И вот сказать ему, чтоб поберегся, а то очередной инфаркт его убьет уже в этом году, я не смог. Потому что такие слова ему говорили все друзья, но бездействие для Аронова было равносильно смерти!

Что-то меня на высокие речи повело, а ведь просто иду в сберкассу. Снимаю сразу пять тысяч и, раздраженный, арендую на весь день такси – «волгу». Поездка по магазинам Ленинграда, так как в Иркутске особенно не разживешься хорошим товаром для туристов, приносит мне пару отличного металла топоров без топорищ (вырежу сам), лопат штыковых и совковых, тоже без ручек (в лес же еду), большую синтетическую палатку, скручивающуюся в небольшой кулек, несколько нейлоновых кусков просто полотна на всякий случай, упаковки бездымного пороха и гильз 12 калибра. Естественно, прочие причиндалы для заряжения патронов гладкоствольного ружья. Сам ружья взял в комиссионке, давно к ним присматривался. Двустволка «Зауэр» три кольца и мелкашка с магазином. Сперва не хотели продавать, так как у меня не было с собой охотничьего билета, но корочки Союза писателей и червонец убедили продавца в моей честности. В соседней комиссионке купил нож твердой стали, а второй решил заказать на ближайшем заводе. Нож мягкой стали хорошо затачивается, гораздо прочней и необходим в хозяйстве лесного отшельника/охотника.

Не буду перечислять все припасы, скажу лишь, что набралось два вместительных рюкзака. Третий рюкзак наполню уже в Иркутске: качественные консервы типа тушенки, кубики сухих супов и каш, которые в советском союзе делали натуральными и вкусными.

Я не стал сгружать припасы в гостиницу, а сразу свез на вокзал. Решил отдохнуть и поехать поездом.

И не просто поездом, а СВ.

Кто в 21 веке помнил про советские вагоны СВ (спальный вагон). Это ни какой-то купейный с четырьмя человеками, втиснутыми в кубик бытия, это коры и бархат, это двухместное купе с креслом и входом в умывальник или просто умывальником под крышкой стола. Это широкие кровати, лестница для подъема на верхнюю – навесную, стекло и ковры (в коридоре тоже), это кнопки на стене при помощи которых можно вызывать не только проводника, но и милиционера, официанта или начальника поезда.

В первой жизни нас – всю семью в таких купе папа возил на Черное море. Вернее – до Москвы. В Иркутске мы садились на поезд Москва – Пекин и четверо суток блаженствовали путешествием, а в Москве папа снимал огромный (семейный) номер и мы пару дней просто гуляли по Москве пятидесятых. А потом папа нанимал межгородское такси (были такие) ЗИС-110 и мы всей семьей в одной машине ехали в Евпаторию или в Алушту. Пять человек не считая шофера, так как в машине было два откидных сидения. Мы ехали, делая остановки ближе к югу прямо около садов, где никто не запрещал сорвать пару фруктов или гроздь винограда.

Когда я стал взрослым, эти вагоны исчезли. Вернее исчезли такие купе. Спальный вагон превратился в обычный купейный, где вместо четырех постелей – две нижние.

Но сейчас я сижу в кресле, слушаю по радио, вмонтированное над дверью, легкую музыку и пью чешское пиво (проводник расстарался) с маленькими сухариками.

И бурчу под нос стихи:

Это Бродский напишет через два года. (Как-то даже не подозревал, насколько хорошо помнил в первой жизни многие стихи Иосифа). Напишет после разговора с комитетчиком. В 1972 году Бродского вызовут в ОВИР и дадут выбор: немедленная эмиграция или «горячие денёчки», такая метафора в устах КГБ могла означать допросы, тюрьмы и психбольницы. К тому времени ему уже дважды приходилось лежать на «обследовании» в психиатрических больницах, что было, по его словам, страшнее тюрьмы и ссылок.

Я в первой жизни на своей шкуре испытал инъекции сульфазина (дикая боль в течение 2–3 дней, рука или нога просто отнимаются, жар до 40, жажда и еще могут воды не дать). Потом я написал рассказ: «Шарик», который нигде не хотели публиковать. Сюжет в том, что человек нашел шарик, который было приятно держать в руке – он согревал сердце. Близкие заметили неадекватное поведение и уговорили лечь в психушку на пару дней. Через месяц он решил притвориться, что никакого шарика нет. И его вскоре выписали. Он шел по улице, радовался и, вдруг, обнаружил отсутствие Шарика…[6]

Но озлобленность Бродского была, по-моему мнению, чрезмерной. Не хватало ему широты понимания государственного. Обеспокоенность руководителей государства иноземной заразой была вполне логична, ибо я сам видел, как после «перестройки» Горбачева скотство захлестнуло страну. Народ в свободной Америке вовсе не свободен, просто ему подсунули суррогат свободы – право на удовлетворение животных желаний. Советских людей по мере сил от этого оберегали. Взамен граждане СССР получали почти бесплатное жилье, бесплатную медицину и стабильность, что важней всего в мире. Особенно для обывателя! Если на утюге была написана цена: 2 рубля 30 копеек, то он стоил так же в любой торговой точке от Норильска до Ашхабада. И цена не менялась десятилетиями.

У меня, кстати, есть такой утюг именно за 2-30, чугунный красавец, который надо ставить на плиту для нагрева… Тьфу, был такой утюг в первой жизни, коллекционный экземпляр, на полочке стоял и все гости завидовали.

Так вот, еду в Иркутск на свою родину, которую всегда любил (до перестройки). Еду в детство, в юность. С припасами для долгой таежной аскезы. В Иркутске немного похожу по знакомым, к Олегу Харитонову загляну – дружку по «Советской молодежи». Ну а потом – в Нижнеудинск, ждать вертолет до Тофаларии.

Вы любите ездить в поезде? Вы любите ездить в поезде, так как люблю я? «То есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому способна только пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?» Недавно пересмотрел кино с Татьяной Дорониной «Старшая сестра». Великие люди живут в СССР, талантливые люди, умеющие в условиях жесткой идеологической диктатуры снимать такие яркие фильмы![7]

И эти фильмы народ сразу растаскивает на цитаты. Ну и я чем хуже. Тем более, что в первой жизни во времена СССР я обожал ездить в поездах. Удобно, покойно, интересно – ведь едешь в НОВОЕ место. Да и удобства немалые даже в плацкарте на дальних маршрутах. Конечно в центре страны и на северных направлениях, но разок ездил на южном поезде, где проводник в одном из туалетов кур вез…

Ехать в СССР приятно еще и по причинам станций, где бабки всякую вкуснятину выносят и продают недорого. А пройдет каких-то 20 лет и на стоянках будут продавать алкоголь и молоденьких школьниц (которые, кстати, и на обратном пути ищут поезд с кавалером).