До жилого комплекса мы добрались в ночных сумерках, когда все нормальные люди уже спали, а не возвращались с работы домой. Если бы не освещение на улице, тьма стояла бы кромешная. Ночное небо было затянуто тучами, и звезд с луной на небосклоне не было видно. Водитель подал мне руку, помогая выйти из машины. И, наверное, с облегчением выдохнув, укатил восвояси. Завтра уже Костик должен вернуться на должность водителя нашего тирана.

Лифт в такое позднее время не заставил себя долго ждать. Я привычно нажала на две кнопки и, достав из сумочки, приложила клич-карту к этажу Юрия. Все это моя рутинная работа, въевшаяся в подкорку моего многострадального сознания до кровавых мозолей. Словно кроме этого в моей жизни не могло быть больше ничего. Все сводилось только к этому самовлюбленному мужчине с огромным комплексом нарцисса.

— Ах да, — наконец-то заговорил со мной мой шеф.

— Не волнуйтесь, — перебила я его, — к понедельнику я освобожу квартиру.

— Какую квартиру?

Он смотрел на меня так, словно впервые видел.

— Квартиру, — указала я на кнопку лифта, — которую Вы мне купили, чтобы я всегда была рядом.

— Она твоя, — отмахнулся он от меня, словно от назойливой мухи.

— Тогда что?

Я больше не видела повода для нашего разговора в лифте.

— Отработаешь месяц, — напомнили мне про пункт из договора.

— Хорошо

Это было не совсем хорошо, но все же лучше, чем получить отказ.

— И готовься к поездке в Ниццу, — словно само собой разумеющееся проговорил шеф.

— Что?

Но ответа я уже не услышала: двери лифта открылись и меня почти вытолкнули из тесной кабинки лифта.

Это что за издевательство такое? Вот почему он вспомнил про деловую поездку в самый неподходящий момент? Нет, я прекрасно отдавала себе отчет, что новую ассистентку за десять дней найти реально, а вот натаскать нет. Это непросто, я почти десять лет была его тенью, и он мне доверял. Из-за этого я и знала наизусть все материалы и делопроизводство, происходящее в офисе. Моя подпись фактически равнялась его личной, а решение, принятое мной, было равнозначно решению директора.

Только все это меня сейчас не радовало, а даже очень сильно огорчало. Это приводило меня к факту, что придется поехать в Ниццу вместе с ним. Проиграть тендер на двести миллионов долларов «Эйфория» не могла. Неважно, каким тираном и самовлюбленным павлином был мой шеф, но ради собственного детища он готов был лечь костьми.

Скинув туфли в прихожей, с наслаждением стянула платье и, бросив его на диван, рухнула следом. В голове начали бегать мысли, самой страшной из которых была, что я на две недели буду заперта с собственным шефом в одном номере. Мы и раньше так жили. Двухкомнатный люкс я бронировала для всех наших поездок.

Не знаю, что произошло у Юрия с семьей, но он давно не общался с ними нормально. Короткие воскресные обеды продолжительностью по два часа я не считала за нормальное общение. На многих из них мы просто обсуждали бизнес и возвращение «Эйфории» в основное подразделение, которое отец Юрия готов ему передать. Только мой шеф всегда отказывался и говорил, чтобы с «Глоссис» разбирался его старший брат, которого я за все без малого десять лет ни разу не видела.

В чужую семью я пыталась не лезть, но с таким-то шефом я знала почти все о ней, частенько выбирая за него подарки и сувениры. Одежду и украшения для его матери также покупала я. И приобретение алкоголя для отца и деда неожиданно легло на мои хрупкие и скромные женские плечи.

Все это было на фоне того, что его родственники были далеко не бедными и не лишали наследства и денег сына, который решил открыть собственный бизнес. Во многом именно благодаря этому «Эйфория» и не загнулась на первом же году существования. У нас было бездонное финансирование со стороны «Глоссис» - семейного предприятия моего шефа.

