— Ритуал получения душ. Он очень дорогостоящий в Ритри, но не для усопшего, а для принимающей стороны, которая родне за душу платит. Вот и представь себе, что во время войн и переворотов в их мире Люциус нередко до сорока раз платил за прием одного и того же вурдалака.

— И он не нашел выхода? — искренне удивилась я.

Люциус — Темный Повелитель, как ни как, ему только со мной не везет по-черному, и то временно. Хотя, что это я?! Везет ему со мной, ой как везет!

— Разорвал договор до окончания срока. — Ответила демонесса.

— Миленькие ребята, должно быть.

— Очень миленькие, пакостили потом три столетия.

— Как пакостили? — заинтересовалась я.

— Очень кровожадно.

Мы как раз вошли к веселой компании, оккупировавшей лечебные палаты императрицы, где уже очень тесно и более чем весело. Шпунько жжет анекдотами, Демон рассказывает истории своего заточения в четвертом мирке, а зелен демонстрирует рыбкам свои военные шрамы. Что они видят в его густой шерсти только им известно, но охают исправно.

— К слову, о кровожадности… — тихо заметила я, оглядывая собравшихся. — Что-то мне никуда плыть не хочется.

В палате повисло удивленное молчание, а зелен так вообще насупился, и, прекратив демонстрировать рыбкам зеленую пятку из-под одеяла, руки сложил на груди.

— Что это значит?

— Лишь то, что никуда мне не хочется. Глядя на вас, жаба душит плыть в такую даль. И не будь Нардо под куполом, плюнула бы на все… и…

Трио сообщников свободно вздохнуло, услышав мои слова, а вот императрица как-то напряглась и рукой дала знак окружающим. Веселое настроение исчезло вместе с собравшимися, фьють, и нет рядом ни придворных рыб, ни рыбок.

Я удивленно замолчала, оборачиваюсь, и вижу стремительное движение Гана по коридору в нашу сторону. Гребки у него резкие и мощные, от взмахов плавников сзади сплошные завихрения и водовороты. Гребень светится, взгляд недобрый устремлен на меня, ротовые пластины сжаты. Ужас плывущий, одним словом.

Ой, мамочки! Неужели слышал? Так я же просто высказалась! Только бы он карты не переиграл, только бы не передумал!

— Галина, вы получили желаемое? — поинтересовался он, и, не дав возможности ответить, поставил перед фактом. — Приступайте! И вот наш договор с чури!

Передо мной на пол упал свиток. Себастьян легким движением пальцев заставил свиток воспарить и ткнуться мне в руки. Кивком поблагодарила его.

— Мои пожелания, а так же дары передаст младший наследник лично. Эдваро и Цимис уже ждут вас внизу.

— Где именно?

— Плывите за мной, покажу. — И такая рожа довольная, словно меня там, у чури, грохнут, глазом не моргнув. Я покосилась в сторону хмурого трио, затем на встревоженную Глицинию. Сомнений нет, мне крышка и никто не поможет. Ладно, попытаюсь уменьшить последствия его пакости и возместить возможный урон. Перевожу взгляд на Гана и поклипав глазками заявляю:

— Мне нужна аудиенция с Темным Повелителем.

— Зачем?

— Необходимо представить завещание и план развода… сада, чтобы в случае ЧП его передали следующему исполнителю.

— Это кому же?

— Демону Себастьяну. — Просияла я, заставив рыба кырцнуть ротовыми пластинами. — В мое отсутствие он присмотрит за дальнейшим проектированием участка, разберет каракули зелена и, самое главное, приглядит за выбывшими из строя.

Быстро что-то прикинув, Океаническое безобразище прямо таки просияло:

— Да будет так.

Смотрю на него и понимаю, мне не просто крышка, меня там явно расщепят на молекулы

Восстановление древнейших рукописей из пепла произошло бы гораздо быстрее, не вызовись Олимпия помогать Темному Повелителю.

Нужно было соглашаться, думал он, перебирая пепел и возрождая листы и свертки, трудно сосредоточиться, когда ты каждую минуту поглядываешь на двери. Шагов ее он не слышал, но вдруг маленькая синеглазая бестия уже научилась двигаться так же бесшумно, как это делает дьявол. Еще десять минут Люциус разрывался между желаниями закрыть двери, запретить ей приходить или же бросить это неблагодарное дело и лично прийти к водной демонессе. Но затем вдруг успокоился, погрузился в работу и успел кое-что восстановить, как вдруг явилась она.

