Истребителей! Больше истребителей! Их собирала в свои воздушные эскадрильи, полки и дивизии, группы и эскадры грядущая мировая битва... Скоро они скрестят в небе, потемневшем от множества крыльев, свои дымные или сверкающие трассы пулеметно-пушечного огня.
В сентябре 1938 года управлением вузов ВВС Качинской Краснознаменной авиационной школе имени А. Ф. Мясникова была поставлена задача переучить на летчиков сто техников и политработников. Кача становится специализированной школой истребителей, которых готовят на самолетах И-15, И-16. Со второй половины 1939-го школа переходит на ускоренную программу обучения — семь месяцев.
Александр Иванович с легкой усмешкой вспоминает свой первый полет на Каче. Молодой курсант, упоенный открывшимся простором, находился под впечатлением от рассказов Степана Супруна, от увиденного при поступлении в Академию Жуковского пилотажа асов.
«В первые дни учебы, вообразив себя уже истребителем, подражая им, я сразу же хватил лишку. Из всех слушателей нашего набора оказалось двое окончивших аэроклуб. Поэтому в один из первых летных дней командир нашей эскадрильи капитан Сидоров решил проверить, как я владею машиной.
После взлета, как только я перешел в набор высоты, Сидоров убрал газ, имитируя вынужденную посадку. Я уверенно пошел на приземление. Когда колеса уже должны были коснуться земли, он дал мотору полный газ. Выдержав самолет, я перевел его в набор. Соображая, что из-за этой имитации мы можем уйти далеко от аэродрома, я на малой высоте отдал ручку и лихо, с большим креном развернулся влево. Затем стал строить полет по кругу.
В воздухе была густая дымка, земля просматривалась плохо, она проступала черными и белыми пятнами. Выпавший за ночь небольшой снег стаял не полностью. Черное полотнище посадочного знака затерялось где-то среди проталин. Я не нашел его. Тут как раз подвернулся мне другой самолет, шедший над аэродромом, и я последовал за ним по кругу. После четвертого разворота, на высоте метров сто, мне показалось, что я вижу «Т», и пошел на посадку. Да, это было «Т», но не мое, а другое, лежавшее в метрах пятистах от моего.
Даю полный газ и с крутым креном отворачиваю на 90° вправо, затем перекладываю самолет в левый разворот, уточняю расчет глубоким скольжением и приземляюсь около «Т».
Зарулил на стоянку, выключил мотор. Слышу сердитый голос Сидорова:
- Вылазь!
Выскочив из самолета, докладываю, что задание выполнено.
Высокий, мощного телосложения, недовольный комэск несколько минут с удивлением рассматривает меня.
- Где тебя учили нарушать правила полетов? — вдруг обрушивается он. — Что за фокусы на такой высоте?! Весь твой полет — сплошное воздушное хулиганство. Тебя прежде всего надо научить порядку. Три дня подежуришь у финиша!
Нелегко было три дня стоять с флажком у «Т» и наблюдать, как непрерывно садятся и взлетают самолеты, как машины проносятся над самым полем аэродрома. Сидоров, отругав за вольности в полете, все же включил меня в отдельную группу, созданную в эскадрилье из десяти человек для обучения на истребителе И-16».
Истребитель-моноплан Н. Н. Поликарпова И-16, совершивший свой первый полет еще в 1934 году, оставался лучшим в мире в своем классе не один год. И-16 был, как считали Покрышкин и его друзья-курсанты, красавцем по сравнению с предшественниками — бипланами, своеобразен по форме крыльев и фюзеляжа, хотя и строг в управлении. «Мы, — вспоминал Александр Иванович, — были исполнены гордости...»
