«Ого, — с удивлением подумала Диана. — Сколько страсти, сколько пыла! И он мне будет говорить, что нет любви? Интересно, о ком он говорит?»

— Все еще по ней скучаешь? — небрежно ответил Лео. — Ну, сманил и сманил. Теперь у тебя другая есть. Еще глаже и еще симпатичнее. Она и вправду нежная рыбка; она мне нравится больше прежней. Такая юная, такая трепетная, любопытная, искренняя… Зачем тебе та самка? Ее черные волосы так и норовили превратиться в чешую, а тихий голос был слишком сладким. Как яд, растворенный в вине. Забудь ее; или в тебе уязвленная гордость говорит, оттого что Звездный смог ее увести?

«Да ведь он об Ирке говорит! — потрясенная, сообразила Диана. — О самке, которую украл Звездный Колдун — Андреас! Он же Ирку сманил… А она, конечно, красотка. Обманула обоих; и князя не любила, и Звездному наобещала, видно, с три короба, и ничего не сделала… Или просто не смогла исполнить то, что он хотел? В любом случае, — Диана вдруг ощутила болезненный укол ревности в сердце, — князь Эван ее… наверное… любил. Был немного влюблен; привязан. И забыть не может».

Это показалось Диане отчего-то таким обидным, что она не стала больше скрывать, что не спит, и уселась в постели, откинув покрывало.

Оба мужчины, беседующие поблизости, тотчас обернулись к ней, и Лео шумно вздохнул, жадно окинув взглядом ее тело.

— Смотри, какая, — произнес он, — какая нежная кожа, какие волосы золотые… Какие розовые пальчики. В них горячая кровь, а не холодные морские воды. Твое сердце точно камень, Эван.

— Нет, — также хрипло ответил Эван, пожирая девушку взглядом. — Не камень. Как раз наоборот. Я боюсь снова впустить в него тепло — и снова обжечься о холод.

— Разве это слова, достойные смелого князя? — коварно промурлыкала Диана, усевшись так, чтобы все изгибы ее нагого тела были соблазнительно позолочены неярким янтарным светом ночника. Отчего-то ей сейчас очень хотелось, чтобы Эван вытряхнул из мыслей ее соперницу и думал только о ней, о Диане, видел только ее. — Кто не боится и не пробует, тот никогда не получит того, что так вожделеет.

Эван усмехнулся, тряхнул черными волосами.

— А ты можешь обещать мне свою верность, самка? — спросил он, осторожно усаживаясь на краешек постели Дианы. Он протянул руку и самыми кончиками пальцев подцепил локон, свисающий на грудь девушки, золотистым завитком цепляющийся за острый сосок. Невинное, казалось бы, движение, но Диана поняла — князь хочет рассмотреть ее хорошенько, хочет насытиться видом ее груди, розовой и нежной, с торчащими сосками.

— Верность? — переспросила Диана. Пальцы князя осторожно касались ее кожи, оставляя ощущения тепла, обрисовывали округлость женской груди, нежный мягкий животик. — Как собака?

Князь поморщился. Отчего-то такое сравнение ему не понравилось.

— Если мне нужна будет собака, я не стану искать ее в другом существе, я ее просто заведу и воспитаю по своему желанию. Я хочу, чтоб ты, — князь поднялся, отвел от ее шеи волосы, и Диана почувствовала, как на ее шею скользнуло тяжелое и прохладное колье, — чувствовала то же, что и я.

Он застегнул замочек украшения, оправил ярко сверкнувшее рубиновое сердце, его теплые ладони сжали плечи девушки.

— Красота женского тела и красота камней вечна, — почему-то произнес он. — Может, твое сердце тоже станет таким же огненным, как этот камень? Хотя бы сделает видимость? Камень тоже холоден но кажется, что он горит.

— Разве камнями зажигают в сердцах женщин страсть? — игриво произнесла Диана.

— А чем же?

— Может, теплом поцелуев?

— Я пробовал. Но и это не приносит желаемого тепла, — вздохнул Эван. — Оставим глупые мечты высшим силам. Они решат, да или нет. А мы просто будем жить. Не бойся и не отвергай меня, маленькая Ирментруда. Я умею делать женщинам хорошо. Я не причиню тебе боли.

Его серые глаза горели ярко, как лед на горной вершине. Еле сдерживая страсть, он склонился над девушкой, обнял и огладил ее ладное тело, прильнувшее к нему, впился страстным поцелуем в губы, готовые ласкать его в ответ.

От поцелуя князя, полного жаркого желания, Диана ощутила, как огонь желания рванул по ее венам, разжигая сердце, заставляя его биться быстрее и желать. Нетерпеливые пальцы князя проникли меж ее ног, прижали влажные губы, коснулись горячей дырочки, и Диана простонала -долго, сладко, нетерпеливо.

