Булыган растерянно спросил:

— А… что нам с ним сделать, кхачковяр?

— Повесьте его высоко и коротко! — сказал кхачковяр. — И закончим на этом. Уберите его отсюда. Навсегда.

Слуг Церангевина кхачковяр выслушивал внимательно, а потом задавал им один-единственный вопрос:

— Хотите остаться?

Некоторые очень хотели, другие — совсем не хотели. Этих кхачковяр беспрепятственно отпускал.

Когда посреди очередного допроса прибежал взволнованный гном с черно-желтой бородой и зашептал кхачковяру на ухо, тот нахмурился.

— Ступай, — обратился он к садовнику, который многословно изливал свои соображения касательно неправильного способа подрезания кустов, с которым следовало бы бороться с самого начала. — Ступай, займись цветами.

— Я могу остаться? — просиял садовник. — А то, говорят, тут всех… либо того, — он выразительно ткнул себя в шею, — либо за ворота и иди куда хочешь.

— Вот и иди куда, хочешь, — сказал кхачковяр нетерпеливо. — Хочешь на кухню поесть, хочешь к себе в комнату — отдохнуть. А хочешь — в сад. Потом поговорим.

— А если я не хочу больше говорить? — пробурчал садовник.

— Убирайся! — заорал кхачковяр, багровея. — Слов не понимаешь?

— Так бы и сказали, — ответил садовник невозмутимо и удалился.

— Веди, веди их сюда, — обратился кхачковяр к гному.

— Они прямо к Церангевину шли, — сообщил гном. — Нарочно. Я ничего не понял.

Арилье с девочкой заставили бежать.

— Скорее, кхачковяр торопит, — кричал гном. — Перебирайте ногами! Что вы ползете, как гусеницы? Живо!

Кхачковяр сидел неподвижно, только сжимал кулаки — это выдавало его волнение.

Когда пленники предстали перед ним, он распорядился:

— Мужчина пусть встанет на колени, чтобы быть вровень с гномами, а девочка может стоять прямо.

Арилье неловко опустился на колени. У него уже начинали болеть ноги.

Енифар набычилась и уставилась прямо на кхачковяра.

— Я сама пришла, — заявила она. — Делайте ваше дело. А его отпустите. Он просто меня охранял. — Она кивнула на Арилье. — А то тут некоторые очень хотели нас убить.

— Как тебя зовут? — спросил кхачковяр, наклоняясь к девочке.

— Енифар!

— Ты — дочь Джурича Морана?

— Ну да, — сказала Енифар. — По-моему, я вам об этом уже полчаса толкую.

— А он?

— Он Арилье. Он мой брат.

— Тоже ребенок Джурича Морана? — нахмурился кхачковяр.

Енифар вдруг фыркнула:

— Ну да, как же! Ребенок! У троллей братьями называют тех, кто близок по душе, кто женился на родственнице, кто съел бабушку… в общем, много кого. Вот если Арилье женится на моей матери, — тогда он, наверное, больше не будет моим братом.

— А что твоя мать?

— Это ее надо спрашивать. Может быть, она до сих пор любит моего отца. Я ведь не знаю.

Кхачковяр повернулся к желтобородому гному:

— Развяжи им руки. Обоим. Они не пленники, они гости.

— Это точно? — насупился гном.

— Делай, что велят! — прикрикнул кхачковяр. — Я установил их словесность, подсудность и невиновность. Отведи дочь Морана к Геврон. Поручи ее особым заботам.

— Госпожа Геврон с ног сбилась.

— Хотел бы я посмотреть на того, кто собьет с ног госпожу Геврон! — хмыкнул кхачковяр.

— Много есть желающих, но она упряма, — осклабился гном. — Не пойду, говорит, замуж ни за что.

— Если выходить замуж за что попало, то костей не соберешь, — сказал кхачковяр.

— Так ей и никто не нравится.

— Стало быть, не нравится. Ее вольная воля, — заметил кхачковяр. — Мужчинам остается лишь покоряться.

— Да, госпожа Геврон — она… — мечтательно вздохнул гном. Он развязал руки Енифар и обратился к девочке: — Идем, о тебе позаботятся. Хочешь, я отнесу тебя на руках?

Енифар прищурила глаза:

— А не надорвешься? Троллихи тяжелые.

— Ничего, я попробую.

Он усадил ее к себе на плечи и побежал, сильно топая толстыми кривыми ногами.

Арилье потирал запястья.

— Туго вяжут ваши мастера, кхачковяр.

— Так кем ты ей приходишься?

— Она ведь сказала — братом.

— Ты не похож на тролля.

— Мало ли кто на кого не похож. Я ее брат.

— Зачем вы пришли в Калимегдан?

— Чтобы умереть.

— Это шутка?

— Я похож на шутника?

— Мало ли кто на кого не похож… — Кхачковяр вздохнул. — Ладно, Арилье, захочешь — потом расскажешь всю историю, от начала до конца. Не буду тебя торопить. Время есть.

— Как прикажете, кхачковяр.

— Можешь называть меня Николай Иванович, — дозволил кхачковяр.