Вторая половина дня оказалась для Эвелин тяжким испытанием. Эндрю делал все возможное, чтобы у них не было ни одной свободной минуты.

Он отказался от мысли ехать в офис на предложенной отелем машине с шофером, и они отправились на метро. На Эвелин, привыкшую к несколько обветшавшей лондонской подземке, поездка эта произвела большое впечатление, однако из-за усталости она не смогла насладиться ею в полной мере. Кроме того, у нее остался неприятный осадок от недавней сцены в отеле, и это тоже портило настроение.

Они вышли из метро на станции, расположенной в самом сердце делового Сингапура, и снова оказались во власти жаркого влажного воздуха.

— Еще две минуты, и все, — заверил Эндрю и, крепко взяв жену под руку, решительно повел ее через кишащую машинами мостовую к двойным стеклянным дверям одного из домов.

Сингапурский филиал фирмы Левендеров располагался в современном здании. В его просторном вестибюле царила благословенная прохлада. За считанные секунды лифт поднял их на тридцатый этаж, так что Эвелин даже замутило. Двери раздвинулись, и перед ними появилась необыкновенно красивая китаянка.

Женщина приветливо улыбалась, глядя на Эндрю прелестными раскосыми глазами. Ома поклонилась, что-то сказав ему по-китайски, и он ответил на том же языке. С нескрываемым любопытством китаянка перевела взгляд на Эвелин.

— Познакомься, дорогая! Это Синь Лянь — директор по продажам нашего филиала. А это моя жена Эвелин, — скороговоркой представил их друг другу Эндрю.

Это известие, похоже, ничуть не удивило китаянку, и она любезно поклонилась. Девушка мрачно подумала, что весть об их скоропалительной и нашумевшей свадьбе докатилась даже сюда. — Счастлива с вами познакомиться, миссис Левендер. — Синь Лянь говорила по-английски с легким приятным акцентом. — Примите мои искренние поздравления!

— Спасибо, — смущенно ответила Эвелин, чувствуя себя обманщицей.

К счастью, Эндрю тут же отвлек внимание китаянки, задав ей деловые вопросы. Через фойе, выдержанное в черно-белых тонах, он привел Эвелин в элегантного вида офис, где почти все стены были из стекла. Здесь царила роскошь. В обивке ультрамодной мебели преобладал бежевый цвет. Ковер, шкафы, кожаные диваны и стулья, даже огромный письменный стол, занимавший практически все пространство возле одной из стеклянных стен, — все было бежевым.

— Хорошо бы нам выпить кофе, — заметил Эндрю. Синь Лянь улыбнулась и с поклоном вышла, оставив супругов наедине. — Это не займет много времени, — пообещал он, подводя жену к дивану.

Она села, а он подошел к письменному столу и с головой ушел в работу. У Эвелин появилась возможность незаметно рассматривать сосредоточенное лицо мужа.

Нет, строго говоря, красавцем его не назовешь, решила она. Во всяком случае, не в традиционном понимании этого слова. Вот Винс — другое дело, тот действительно красавчик. В лице же Эндрю не было гармонии, но именно неправильность черт делала его необычайно привлекательным.

Например, нос: длинный и тонкий, с небольшой вмятинкой посередине, свидетельствовавшей о том, что когда-то он был перебит. И словно в подтверждение своих предположений Эвелин впервые заметила на лице мужа небольшой шрам — узкую белую полоску. Он не портил Эндрю, однако девушка вдруг загорелась желанием узнать о причине его появления. Вероятно, Эндрю Левендер не всегда был бизнесменом, полагающимся исключительно на силу своего интеллекта. Похоже, в прошлом ему приходилось применять в качестве аргумента и физическую силу.

У Винса была гибкая худощавая фигура, а под одеждой Эндрю, какой бы элегантной она ни была, всегда угадывались налитые мышцы, придававшие его торсу необыкновенную мощь. Братья были примерно одного роста, однако когда они стояли рядом, старший полностью затмевал младшего разворотом широких плеч. А шелковистые светлые волосы Винса по сравнению с густыми, темными кудрями Эндрю только усиливали этот контраст.

Они отличались и характерами. Старший из братьев Левендер улыбался редко и почему-то не казался при этом веселым. А младший любил посмеяться по любому поводу — к месту и не к месту. К тому же, неожиданно поняла Эвелин, у Винса была отвратительная привычка насмехаться над людьми, как в том случае, когда Эндрю отправил беднягу Хэролда Данлопа разыскивать обиженную секретаршу и извиняться перед ней. Но ведь он на целых десять лет моложе, попыталась оправдать бывшего возлюбленного девушка. Поэтому и воспринимает жизнь совсем по-другому. Стало быть, несправедливо сравнивать его со старшим и более умудренным опытом братом. И все же…

Эвелин нахмурилась. Она словно уперлась в каменную стену, за которой находилось объяснение этому «все же», и пробить ее пока не могла.

— Ты хорошо стенографируешь?

Девушка заморгала, неожиданно поняв, что муж пристально наблюдает за ней. Она не знала, что сказать. Стенографировала Эвелин отлично, однако была наслышана о требовательности Эндрю Левендера.

— Довольно прилично, — наконец уклончиво отозвалась она.

— Сможешь сделать для меня кое-какие заметки, пока я занимаюсь с документами? — Он показал на стопку бумаг и как-то странно, почти просительно улыбнулся.

— Думаю, да, — неуверенно согласилась девушка и нервно встала.

— Вот и хорошо, спасибо. — Он наклонился, выдвинул ящик стола и извлек оттуда остро заточенные карандаши и блокнот. — Придвинь стул, и займемся делом.

Эвелин молча уселась справа от него, стараясь справиться с волнением. Эндрю удостоил ее лишь мимолетным взглядом — внимание его было полностью поглощено разложенными на столе бумагами. Пока он собирался с мыслями, она сердито приказала себе прекратить паниковать. Наконец он начал диктовать — неспешно и отчетливо, так, что ей не составило труда поспевать за ним.

Нервозность Эвелин мгновенно улетучилась, и она с головой ушла в работу. Ее поразила быстрота, с которой муж обрабатывал информацию. Вскоре стало ясно, что он готовит отзыв на некий доклад. На девушку произвела глубокое впечатление острота и меткость его замечаний, умение разбираться в мельчайших деталях. Автору доклада завидовать не приходилось — Эндрю Левендер разнес его в пух и прах. Несмотря на свой относительно небольшой опыт, Эвелин отлично понимала, что бумаги должны поступать к боссу безупречно составленными, чтобы не к чему было придраться. А тут налицо были явные недоработки.