Зря позволил, подумал дьявол, чувствуя тонкие ручки, ласково обвивающие его плечи сзади, и мягкую грудь демонессы, прижавшейся к его спине. Или не зря… Повелитель Аида запрокинул голову в поиске сладких губ, и, найдя искомое, со стоном передвинул Олимпию вперед.

«К черту, договор с Гаяши и книгу откровений реве Татиха! Когда она рядом думать о делах невозможно. А Галя вряд ли вскоре вспомнит о бумагах» — подумал он, теснее прижимая податливую красавицу.

«Так мы для этого здесь?» — расслышал он мысленный вопрос демонессы.

«Нет…»

«Но ты же только что…» — искренне возмутилась она.

«Не отвлекайся, как ты вообще можешь думать о чем-то сейчас?»

«Уж лучше об этом» — Олимпия рассмеялась мысленно, а затем уже и вслух: — А не о том, о чем думаешь ты!

— Я о плохом не думаю. — Заверил Люциус, скользя губами по ее шее, в то время как руки его медленно пробираются вверх по спине.

«Ооо… это было не плохо, совсем не плохо! И вот этот вариант эстетически мне очень нравится!»

«Я все услышал».

«И запомни, пожалуйста» — попросила демонесса. Нежно целуя его, отправила на рассмотрение свои вариации, — «а еще вот так и вот здесь и…!»

Его горячее дыхание опалило щеки: «Обязательно исполню, только…»

— Что только? — выдохнула она с истомой вслух.

— Дай узнать, кого ты прячешь от Гана.

— Рано, слишком рано. Я не могу. — Ответила вмиг посерьезневшая невеста.

— Даже одним глазком? — все еще игриво осведомился Люциус.

— Нет. — Она вырвалась из его объятий и отошла.

— Говоришь так, словно связной тебе сын. — Упрек Темнейшего прозвучал зло.

— Не все ли равно?

— Нет. — Люциус обезоруживающе улыбнулся и, притянув ее к себе, предположил абсурдную мысль, — вдруг его в завещание придется внести, а потом следить, чтобы с нашими кровными детишками ссоры не стряслось…

— Он не будет претендовать. — Хохотнула она от звонкого поцелуя в носик, и мысленно добавила: «У него своих средств предостаточно, и не конфликтен он вовсе».

«Так это он и он богат» — подвел черту дьявол.

— Люциус!

— Да, дорогая? Готова признаться? — заглянул в синие бездонные глаза и улыбнулся. — Нежная моя, тебе лучше признаться.

— Иначе что? — демонесса отстранилась от него и окатила холодным и воинственным взглядом. — Перевернешь мои владения в поиске связного?

— Зачем проводить такие масштабные работы? — руки дьявола переместились на ее плечи. А затем мягко скользнули к белоснежной груди в корсете платья. — Выпотрошу бассейн в твоей комнате. Он ведь там?

«Нет!» — она отступила и сложила руки на груди, повторив вслух, — нет.

— Значит там! — ухмыльнулся красивейший Темнейший.

— Люциус!

Черный камень справа мигнул и в пространстве, без того наэлектризованным ее негодованием и его упрямством, раздался довольный Галин голос:

— Привет! Уже ссоритесь?!

— Нет. — Дьявол преодолел расстояние между ним и демонессой и ласково обнял свое сокровище. — У нас все хорошо.

— А по ней так не скажешь. — Заметила вредина из четвертого мира. — Олимпия, он тебя опять достал?

— Нет. — Изящные ручки красавицы накрыли дьявольские длани.

— Жаль. — Вздохнула Галя. — Но вы в следующий раз не стесняйтесь, продолжайте в том же духе, как сейчас! Глядишь, поссоритесь, и мы с парнями раньше вернемся.

— Галя, что тебе надо?

— Вот прекрасный тон, для масштабной ссоры, запомни его и используй повсеместно. — Хитро прищурилась она.

— Галя… — почти прорычал дьявол.

— Ой, какой ты злой, когда не выспишься.

— Ближе к делу. — Не меняя тона, попросил он.

Пожав плечами, девушка премило продолжила: — А еще вредный, противный, наглый, грубый… Правда, Олимпия?