— У вас ко мне дело, сановник?

— Да, ваше величество, — старик, а иначе его назвать сейчас было невозможно, глубоко вздохнул. — И проницательность вашего величества уже, должно быть, подсказала вам, какое именно. Вам известно, что мой единственный сын был арестован по страшному обвинению и теперь ожидает казни в тюрьме.

— Известно, — сдержанно кивнула я.

— Ваше величество, я пришёл умолять о милосердии. Его величество отказался меня слушать, но, быть может, государыне удастся смягчить его сердце? Ничтожный слуга осмеливается молить о пересмотре дела, или хотя бы о том, чтобы казнь была отложена. Тогда, быть может, если на то будет воля Небес, я смогу помочь моему мальчику…

— Министр Цзоу, я понимаю ваши отцовские чувства, правда, понимаю. Но, боюсь, тут я бессильна. Не могу представить, какую именно помощь вы имеете в виду. Ваш сын был взят с поличным, доказательства неоспоримы. Единственная его надежда — искупление в будущей жизни.

— Ах, ваше величество, — Цзоу Лианьюй подался вперёд, сжав руки, — боюсь, вам известно не всё. Да, Риад был схвачен рядом с трупом, но, уверяю вас, не его рука нанесла смертельный удар. Он был застигнут спящим и даже не сразу понял, в чём его обвиняют.

— Спящим?

— Он был пьян, — просто объяснил министр. — Я знаю, что уделял недостаточно времени его воспитанию, превыше всего полагая своим долгом служение империи и императору. Но нынешняя молодёжь вся такова, и его грехи не настолько тяжки, чтобы быть покаранными так жестоко. Ваше величество, Риад — хороший, почтительный мальчик, он не мог совершить хладнокровного убийства! Его мать слегла от огорчения. Его казнь… боюсь, она этого не переживёт.

— То есть, постойте… Он спал рядом с трупом?

— Да, он уснул в винном доме, где накануне устроил пирушку со своими товарищами. Та несчастная певица… Я всей душой сочувствую её семье, но разве её родным и духу убитой станет лучше, если погибнет невиновный?

Я задумчиво потёрла губу. Я действительно не стала вникать в обстоятельства последнего убийства, поверив на слово, что дело кристально ясно. И сейчас предательское сомнение почти против воли закралось в мою душу. Чем-то история напоминала довольно распространённую завязку земных криминальных триллеров: герой просыпается с похмелья и обнаруживает в своей постели труп, а в дверь уже стучится полиция. И доказывай, что ты не верблюд.

— Ваше величество, — должно быть, выражение моего лица внушило министру надежду, — Риад всегда так восхищался Матерью Народа! Во время голода, когда ваше величество проявили такую силу духа и решительность, я, к своему стыду, не сразу осознал мудрость решений государыни. Но мой сын увещевал меня, и ему удалось убедить недостойного слугу. И даже та пирушка была устроена в честь вашего величества!

— Вот как?

— Многие юноши столицы ослеплены сиянием Небесной Повелительницы…

Ах да, я же как-то незаметно успела обзавестись собственным фан-клубом. Женщина, окрутившая двух императоров, должна быть чем-то выдающимся, так что большинству из моих поклонников не мешало даже то, что они меня в глаза не видели. В моём мире влюбляются в видео и фото, здешним хватает слухов. Хотя кто-то, может, пускает слюнки на мои портреты, на которых я совершенно на себя не похожа, видела я парочку. Самое смешное, что придворные художники даже, скорее всего, не ставят себе целью мне польстить. Они просто искренне считают, что картина должна соответствовать канонам, а схожесть с моделью в списке их приоритетов хорошо если на втором месте. Здешнее искусство дивно реалистично в том, что касается растительного и животного мира, но человек явно не находится в центре его интересов, и потому, когда нужно кого-то изобразить, портреты, за редким исключением, выходят как под копирку.

Я рассеянно кивала, слушая панегирик Цзоу Риаду. Всё же, что ни говори, а чужое обожание приятно щекочет тщеславие. Чувствуешь себя этакой недосягаемой звездой. Хотя тут в ходу сравнение с белым лунным светом. Красота, которой можно только восхититься, а руками не потрогать…

Хотя кому не потрогать, а кому и очень даже. Был тут один, не постеснявшийся протянуть грязные лапы. Воспоминание о Ци Зене, не к ночи будь помянут, подействовало на меня как ушат холодной воды. Вот уже расчувствовалась, развесила уши, но ведь жизнь не фильм и не роман. В жизни не действует закон детективов, гласящий, что тот, на кого падает первое подозрение, непременно окажется невиновней невиновного. В жизни самое простое объяснение чаще всего и есть самое верное.

— Сановник Цзоу, — прервала я речь явно увлёкшегося восхвалениями папы, — всё, о чём вы говорите, безусловно, характеризует Цзоу Риада с самой лучшей стороны, но, увы, не является доказательствами его невиновности. Было следствие, и, если бы оно не доказало его вину, неужели ему вынесли бы приговор?

— Следствие, ваше величество… — старик безнадёжно махнул рукой. — Я не смею упрекать министра Чжэна. Он выполнял свой долг, покорный воле Сына Неба, у ног которого мы все склоняемся. Потому вашему слуге только и остаётся, что молить о милости. Не лишайте меня единственного сына! Если почтенные лета и заслуги этого слуги хоть что-то значат…

— Вы хотите сказать, — нетерпеливо сказала я, — что следствие не проявило должной добросовестности?

— Ваше величество… Да как же мой сын может быть виновен в этих пяти убийствах, если в тот день, когда убивали госпожу Пань, он целый вечер был дома, проведя его в беседе со мной? Что могу подтвердить не только я, но и его мать, а также моя наложница и прислуга?..

— Тайрен, а вы знаете, что у Цзоу Риада алиби по крайней мере на одно из убийств? — спросила я.

— Откуда тебе это известно? — хмуро спросил Тайрен.

— От его отца.

— Старик всё никак не уймётся.

— И его можно понять. Так знаете или нет?

— Да, мы это знаем, — не дожидаясь, пока медлящий Тайрен соберётся с мыслями, сказал Гюэ Кей, заработав от друга и повелителя недовольный взгляд. Они с императором сидели над доской облавных шашек и прерывать игру явно не собирались.

— Я бы не стал принимать на веру всё, что говорит министр Цзоу. Он слишком заинтересован.

— Но ведь это подтверждает не он один, не так ли?

— А кто ещё? Его домочадцы? Они могут лишь следовать приказу. А если и нет — верность слуг хозяевам иногда побуждает исполнять и невысказанные просьбы.

— Да не сказал бы я, что тут дело в приказе, — задумчиво возразил Кей. — Служанка госпожи Цзоу твердила, что молодой господин за ворота ни ногой, не только на допросе, но и до него, в частной беседе.

Тайрен лишь фыркнул, показывая, что он думает о словах какой-то служанки.

— Я не понимаю, — сказала я. — Если есть сомнения в его виновности, и даже, я бы сказала, доказательства невиновности — почему Цзоу Риад не только арестован, но и осуждён?

— А у тебя есть другой виновный? — Тайрен поднял на меня хмурый взгляд.

— В смысле?

— В смысле. Ладно, предположим, эту госпожу Пань он действительно не убивал. Но на остальные-то случаи у него алиби нет.

— Тайрен, я тебя умоляю! Неужели у кого-то есть сомнения, что эти убийства — дело рук одного и того же человека?

— А разве есть доказательства обратного?