— Я сказала тебе… это не так.

— Я думал, что ты будешь недоступной, — сказал Митчелл, покачав головой. — Я ждал больше года, Дани.

— Год, за который ты мог бы встретить кого-нибудь. Мне жаль, что не могу ответить на твои чувства, я не хочу обманывать ни себя, ни тебя.

Тишина заполнила небольшой холл, когда Митчелл отказался посмотреть на нее. Даниэль переминался с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. Она причинила ему боль, то чего она не хотела делать.

— Я не могу этого сделать, — мягко сказал Митчелл. — Я не смогу пойти с тобой сегодня вечером, и притвориться, что мы просто друзья, и что всё в порядке, когда это не так.

Даниэль кивнула.

— Я понимаю. Я желаю тебе всего хорошего, Митчелл.

Он по-прежнему не смотрел на нее, когда она открыла дверь, чтобы уйти. Бросив последний взгляд на него, Даниэль вышла на мороз. Дверь закрылась с громким щелчком за ней, когда она посмотрела на заснеженный город. Когда же её жизнь стала настолько запутанной? В двадцать шесть лет она могла бы быть уже замужем. Вместо этого, она была одна.

Она всегда была одна. Ночью, когда её родители погибли в этой ужасной аварии, и когда её привезли в Шотландию, она была одна. Даниэль подняла голову и расправила плечи. Одна или нет, она отправится встретить новый год в Мерцании. Там будет битком, и никто не поймет, пришла она одна или с друзьями. Она осторожно спускалась по ледяному тротуару. Примерно на полпути к своей машине, она услышала, как открылась дверь, повернулась, чтобы посмотреть, Митчелл вышел из квартиры, сел в свою машину, и уехал. Это было хорошо, что он не упал духом. Он должен был пойти и найти себе кого-то. Даниэль почти подошла к своей машине, когда группа парней бежала по тротуару. Она попыталась отойти с дороги, но один из них врезался ей в плечо, заставив её крутануться вокруг. На скользкой улице каблуки её сапог заскользили и, не удержавшись на ногах, Даниэль жестко упала на бок, ее руки были под ней.

— Чёрт возьми, — простонала она.

Она пару минут осматривала свои каблуки, чтобы убедиться, что ничего не было сломано. Ее юбка приподнялась вверх, оставляя часть ее голых бедер незащищенными от снега и льда. Даниэль повезет, если она после этого не простудится. Она знала, что не должна была надевать черное платье в такую погоду, она не ожидала, провести много времени на снегу. Она оперлась на локти и заморгала. Должно быть, она ударилась головой, потому что все кружилось. Когда она смогла открыть глаза, не испытывая головокружения, Даниэль очутилась на краю тротуара, рядом с шиной.

Блик чего-то блестящего привлек ее внимание.

Дрожь пробежала по её спине, и хотя каждая клеточка её тела говорила ей, притвориться, что она ничего не видела. Но она знала, что не сможет. Нерешительно, Даниэль сунула руку в снег, расчищая его в сторону. В грязи, мусоре и во льду, рядом с обочиной лежал ключ . Очень старый ключ, на первый взгляд. Даниэль сделала глубокий вдох, прежде чем поднять его. Мгновенно, вид замка на краю скалы предстал пред ней.

" Замок Маклауд", — сказал голос в её голове.

Держа ключ в руке, Даниэль поднялась на ноги и прислонилась другой рукой к ближайшей машине.

" Завтра. Я приведу тебя к замку Маклауд, завтра".

Боль начала расти от основания позвоночника, сначала медленно, потом быстрее, пока Даниэль не склонилась, обхватив живот рукой.

— Нет, я пойду сейчас, — быстро сказала она.

Когда предмет был настроен, чтобы вернуться к месту назначения, это нужно было сделать немедленно. Прошло полтора года, с того момента когда магия Даниэль впервые что-то нашла. Жаль, что она нашла ключ. Потому что в глубине души она знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что, каким-то образом она осознавала, что её жизнь изменится навсегда. Когда Даниэль сдалась, боль стала слабеть, пока не ушла полностью. И, так же как и раньше, магия Даниэль показала, куда тянет ключ.

