говорили богатенькие. Особенно я нравился девушкам. Ну ещё бы — высокий, красивый, уверенный в себе.

И те, и те видели во мне силу. Но бедняки — боялись за себя и последствия, а богачи — не понимали и восхищались.

И это… плохо. Я подвергаю сестру риску. Да даже если она поступит, у неё могут возникнуть проблемы сразу со всеми: бедняки будут бояться за свою шкуру, а богачи захотят проверить из чего она сделана и просто её сожрут.

Нельзя продолжать этот конфликт. Нужно быть умнее.

— Мне плевать, — прохрипел я, — Есть вопросы — задашь после экзамена.

Глаз белобрысого снова задёргался. Его мало того что унизил простолюдин, так ещё прилюдно повалял в грязи и снова начинает унижать! Он теряет весь авторитет, какой нарабатывал в Школе. Даже среди остальных проверяющих.

Которые, к слову, не спешили вмешиваться. Вот тебе и «школа для всех». Видят же, черти, что меня провоцируют, но всё равно встают на сторону коллеги.

— Сейчас — отвали. Я хочу отдохнуть, — я развернулся.

— Мусор… поганый мусор! — процедил он.

— Исчезни.

Мне плевать, что он там говорит. Я решу с ним вопрос потом, сейчас главное…

«Что это?..», — я услышал… звук разгорающегося пламени?

Готов поклясться, что слышу пламя! И… твою мать, да, я чувствую жар! Всё произошло за мгновение, но клянусь, что этот ублюдок хочет ударить меня огненным заклинанием!

«Ах ты дрянь!»

Не успею увернуться. И контратаковать тоже. Единственный способ избежать атаки и не отправиться в больничку, это…

— З̥̲̭̐ͨ̓а̠̭̋ͧм̳̍р̦ͤ…, - пространство вокруг начало рябить.

— Хэй, — нас окликнул знакомый голос, который я никак не ожидал услышать.

---------------------------

Ежеглавная рубрика “Фактик книжку бережёт”

Эта рубрика не ежеглавная.

---------------------------

Дополнительный факт! (Рубрика «Новиков Просветительный»)

Чувство дискомфорта, которое испытал Константин, связано с чувством «Кенопсия».

Кенопсия — чувство, возникающие при виде самых обычных людных мест, которые в текущий момент пусты. Их вид нагоняет жуть, и мозг не может связать увиденное с привычным.

В парках вы бываете утром, днём или приятным вечером. В школе не бывает тихо. Приёмная в больнице не бывает пустой. На детских площадках должны быть дети.

Верно?

Но в этот раз там никого. Пустота. Ни в парке, ни в школе, ни во дворах. Все исчезли.

Остались лишь вы. В месте, которое все покинули из-за надвигающегося ужаса, который вы начинаете испытывать.

Но бежать поздно — вы уже здесь.

Я захлопнул рот, развернулся и увидел, как тот парень с пепельными волосами держит руку Антона, вокруг которой играл нагретый воздух. Да так держит, что белобрысый вообще не может ей пошевелить. Ни на сантиметр! Словно… в камне замуровали.

— Раздел пятый, пункт первый, третий, седьмой и десятый. Ты нарушил их все, — сказал Пепельный, держа руку Антона.

Так… погоди-ка. Почему у него был другой голос?!

Я поклясться готов, что окликнул он нас совершенно другим голосом!

— Я… пф… я-я не хотел нападать! Где доказательства!? М? Как ты смеешь меня хватать?!

— Раз не хотел, то и шуруй отсюда, — он дёрнул белобрысого в сторону и тот чуть не отлетел как кукла, — И молись, чтобы никто не пожаловался, и руководство не посмотрело по камерам.

— Тц, — цыкнул Антон и, под десятками давящих взглядов, засунул руки в карманы и пошёл восвояси, — Ссаные плебеи, — пробормотал он, — Вам конец, чмыри нищие.

Через несколько секунд его уже не было.

"Боже, что за ничтожество. И он ведь мог мне серьёзно навредить, если не убить…", — я повернулся на спасителя.

— Ну-у… спасибо, — сказал я.

— А, да без проблем, — он улыбнулся, — Больше тех, кто совершает говно, меня бесят те, кто ничего с этим не делает. Я не мог не помочь.

«А он… неплохой парень! Ну или прикидывается, но я хочу верить в лучшее»

— Почему у тебя был другой голос? Я отчётливо слышал.