— Да, вот так. Будь покорна. Я хочу, чтоб мои прикосновения приносили тебе только наслаждение, и никогда — отвращение, — шептал Эван, укладывая девушку в постель, лаская ее горящие губы. — Вот так…

Его ладонь жадно накрыла округлую грудь, пальцы сжали сосок, поглаживая, лаская его так, что девушка, постанывая, выгнулась вперед, навстречу ласкающей руке, трепеща от острого наслаждения и нетерпения. Диана балансировала на грани; еще одно движение, еще ласка — и лоно прольется горячим соком желания, и задрожат стиснутые бедра.

Ласковые прохладные ладони скользнули по коленям девушки, жадные нетерпеливые поцелуи покрыли все ее ноги. От неукротимой хищности, с которой второй дракон овладел ее телом, Диана вскрикнула, чувствуя, как Леонард нетерпеливо разводит ее ноги и целует, целует — от колена и выше, по мягкой нежной коже на внутренней стороне бедра, тонкой и чувствительной, оставляя цепочку теплых влажных поцелуев.

Но старший дракон, Эван, заглушил ее вскрик, вместе с поцелуями и с дыханием выпивая ее страстный крик.

Диана, дрожа, подчинилась поцелуям и ласкам младшего дракона, который добрался до самого сладкого, до ее женского естества, и теперь целовал и лизал там, меж ног, проникая длинным языком глубоко, хищно, жадно, ненасытно. Он бы не отпускал девушку из рук, вылизывал бы ее долго, до хриплых стонов и криков, но у старшего дракона были другие планы.

Оторвавшись от губ девушки, обхватив ее, словно драгоценность, он через силу произнес:

— Вместе… Мы овладеем ею вместе.

Диана, услышав это, вскрикнула, забилась в руках мужчин, но те ласками успокоили ее, ее крик растворился в их поцелуях.

— Чего ты испугалась, маленькая рыбка? — шептал младший дракон. — Не бойся. Мы не обидим тебя, мы сделаем хорошо…

Диана почти не помнила, как помогала обоим лихорадочно избавляться от одежды. Прикосновения ее были легкими и быстрыми, и, стаскивая рубашки с мужчин, она целовала их по очереди, желая раствориться в их нежности, в их желании, в их страсти.

Эван опустился в постель, уложил девушку себе на грудь, крепко обнял ее тело. Ее бедра обнимали мужчину, а над ее обнаженной спиной склонялся княжич, целуя ее плечи, шею, покусывая, оставляя дорожки теплых поцелуев вдоль извивающегося позвоночника.

— Подожди, — шептала девушка. Молодой дракон поглаживал ее сзади, и девушка, хоть и блаженствовала от его умелых ласковых прикосновений, а все же сжималась, пугаясь незнакомых ей ощущений. — Я не могу так… я не умею с двумя… я боюсь…

— Не бойся, — ответил княжич. — Разве я не обещал тебя беречь? Разве я не обещал, что не причиню тебе боли? Тебе будет хорошо, очень хорошо… обещаю: ты сама попросишь тебя взять.

Эван, которому надоели долгие разговоры, привлек девушку к себе, впился в ее рот поцелуем, прижал ее к своей груди, слушая, как бьется ее испуганное сердечко.

Он взял ее осторожно; его член легко надавил на сжавшееся лоно, и вошел неспешно, нежно и глубоко в тугое, узкое лоно. Проникновения его были медленными, глубокими, Диана замирала каждый раз, когда Эван на миг останавливался перед очередным толчком в ее тело — и толкался, касаясь глубинных точек, массируя их так, что девушка рычала и дрожала в его руках. Его ладони ласкали, поглаживали ее ягодицы, тискали мягкую кожу, наслаждаясь тем, как податливое женское тело наполняет его ладонь.

В какой-то из моментов Диана поняла, что он растягивает ее ягодицы, раскрывая ее перед княжичем, и стыдливо зажалась, чувствуя, как ее ануса касаются пальцы Лео.

Это прикосновение, одновременно и пугающее, и желанное, заставило девушку сжаться, отпрянуть, попытаться спрятаться, но руки княжича были настойчивы. Одна его ладонь, горячая, тяжелая, легла на ее строптиво выгнувшуюся поясницу, заставив девушку расслабиться, прогнуться и снова показать вход в ее тело. Пальцы вновь коснулись ее сзади, тревожа анус, чем-то влажным, сочащимся водой, и Диана дрогнула, как от ожога, вся подавшись вперед и испуганно ахнув.