Молодой дракон спросонья свалился с ложа, недоуменно хлопая заспанными глазами. Чешуя, словно в миг опасности, прорезалась на его плечах, груди, спине, сверкая алмазным блеском.

— Ирментруда Диана, — охрипшим спросонья голосом пробормотал Лео, потирая глаза, — рыбка маленькая моя, что случилось?! Почему ты кричишь? Ты не узнала меня? Это же я, Леонард! Лео!

— Вот именно! — пылая негодованием, выкрикнула Диана, все так же стыдливо и целомудренно прикрываясь от молодого дракона. — Лео! Зачем ты забрался в мою постель?!

Глаза Лео сделались огромные-огромные, круглые, и в них не отражалось ничего.

— Рыбка моя, — осторожно начал Лео, поднимаясь — конечно, это я. А в твою постель я забрался за тем же самым, зачем обычно забираюсь…

— Ты что, не слышал вчера?! — возмущенно верещала Диана, дрыгая ногами и пресекая попытки молодого дракона коснуться ее.— Эван сделал мне предложение! И я приняла его, приняла!

— И что из этого следует? — на лице Лео отразилось понимание и глумливая улыбка.

— Что ты смеешься! — взвилась Диана. — Разве можно приставать к женщине брата, на которой тот собрался жениться?!

Лео расхохотался во все горло, да так, что повалился на пол. Чешуя на его плечах потускнела и исчезла.

— Это что такое сейчас было?! — простонал он, утирая катящиеся слезы. — Это приступ верности?! Ты мне демонстрируешь верность Эвану?

— Что смешного?.. — растерялась Диана, все еще прикрываясь от Лео.

— Смешно то, что я никогда такого у самок не видел, — ответил Лео и быстро, одним плавным движением оказался на постели, ухватил Диану за бедра и рывком подтащил к себе. — Ты такая трогательная и грозная, когда сердишься…

Он нетерпеливо разворошил одеяло, добираясь до тела девушки, удовлетворенно сопя.

— Эй! — от нахальства молодого дракона у Дианы дыхание перехватило. — Ты… ты что же — тебе совсем наплевать на чувства брата?!

— Вовсе даже не наплевать, — сопел Лео, устраиваясь меж ног Дианы, толкаясь вставшим членом в ее промежность, отыскивая сладкую дырочку.

— Но…

— Глупенькая Ирментруда! — Лео, наконец, достиг цели, член его с усилием проник в узкий вход, и дракон мягко вильнул телом, погружаясь одним толчком как можно глубже. — Эван же изначально притащил тебя нам двоим. Когда ты с нами двоими делила ложе, тебя же ничего не смущало? Ты, как будто, приняла нас обоих. И его предложение — это предложение отдельного бассейна, охраны… прочие самки же покрываются чешуей и уходят в море, а княгиня — она остается с князем всегда…

Он толкнулся в тело Дианы мягко, но настойчиво, глубоко, добиваясь от нее долгого стона.

— Когда самка в разуме, — продолжил Лео, склоняясь над Дианой и исцеловывая ее шею, — она соглашается на предложение… а когда природа ее зовет и она становится рыбой, Князь запирает ее в этом бассейне до следующей весны. Иначе самка может уплыть и не вернуться. Редко, когда княгини в этом не нуждаются. А ты, выходит, не нуждаешься совсем? Ты особенная, выходит?

Лео двигался мягко, нежно, овладевая девушкой с осторожностью и лаской. Удовольствие подкрадывалось, текло по нервам, и Диана, все еще страдающая от факта измены, ничего не могла с этим поделать.

— Я говорил, — посмеиваясь, шептал Лео на ушко Диане, — я видел — что-то с тобой не так. Ты иначе смотрела; иначе говорила. Иначе желала. И ты… ты розовая. Нежная. Твоя кожа такая тонкая, такая гладкая, такая теплая, словно никогда не знала прикосновения колючего песка и соленых волн… гладить ее — это особое удовольствие. Рука радуется, прикасаясь к тебе.

— Ну Лео-о-о, — простонала Диана, пытаясь вывернуться из-под мужчины. — Но как же Эван… Я, получается, обманываю его, изменяю… это не хорошо… он так жаждал любви и верности…

Лео замер, подрагивая от смеха.