Именно поэтому он всегда путешествовал с полным комфортом. Дорогие номера в гостиницах, транспорт в аэропорту, переводчики, если это было необходимо, и неизменный бизнес-класс. Я знала, что у Анатолия Степановича был личный самолет, но Юрий принципиально им не пользовался, отдавая предпочтение «Аэрофлоту» и его самолетам. Из-за этого не две сотни раз уже были скандалы. Юлия Михайловна уже много раз при мне рыдала на груди у неразумного сына. Так что я в этой семье считалась чуть ли не дочерью, которую она так хотела.

Новенькой секретарше придется сложно, и мне ее даже искренне жаль, но у меня больше нет сил оставаться вместе с ним. Я уже просто хочу сбежать. Выложить из сумочки запасной галстук, его запонки, мини-флакон парфюма и ключи от квартир, домов и машин. Словно вся моя жизнь принадлежала только этому человеку. Такое чувство, что для меня самой в ней не было места.

Вздохнув, перевернулась на живот и, подложив под голову руки, начала рассматривать телевизор. Шикарная плазма так ни разу и не была включена в этой квартире. У меня не было времени посмотреть телевизор или хотя бы отвлечься на свои личные дела. Последним, что я читала не из документов, была инструкция к готовому обеду.

Тоска и уныние накатили на меня от давящей тишины квартиры. Сейчас я должна была по привычному распорядку смыть макияж, принять душ, высушить волосы и без задних ног рухнуть в постель в надежде урвать хотя бы пару лишних часиков сна. Вот только сегодня сон отказывался ко мне приходить. Из головы не выходил подозрительный прищур шефа и его намек про Ниццу. Может, я просто слишком сильно устала, работая столько лет без выходных и праздников?

Я даже больничный не могла себе позволить, так как отец нуждался в дорогостоящем лечении. В защиту Юрия говорили его предложения оплатить операцию моего отца в Германии. Но я была против. Это было равносильно продаже себя в пожизненное рабство без права на побег. Долго и кропотливо, но мы сами накопили денег на операцию, правда, в России и с меньшими гарантиями.

Зато теперь я могла вздохнуть свободно и, собрав остатки собственного достоинства, с чистой совестью сбежать от Юрия куда глаза глядят. Я планировала пару месяцев отдохнуть и пойти учиться. Двадцать шесть, конечно, не самый подходящий возраст, тем более, что через две недели мне будет на год больше. Но лучше так, чем и дальше не иметь собственной жизни.

Дисплей телефона засветился. Не задумываясь, взглянула на экран и обнаружила сообщение, что нас срочно ищут в офисе, так как партия ткани из Индонезии не прибудет в срок, а значит, драпировку для зала в новом отеле сделать не смогут. Вот о чем я, собственно, и говорила. На часах половина третьего, а сон мне только мерещится. Сборы не заняли у меня и двадцати минут. Ровно через четверть часа перед моим носом открылись двери лифта. Юрий так же, как и я, лечь не успел, только побрился и помылся. Об этом я могла судить по непросохшим прядям темных волос.

— Галстук

Раскрыв сумочку, я распечатала данный предмет гардероба и завязала его на мускулистой шее мужчины.

— Ах да,— он кивнул. — Спасибо.

Вот так начался мой первый день на пути к долгожданной свободе. 

Я никогда не думала, что проснуться в семь пятнадцать — это настолько блаженное чувство. Словно я проспала целую вечность, и теперь цвету майской розой. Господи, от счастья, что я увольняюсь от этого тирана, я готова была рыдать в три ручья.

Спустя столько лет почти рабского, но высокооплачиваемого труда я даже не представляла, чем себя занять утром.Обычно у меня не было времени на себя. И все утро укладывалось в привычные полчаса. Собрать пушистый пучок, накрасить глаза, подвести губы, и один пшик духов. И вот она я, готовая к новому трудовому дню.

Но сегодня был тот редкий случай, когда мне никуда не нужно бежать. Я могла спокойно приступить к своим обязанностям секретаря в десять утра. Как и было прописано в моем контракте девятилетней давности. И это настоящее блаженство. Не знаю, что и думать.

Мысли отказывались принимать хоть какую-то конкретную форму и теперь блуждали у меня в голове в таком же растерянном состоянии, в каком пребывал и весь мой организм. Еще бы: тело просто не понимало, из-за чего такой праздник и почему оно все еще в кровати.