Следующие несколько дней все к чему-то готовились, но от Джерона это скрывали. У него было такое чувство, что все встречали его вполне приветливо, но ему все-таки не доверяли. Это никак не улучшало его отношение к двору Серайнис. Единственную поддержку он получал от дружеских бесед с Торосом и Йолой, которая мягко отвергала все его попытки сблизиться с ней в этих условиях. Самое большое, чего он достиг, было то, что иногда держал ее за руку, когда они прогуливались в окрестностях башни, но с легкой улыбкой отнимала свою руку если кто-нибудь появлялся в их поле зрения. Это его сердило, ему казалось, что она пренебрегает им ради кого-то другого, откуда его неудовлетворенность росла. Он жаждал открыть Йоле свои чувства и увезти прочь ее отсюда, но был вынужден уважать его чувства.
И другие мысли одолевали его. Тайна его прошлого и потеря памяти должны были быть как-то связаны с Серайнис. Такое же навязчивое чувство заставляло его в свое время пойти в Башню Пандилекса. Нечто заставило его броситься к центральной колоне – выпустить на волю монстра-убийцу Райтиса. Это не было собственно его магической силой, он был в этом уверен. Это было так, как если бы какая-то внешняя сила манипулировала его сознанием. На него как будто наложили заклятие и он перестал действовать сам по себе. Интересно, мог бы кто-нибудь, искусный в магии, снять это заклинание? Может быть, сама Серайнис могла бы помочь ему? Она внушала ему трепет, но если бы он вдруг доверил свои затруднения ей, она бы могла положительно отнестись к этому и сделать его жизнь здесь более сносной. Придворные признали бы его и, возможно, Йола позволила бы ему более открыто выражать ей свои чувства.
Джерон рассказал девушке о своем намерении попросить помощи у Серайнис. Ей понравилось то, что он решил довериться ей первой и сказала, что нет никого более сведущего в делах магии, чем некая Ина, Колдунья Мертвого Леса. Возможно, она еще жива, хотя ее уже несколько лет никто не видел. Она была еще во времена Пандилекса и учила его самого, пока ее могущество не превысило ее собственное.
Итак, Джерон попросил аудиенции у Серайнис и был принят. Когда он явился, его проводили в маленькую, но богато убранную комнату. Миниатюрная девушка-камеристка велела подождать ему здесь и удалилась. Через некоторое время его охватила тревога чего-то подавляющего присутствия. Он догадался, что Серайнис наблюдает за ним, прежде чем появиться.
Он обернулся, позади него стояла Серайнис: черные волосы ее были откинуты назад и струились по белоснежным плечам. Синее платье облегало ее тело. Джерон был восхищен. Своим обычным бесстрастным голосом она обратилась к нему:
– Добро пожаловать в мои скромные апартаменты. Я давно уже хотела поговорить с тобой наедине и Йола кажется сказала мне, что я могу тебе чем-то помочь. В самом деле мы с тобой в долгу с тех пор, как ты дважды спас жизнь моего верного сподвижника. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вознаградить тебя. Скажи же, что тебе нужно?
Она улыбнулась ему и его сердце забилось. Без сомнения, она возбуждала в нем чувства, ненормальные по своей интенсивности. В отчаяние он старался сохранить свой независимый вид, но чем дальше он находился в ее присутствии, тем больше его физически влекло к ней.
– Госпожа, для меня большая честь, что ты предлагаешь мне свою помощь. Мои затруднения происходят, насколько ты знаешь, из невозможности вспомнить, что было со мной до того, как я впервые предстал перед Йолой. Хотя с тех пор я повелевал могущественными силами и даже умертвил Райтиса, я все-таки не знаю, как я это сделал. Кажется, что временами моими действиями кто-то управляет. Без сомнения, если эта проблема имеет решение, то ты найдешь его. Твое могущество всем известно.
Она слегка улыбнулась, явно довольная его словами и, повернувшись к нему, положила свои прохладные руки на его лоб.
– Не беспокойся, Джерон. Я проникну в твое сознание глубже, чем раньше. Тебе будет неприятно, если ты полностью не расслабишься. Постарайся сделаться восприимчивым. Когда ты почувствуешь прикосновения моего исследующего сознания, не отпрянь инстинктивно, а постарайся остаться пассивным. Только так мы сможем добиться наибольшего успеха и преодолеем барьер, воздвигнутый в твоем сознании. Ты понимаешь?
