Повозкой правил жирный палач в красной маске с прорезями для глаз, а рядом с ним стоял глашатай и все время выкрикивал:

— Вначале ведьме вырвут язык, потом отрежут уши и выколют глаза! Такова воля справедливого правителя Хильдебранта, будущего короля Берилингии.

Впереди повозки ехали два рыцаря с красно-черными знаменами и время от времени трубили в трубы, привлекая внимание к процессии.

Генрих бросился к повозке, столкнул глашатая на землю и крикнул:

Хонка! Что сделал с тобой барон? Где король, где Скурд?

Спасайся, храбрый юноша: измена! Барон пленил короля и пытается вырвать у него отречение. Скурд и король живы, но, как только король скажет, где находится королевская печать, их тут же по приказу Хильдебранта тайно убьют. Беги из Альзарии, о юноша. Хильдебранта поддержали другие бароны, и теперь идет самая настоящая охота на тех, кто остался верен королю…

Сейчас я освобожу тебя! — крикнул Генрих, выхватывая меч.

Не делай этого! — крикнула Хонка. — Этим ты только настроишь против себя народ: ведь многие уверены, что я соучастница злодея. Они брорят-ся на тебя, и тебе придется убить многих безвинных. Спасайся сам, пока не поздно.

Генрих заколебался. Толпа на улице возмущенно бурлила. Крики домовихи в платочке и еще нескольких человек, знавших правду, тонули в шуме. Генрих опустил меч.

— Не бойся, Хонка, тебя не сожгут на костре.

Я обязательно тебя спасу. Сейчас я пойду к барону и заставлю его рассказать альзарийцам все без утайки. Верь мне — тебя вскоре освободят по приказу самого барона.

Генрих соскочил на землю и, грубо расталкивая толпу, направился к замку короля. Никто не попытался его остановить — вид сверкающего меча всех отпугивал.

У ворот замка стояло шестеро стражников. Они перегородили дорогу Генриху, а один спросил:

— Кто вы, господин рыцарь, и зачем тревожите покой барона Хильдебранта?

— Я Генрих Шпиц фон Грюльдштадт, победитель Безе-Злезе. У меня к барону срочное дело. Если вы и дальше будете задерживать меня, мне придется применить силу и пустить в дело волшебный клинок Героя.

— Вы можете нас убить, господин рыцарь, но без приказа барона мы вас не пропустим.

— Так скорее пошлите к нему кого-нибудь!

Солдаты вызвали начальника стражи. Тот отправился с докладом к барону и вскоре вернулся.

Барон готов вас принять, — сообщил он. — Но вам придется оставить здесь свой меч.

Это еще зачем? — возмутился Генрих.

Таков приказ барона: никому не дозволяется входить в замок при оружии во избежание нового заговора.

Меч я не отдам.

Тогда останетесь здесь, — пожал плечами начальник стражи.

Генрих задумался. Идти к барону без оружия было рискованно. С другой стороны, чтоб попасть к нему силой, пришлось бы перебить всю дворцовую стражу, а ведь стражники ни в чем не виновны: они только послушно выполняют приказ. Да и потом, рискнет ли барон связываться с Героем? Ведь Хильдебрант прекрасно знает о победе над Безе-Злезе и уж наверняка о сражении с колдуном Безевихтом. Барон не настолько глуп, чтобы связываться с заведомо сильнейшим противником. Обдумав все как следует, Генрих отстегнул ножны и протянул начальнику стражи.

Ворота перед мальчиком со скрипом распахнулись.

В замке Реберика Восьмого у каждой двери стояла стража, всюду сновали слуги. По \> лестницам то и дело взбегали повара с подносами, полными сладостей. Уклоняясь от прислуги, снующей точно муравьи, Генрих прошел в главный зал. Слугам барона удалось сделать невозможное — они очистили пол от мусора и даже помыли его, размазав по искореженным плиткам серо-коричневую грязь. Также слуги успели вывесить, где только можно, знамена барона Хильдебранта и еще чьи-то. Но знамен барона было несравненно больше. Под разрушенной крышей стоял огромный стол с блюдами, подносами, бутылками и кружками. Барон сидел за этим столом один и пихал себе в рот крендельки, марципаны, печенье, пастилу.