Есть своя символика и в том, что одновременно с Покрышкиным для учебы на Качу прибыл 17-летний Василий Иосифович Сталин, сын вождя Советского государства. В один из дней той поздней осени 1938 года комиссар перед строем эскадрильи в составе 250 курсантов объявил, что им выпала большая честь учиться вместе с сыном самого товарища Сталина. Сохранилось письмо Л. П. Берии И. В. Сталину от 8 декабря 1938 года, в котором сообщалось, что командование школы поместило Василия не в общежитие, а в отдельный дом для приезжих. Занятия с ним велись индивидуально. Питался он отдельно в столовой комсостава, ездил на машине в Севастополь, катался на мотоцикле и т. д. 12 декабря начальник школы получил телеграмму: «Курсанта Сталина содержать на общих основаниях. Начальник Управления ВВС РККА Локтионов». Что и было, конечно, исполнено. Василия перевели в казарму, он стал старшиной отряда и, надо сказать, по рассказу инструктора, получившего за подвиги в Великой Отечественной войне уже в наши дни звание Героя России, Ф. Ф. Прокопенко, пользовался уважением курсантов, успешно освоил более простую, чем И-16, машину И-15. В одном из писем отцу Василий Сталин писал: «Занимаюсь много и пока успешно. Товарища себе нашел, некоего Мишу Лепина, очень хорошего и умного парня... Вообще живем очень хорошо и весело... Погода у нас испортилась. Дуют очень сильные северные ветры. Но пока погода летная и я летаю». В выпускной аттестации В. И. Сталина 21 марта 1940 года после детального разбора достоинств и недостатков («резковат в обращении, иногда в разговорах с вышестоящими командирами... летать любит, но недостаточно тщательно готовится к полетам...») следует вывод: «По личным и летным качествам может быть использован в истребительной части как летчик-истребитель и достоин присвоения воинского звания «лейтенанта», т. к. все предметы и технику пилотирования сдал на отлично».
Так началась бурная генеральская карьера Василия, оставившего о себе разноречивые отзывы. Уже 12 января 1942 года он становится начальником инспекции Главного управления ВВС РККА, затем командует полком и дивизией... После войны судьбы его и Покрышкина пересеклись, но на Каче они обучались в разных эскадрильях и по разным программам. Хотя, конечно, внимательный взгляд будущего трижды Героя не мог не останавливаться на знаменитости школы — рыжеватом невысоком самоуверенном пареньке...
Перед самой войной в Качинскую школу поступили воспитанный в семье К. Е. Ворошилова Тимур Фрунзе, а также Владимир Микоян и Владимир Ярославский (сын известного партийного деятеля Е. М. Ярославского). Летчиками-испытателями, Героями Советского Союза стали сын А. И. Микояна — Степан, сын 1-го секретаря МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербакова — Александр. Видным летчиком, генералом авиации был и Алексей Микоян. Избрали авиацию сыновья Н. А. Булганина и Н. С. Хрущева, хотя последний доброй славы не снискал. Да, то была воистину эпоха авиации. Самолет стал высшим воплощением техники, профессия летчика имела высший престиж. Дети партийных руководителей устремлялись не в дипломатию и внешнюю торговлю, а навстречу большому риску, на защиту Родины. Это — глубокий характерный штрих в той главе нашей истории.
...Внутренний распорядок на Каче был жесткий, красноармейский. Физзарядка на улице в любую погоду. В столовую курсанты шли строем. Занятия и отдых расписаны по минутам.
Полеты — главный учебный предмет. Кача, точка на юге России, была избрана для летной школы как наиболее благоприятная по метеорологическим условиям. После полетов — тщательный уход за самолетом, который чистили, мыли с мылом, досуха протирали. Если при проверке инструктор или командир звена находил пылинки, а пыли летом на аэродроме хватало, виновник отстранялся от полетов. Любимым развлечением курсантов в теплые дни было купание в море. Замасленные комбинезоны стирали своим способом — набивали песком и оставляли в волнах прибоя.
Неизбалованному жизнью бывшему технику Покрышкину долгожданная учеба казалась сказкой. Под крылом У-2, УТИ-4, а затем И-16 уходила к горизонту степь, виднелись невысокие Крымские горы. К лету дали окрашивались нежно-фиолетовым цветом, притягивала взгляд синева моря. В Мамашайской долине цвели фруктовые сады. Белели внизу выстроенные из инкерманского камня двухэтажные дома качинского авиагородка. В двадцати километрах — улицы Севастополя, города русской славы. Малахов курган, форпост легендарной Севастопольской обороны 1854–1855 годов. Херсонес с храмом, где крестился в 988 году святой князь Владимир. Сапун-гора. Силуэты кораблей Черноморского флота в бухтах и на рейде. Видно, с тех пор Александр Иванович с особенным уважением относился к морякам, называя их братьями по риску.