— Восток, я иду, — пробормотала она. — Я так рада, что у меня не было планов.

Она осторожно подошла к своей машине и сев за руль, положила ключ в карман пальто.

«Восток. Идем на восток, к замку Маклауд», — повторял голос снова и снова в её голове.

— Ладно, очень кстати к моему ночному празднику.

И заставила машину завестись со второго раза.

Где-то в горах.

Йен открыл глаза, он лежал совершенно неподвижно внутри темной и сырой пещеры, называя её домом уже несколько… месяцев. Он не был уверен, сколько времени прошло.

Его это не волновало.

Он не шевелился, он даже не моргал, он только слушал. Единственный звук, который доносился до его ушей, был шум завывающего ветра. Но были моменты, когда он был готов поклясться, что слышал голос своего брата.

Снова и снова Дункан звал его покинуть гору.

Йен вытер лицо рукой и присел, выдыхая белый пар перед своим лицом. Взглянув на вход пещеры, Йен увидел восход солнца. Сколько времени он потерял, находясь здесь? Могли быть часы, дни или недели когда его бог Фармир, не был под контролем. Как бы ужасно это не было, Йен боялся того, что Фармир мог сделать, взяв верх над ним. Это была одна из причин, по которой Йен выбрал свой дом в таком отдаленном месте. Кроме того, его бог хотел пойти и успокоить свою жажду крови и смерти, тем меньше вероятность, что Йен причинит кому-то вред. По крайней мере, он на это надеялся. Йен откинул свою голову назад и закрыл глаза. Ради всего Святого, он никогда не чувствовал себя таким несчастным, никогда не был таким одиноким за все свои двести с лишним лет.

И это было только начало, будет еще хуже.

Йен подумал о замке Маклауд и о людях, которые стали его семьей. Он скучал по звуку волн, разбивающихся о скалы, по запаху свежеиспеченного хлеба, и смеху, когда они все сидели в большом зале за обедом.

Он скучал по другим Воителям. Но больше всего, он скучал по своему брату.

Йен встал и подошел к выходу из пещеры, выглянув наружу. Всё было покрыто толстой пеленой белого, слепящего снега. Ему пришлось сощуриться, чтобы осмотреться. Не было никаких следов ведущих к пещере или из неё потому, что шел снег, Йен не решился выйти из своего укрытия. Если бы только он мог вспомнить…Но каждый раз, когда его Бог овладевает им, Йен забывал, что с ним происходило. Он пытался управлять своим богом, но Фармир был слишком силён. К тому же, Йен был сломлен потерей своего брата близнеца, что позволило Фармиру впервые одержать победу.

Дункан.

Никто не догадывался, какая тесная связь между Йеном и Дунканом. Как близнецы, они делили всё. Если Дункан был ранен, Йен чувствовал его боль. Если Йену был нужен Дункан, он приходил, хотя Йен его не звал. То, что они делили одного Бога на двоих, только укрепило их связь.

Йен вспомнил, когда бог был освобожден. Это была Дейдре, злой друид или драу, которая поймала их и освободила бога. Боль была ужасная, невообразимо мучительной, его кости трещали, мышцы рвались на куски, потому что бог обретал силу внутри него. Но это было ничто, по сравнению с той силой, с которой бог ревел внутри Йена сейчас. Не было возможности сдержать жадный и ненасытный голод Фармира, ради мести за Дункана. Теперь, Йену приходилось бороться с самим собой.

И он проиграл.

Йен вспомнил, как он и Дункан нашли способ контролировать своего бога. Это было нелегко, но они поддерживали друг друга. Даже заключенные глубоко в недрах горы, в тюрьме Дейдре, они научились встречаться совсем, что возникало на их пути. Вместе.

Дейдре забрала жизнь Дункана. Это она, забрала брата у Йена.

И это она, поставила Йена в такое затруднительное положение, в котором он был сейчас. Драу точно знала, что будет, если она убьет Дункана. Она знала, что Йен получит полную силу своего бога и полную ярость. Многие Воители так и не научились контролировать своих богов и тогда боги брали над ними вверх. Это и требовалось Дейдре, для её стремлений править миром.