Джерон выразил свое согласие. Сначала ничего не произошло. Прекрасное лицо приблизилось к нему, ее тонкие духи овеяли его, в то время как ее гипнотические глаза приковывали к себе его внимание. Затем в его сознание возникло отчаянное давление, оно усиливалось и в ушах у него зазвенело. Ее зеленые глаза увеличивались в размерах и как бы охватили его полностью. Волна за волной ужасающая агония ввинчивалась в его сознание, пока он не закричал от боли. Внезапно все его существо затряслось, когда он силой изверг вторгнувшуюся в него силу. Сплошная тьма и он куда-то провалился.
Серайнис отступила на несколько шагов. Она созерцала Джерона, лежавшего без сознания у его ног. Потом мягко прикоснулась к его голове изящным башмачком.
– Так вот откуда у тебя защита. Кажется, что есть некто, более могущественный, чем ты, и он наложил эти заклинания, препятствующие исследованию твоего сознания. И барьер этот держится, пока сам Джерон отвергает меня. Но есть и другой способ, который даст мне возможность узнать правду с минимумом усилий. Я имею в виду эликсир Киррода.
Она улыбнулась, вышла ненадолго из их комнаты и вернулась с небольшим флаконом красной жидкости. Несколько капель ее были добавлены к вину и Серайнис осторожно влила получившуюся смесь в рот Джерону.
Когда он очнулся, он увидел Серайнис склонившуюся над ним. Она улыбалась.
– Мой бедный друг, боюсь, что психический блок в твоем сознании более крепок чем я предполагала: он, однако, почти поддался и почти наверняка был бы уничтожен, если бы ты соединил свою волю с моей, а для этого нужно, чтобы ты оставил все недомолвки и, несмотря на наше столь недавнее знакомство, доверился мне. То, что я собираюсь предпринять, сработает лишь в том случае, если твоя волю и моя сольются воедино. Так что если ты хочешь продолжать, делай точно так, как я скажу. Полностью наполни своё сознание мыслями обо мне, но только не обо мне, как о твоем друге, а как части тебя самого. Дай мне войти и наполни свой разум и тело моим присутствием. Не пугайся и не сопротивляйся. Доверяй мне полностью, как нерожденное дитя полагается на материнское лоно, так и ты полностью отдайся мне. Таким образом наши силы более чем удвоиться, и так, объединённые, мы разобьём стены окружающие твою память. Согласен ли ты, имея ввиду, что после этого у тебя не останется никаких секретов от меня?
Что-то в Джероне начало протестовать, но то, что Серайнис дала ему в вине, неожиданно снизило его реакцию и он чувствовал себя пассивным. Едва он поинтересовался, что это за шум там, в нем самом, как он начал убывать… убывать… Острый взгляд Серайнис привлек его внимание. Он услышал свой голос, который обещал его согласие и обещания на ее реплики. Затем он перестал говорить и понял, что должен подвергнуться эксперименту.
Ее блестящие глаза завладели им полностью. Последняя слабая попытка сопротивления угасла и он почувствовал себя подчиненным. Серайнис подвинула его к себе и приложилась к его лбу своими красными губами. Она сжала губы и слабость овладела им, подобно ужасному паразиту она высасывала из него всю волю. Ноги его подкосились и она помогла ему лечь на ложе. Постепенно он оставил всякие опасения, в его теле едва теплилась жизнь. Затем сознание Серайнис, бьющее через край в своей силе, внедрилось в него. Какая-то вскипающая судорожная сила пронзила его тело. Ужасные, не добрые мысли заполняли его сознание. Какой-то остаток его собственной воли содрогнулся и отпрянул от этого мощного вторжения. Выражение его глаз сделалось как бы гибридом его и ее.
Что-то было совсем не так. Ему не следовало так легко соглашаться. Когда он это подумал, другая часть его сознания вдруг захохотала. Что-то как бы щелкнуло в его мозгу и он вспомнил, почему его интересовала Серайнис. Он был послан волей более могущественной, чем его воля, чтобы выяснить, кто же она и, если понадобиться убить ее, чтобы пресечь зло. Но кто же тот, пославший его? теперь он знал и это. Это был некто по имени Пандилекс, величайший из магов. Мозг его охватила волна боли от множества навалившихся вопросов. Внезапно все кончилось, но его силы вернулись к нему лишь отчасти. После некоторого головокружения он сел.