Ах, мой милый друг! Входите, входите, — сказал барон, завидев Генриха. Он откусил кусок сдобной булочки и, выбравшись из-за стола, двинулся с распростертыми объятиями к Генриху. — Как…пжмж…живаете? — спросил он.

Где король, господин Хильдебрант? Где принцесса Альбина и глюмы? — требовательным тоном перебил барона Генрих.

Хильдебрант проглотил булочку, облизался и не моргнув глазом ответил:

Они отправились в гости к королю. Совсем недавно — час назад. А король обрел покой в моем замке, помните мой чудесный замок? Так король, хе-хе, сказал, что очень утомился от государственных дел. Мы заключили договор: я отдаю королю свой тихий, милый замок, а король мне свой трон и к нему в придачу нелегкое, утомительное царствование. Тем более, король мой должник — я ведь победил колдуна, и обещание его величества насчет полцарства все еще в силе…

Вы победили колдуна? — Генрих увернулся от объятий барона. — Более низкой лжи мне еще не приходилось слышать!

Лжи? Хе-хе! Где ж тут ложь? Вы пропадаете неизвестно где, народ волнуется, ищет победителя… Что же я должен был делать? Не допускать же государственного бунта. Хе-хе. Вот я и собрал все розовые доспехи и выставил их как свой воинский трофей. Вам, помнится, слава ни к чему. Да и потом — вас не было, и ваши друзья сами присоветовали сделать так. Быть королем — дело хлопотное и скучное. Вы, как я помню, отказывались не только от славы, но и от части королевства. Хе-хе. Вы ведь,» так сказать, работаете задаром, бесплатно. Разве нет? Ну вот, видите, никакой лжи, по большому счету, и не было. А знаете, у меня ведь беда. — Барон сокрушенно покачал головой. — Самая настоящая беда. Вы и представить себе такую беду не можете. Корона-то, корона-то мала мне. Вот так-с, да. Придется делать другую, побольше. А ведь это время, бесценное, важное для королевства время. Ювелир сказал: дня два придется затратить. Представляете? Целых два дня! Можно и день, сказал он, но будет слишком грубо и просто. Вы меня понимаете? Зачем мне грубо и просто, я ведь не какой-то там самозванец. Ну, вы меня понимаете.

Генрих растерялся, а барон уверенно продолжил:

— Так что давайте — не горячитесь, сядём-ка за стол, отведаем прекрасных сладостей, винца выпьем. Что еще нужно человеку от жизни? А потом я дам вам золота — сколько пожелаете. Нет-нет, не отказывайтесь, это не плата за подвиги, а деньги на починку доспехов, так сказать, хе-хе. И разойдемся по-хорошему, как старые добрые друзья. Хотите сладкую сдобную булочку? Горяченькую, только что с печи?

Генрих покачал головой.

Вы все лжете, господин барон. Мои друзья никуда не уехали, и потом, одна знакомая фрой-ляйн сказала мне, что вы подло заточили короля и рыцаря Скурда в темницу…

Бывшего рыцаря, смею напомнить, господин Герой, бывшего. А до недавнего времени лютого разбойника, убившего… убившего… — Барон демонстративно смахнул слезу. — Убившего не меньше дюжины маленьких крестьянских детей. А вам, наверное, о короле сказала проклятая сообщница колдуна, ведьма Хонка? Ах, мой добрый друг, какое же у вас наивное сердце! Разве вы не знали, что горбатому магу удалось столь внезапно захватить Альзарию лишь благодаря сговору с этой самой Хонкой? Ну ничего, уж вечером ведьму поджарят на костре. Поделом ей!

Вы не посмеете! — крикнул Генрих. — Вы подлый и низкий человек, господин барон. Я вас презираю. Я не позволю убивать честных людей, храбро сражавшихся против врагов Берилингии!

Позволите, позволите, мой юный друг. У вас ведь нет выбора. — Барон подошел к столу, на котором между сладостями стояли письменные принадлежности и лежал лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу и быстро, размашисто что-то подписал. — Я знал, что вы должны прийти, мой дорогой друг, и все приготовил. Это приказ о том, чтоб сегодня вечером казнили и вас — самозванца и подлого изменника. Эй, стража, арестовать лжегероя!

Стражники бросились к безоружному Генриху, скрутили ему руки и поволокли из зала.