— Рыбка моя, — произнес он, отсмеявшись как можно деликатнее, как можно скорее, стараясь не ранить чувств Дианы. Он с нежностью покрыл ее лицо поцелуями, двигаясь плавно, словно медленно плывущий в толще воды дракон, лаская все ее тело своим, потираясь о мягкий бархат ее кожи. — О, я это передам, передам Эвану! Он будет тронут тем, как ты отстаиваешь себя… ему твоя верность понравится. Но вот в чем дело: Эван не рассматривает себя отдельно от меня. И взял он тебя не себе — нам. В твоем мире самки знают, что такое любовь, а в нашем — драконы вполне могут жениться на одной самке вдвоем. Мы оба станем твоими мужьями, Ирментруда Диана. Эван старшим. Я — младшим. Твой ребенок, которого ты сейчас носишь, и аромат которого делает твое тело еще более соблазнительным — он может быть не от Эвана, а от меня, и все равно будет считаться княжеским сыном, наследником. Это значения не имеет, от кого он. В нем течет княжеская кровь. Он — часть нас. Мы теперь с тобой единое целое, Ирментруда Диана. Все твои дети — это одновременно и мои, и Эвана. Мы связаны неразрывно; а когда ты станешь княгиней… впрочем, ты сама должна это почувствовать. То, что ты, я, Эван — это одно целое.

— Это все очень странно, — ответила Диана, наконец, позволив себе расслабиться.

Лео так и покатывался со смеху, утыкаясь лицом в шею Дианы.

— Иномирянка, — клекотал он, толкаясь в ее тело жестче, тиская ее мягкие бедра. — Нужно быть покладистее! В нашем мире так принято, это традиция — привыкай! Мы будем любить тебя и вдвоем, и по очереди. Это же так удобно; без внимания и ласки ты не останешься…

Стирая сомнения Дианы поцелуями, Лео изо всех сил старался ласками заставить девушку позабыть обо всем.

— Маленькая рыбка моя, — шептал он, толкаясь в ее лоно нежно, осторожно. — Какая ты храбрая. Какая необычная! Самая драгоценная рыбка на свете!

Девушка лишь томно постанывала, обнимая Лео ногами. Ее ноготки царапали его напряженную спину, девушка вскрикивала, когда член дракона толкался в чувствительной глубине ее тела слишком уж крепко, и Лео урчал как огромный кот, рокотал, наслаждаясь ее криками и своей властью над нею.

***

Несмотря на то, что Диана сказала. Что умеет одеваться сама, Лео все же помог ей привести себя в порядок, когда они поднялись.

Лео расчесал светлые волосы Дианы, ловко обул ее в сафьяновые туфельки, расшитые драгоценными камнями.

— Всегда нравилось ухаживать за Ирментрудами, — сказал молодой дракон, поглаживая обутую ножку девушки, грея в ладонях ее маленькую ступню. — Когда одеваешь женщину, она кажется такой неловкой, такой беззащитной…

— А Эван где? — спросила Диана. — Почему он не стал со мной ночевать? Почему тебя подослал?

Она обидчиво надула губы, глаза ее налились слезами, и Лео поспешно отер щеку девушки, по которой слеза прочертила блестящую дорожку.

— Иногда есть дела, — серьезно ответил он, — которые важнее женщин.

— Важнее любимых женщин? — с обидой уточнила Диана. К ее удивлению, Лео кивнул.

— Даже любимых, — ответил он. — Помнишь тот день, когда я впервые тебя увидел? Я пришел раненым. Знаешь, откуда?

— Откуда?

— Из Белого Храма, — ответил Лео. — Ты касалась Сердца Кита. Ты должна уже знать о нашей вражде со Звездными колдунами и о короне Когтей и Клыков. Тот, кому она достанется, будет править миром. И мы не хотим допустить, чтобы злобные Звездные разнесли его в щепки. Нет.

— А храм тут причем? — удивилась Диана.

— Притом, что там дремлет последний росток черной священной лозы, проросший из слезы Синего Кита. Твой посох из нее сделан — кстати, почему ты не носишь его с собой? Это магическая вещь, и очень необычная. Тебе ее призрак отдал. Это что-то, да значит.

— И что же с этим ростком не так? — спросила Диана.

— Все с ним так. Просто нельзя, чтобы он достался Звездным. Ведь корона — это гибкая ветвь лозы. Она оплетет голову того, кого выберет. В этот раз очередь Эвана охранять Белый Храм. В прошлый раз — была моя.

— Но ваша мать, — с сомнением произнесла Диана, — Великая старуха… она сказала, что драконам, да и вообще никому, неизвестно местонахождение короны. Она говорила, что вы сражаетесь со Звездными за власть, стараясь истребить друг друга.