— Поздравляю, Риджвей! — произнес грубый голос у них за спиной.

Их погружение друг в друга было прервано. Элизабет не спеша оглянулась, чтобы увидеть, кто произнес эти слова. В отличие от нее Натан неожиданно резко выпустил ее руку и словно окаменел под взглядом смуглого, мощного сложения мужчины, произнесшего поздравление.

Скованно Натан ответил:

— Спасибо, Лонгстрит, я не ожидал увидеть вас здесь.

— Как? — слегка кокетливо поинтересовался он. — Неужели вы думаете, что я мог бы позволить себе пропустить свадьбу одного из моих самых дорогих и горячо любимых друзей?

Элизабет ощутила странную двусмысленность в словах и интонации Лонгстрита, но, не в силах понять, молодая женщина переводила взгляд с одного на другого. Ее первое впечатление от Лонгстрита не было благоприятным. Скорее даже он напугал ее своими ледяными глазами и крупными, несколько грубоватыми чертами лица. Стремясь разорвать неприятную тишину, воцарившуюся в этой части зала, Элизабет мягко спросила:

— Может быть, ты познакомишь нас, Натан? Я не уверена, что до этого слышала от тебя имя мистера Лонгстрита.

— Он не упоминал обо мне? — Мистер Лонгстрит как бы подавился коротким смешком. — Это странно, каких-нибудь шесть недель тому назад в Лондоне он поклялся мне в вечной дружбе.

— Говорите тише, идиот. На нас уже смотрят. Натан прошептал эти слова, и глаза его стали очень настороженными. Поймав изумленный взгляд Элизабет, он ответил ей довольно затравленным голосом:

— Прошу прощения, дорогая, мы покинем тебя ненадолго. Лонгстрит немного не в себе.

Не дожидаясь реакции жены, он схватил своего знакомого за руку и увлек его в сад. Весьма озадаченная происходящим, Элизабет смотрела им вслед, размышляя, как это ее муж ухитрился обзавестись таким странным другом. Похоже было, что мистер Лонгстрит ревновал…

Эта мысль повлекла за собой целую цепь сомнений. Ей вновь стало не по себе от того, что она так мало знает о Натане Риджвее. Только то, что он происходит из хорошей семьи и что ее отец дал согласие на ее брак с Натаном. Да и ухаживание длилось не слишком долго. Совершенно неосведомленная в сфере взаимоотношений между мужчиной и женщиной, Элизабет не сумела бы объяснить первопричину своих тревог, но она инстинктивно ощущала, что в ее взаимоотношениях с Натаном что-то изначально было не так. Конечно, между нею и Натаном не было того бурного взрыва страсти, о которой пишут в романах. Не был Натан и тем темноволосым героем-красавцем, о котором она грезила. Почти с сожалением Элизабет вспоминала, что ухаживание Натана было очень корректным, ровным. Оправдывая его, она отталкивала мысли, что ему стоило бы быть более настойчивым, ищущим запретного поцелуя или объятия.

Более того, она упрекнула себя за такие крайне смелые мысли — молодым леди с ее положением в обществе не следует думать о таких глупостях, как тайные поцелуи и объятия!

От Мелиссы Элизабет не узнала практически ничего о своих обязанностях в браке. Она усвоила только, что «должна быть послушной и безропотной». Естественно, такой совет не был слишком привлекательным, кроме того, он не соответствовал поведению ее любимой героини, о которой она читала в романе. Хотя, конечно, в отличие от нее эта героиня была влюблена, а не вступала в брак по соображениям целесообразности.

Встревоженная подобными размышлениями о своей судьбе и желающая чего-то такого, чего она даже не смогла бы объяснить, Элизабет пристыженно оглядела зал в надежде поймать хоть чей-нибудь дружественный взгляд. И это ей более чем удалось. Вдовствующая герцогиня Четэм и леди Алстэр, заметив, что Натан покинул ее при странных обстоятельствах, направились к ней. Юная леди оказалась в объятиях герцогини, которая прижала ее к своей мощной, обтянутой сатином груди, а затем передала ее леди Алстэр.

— Мое драгоценное, драгоценное дитя! — воскликнула герцогиня с ободряющим выражением на добром лице. — Твоя свадьба замечательна, я так рада, что начало твоей жизни столь блистательно.

— О да, дорогая Элизабет, тебе пока очень везет, — добавила леди Алстэр. Взгляд ее прозрачных голубых глаз подобрел, когда она увидела хрупкое очарование Элизабет. — Мистер Риджвей очень заметный молодой человек, и тебя надо поздравить с такой удачей в браке. Желаю вам большого счастья, моя дорогая.

Инстинктивно стараясь не привлекать внимания остальных, растерянная Элизабет, оказавшись предметом внимания двух самых значительных матрон, смогла только растерянно улыбнуться и пробормотать:

— Спасибо, спасибо. Я буду стараться… Обе пожилые дамы посмотрели на нее с таким выражением, как будто она изрекла какую-то очень мудрую истину.

В беседе и так могла быть поставлена точка, и этому поспособствовал лорд Селби. Он был совершенно великолепен в обтягивающем сюртуке из кашемира, а его породистую красоту подчеркивал высокий воротничок из плотного сатина. С приближением лорда женщины замолчали. Он сухо поинтересовался:

— Ну что, твой муж уже дезертировал? При этом его глаза насмешливо сверкнули, когда в проеме двери он увидел Натана и Чарльза Лонгстрита, возбужденно обсуждающих что-то.

В присутствии отца у Элизабет всегда отнимался язык, но взгляд, которым она его смерила, был весьма выразительным. Создалась традиционная ситуация, когда она не могла четко разграничить его отцовскую заинтересованность с холодным светским любопытством. Пожалуй, он, скорее всего, был действительно уязвлен создавшейся ситуацией — при виде сцены за дверью его лоб прорезала глубокая морщина.

— Ситуация требует вмешательства, — изрек он после некоторого колебания. — Простите нас, уважаемые дамы, я собираюсь воссоединить мою дочь с ее мужем. Пошли, Элизабет. Сейчас Натану станет стыдно за то, что он так быстро забыл о своих обязанностях перед молодой супругой.

Взяв дочь за руку, он решительно пошел к дверям. Элизабет испытывала странное чувство от того, что отец твердо вел ее за руку. Она не могла вспомнить какой-нибудь другой случай, когда отец коснулся бы ее. Ее удивляло, что это произошло как раз тогда, когда формально она вышла из-под его контроля. Глядя на его холодное лицо, она с недоумением задавала себе вопрос: правда ли, что этот человек — ее отец?

Достигнув сорока лет, он все еще был очень привлекательным мужчиной — высокий, атлетического сложения. Ничего удивительного в том, что Анна безоглядно влюбилась в него восемнадцать лет назад. Он был шатеном, его волосы отливали тяжелым золотым блеском, таким естественным, что не возникало сомнений в его натуральности. Хотя можно было легко предсказать, что вот-вот золотые пряди уступят место серебряным. Его лицо выглядело несколько высокомерным, высокомерие струилось и из его красивых голубых глаз.

Элизабет глубоко вздохнула. Ей всегда хотелось любить отца, но его поведение мешало этому естественному порыву. Можно ли отдать свою любовь тому, кого никогда нет рядом с тобой? Как любить отца, который совершенно откровенно заявил, что не желает иметь ничего общего со своей дочерью? Но она была и объективна — ведь он все же не отказался от нее вообще и не свергнул ее в низы общества. Именно по этой причине она была обязана попытаться любить его, Селби услышал ее вздох и внимательно поглядел на дочь.

— Что-нибудь не так, Элизабет?

Напуганная его вниманием, она быстро ответила:

— О нет, отец, все хорошо.

— Ну будем в таком случае надеяться, что все так и останется. — Его тон выражал неудовольствие, и было ясно, что продолжать разговор он не желает.

Натан посмотрел в зал как раз в тот момент, когда отец и дочь подходили к дверям. Явно впадая в панику, он начал что-то быстро бормотать своему собеседнику. Лонгстрит резко обернулся, чтобы разглядеть приближающихся к ним.

— О, лорд Селби. Вас следует поздравить с замужеством дочери. Она замечательная невеста, и я уверен, — он лучезарно улыбнулся Натану, — что наш молодой Нат будет образцовым супругом.

— Как это любезно дать столь высокую оценку нашим молодоженам, — произнося это, лорд Селби выглядел мрачно-ироничным. Затем продолжил: