Призналась в огромной любви к Дамиану (чем вызвала фыркающий смех старушки), сообщила, что желала попасть в тело профессора Кариши, но то ли что-то напутала в заклинаниях, то ли пентаграмму неровную начертила, то ли ингредиенты для активации взяла несвежие — в общем, нечаянно перенеслась в мой мир. А там, пока сидела под кустом…

— Постой, постой! — прервала бабушка и нахмурилась. — А кошка откуда?

— Так она в академии жила, в подвале, — Маруся недовольно утерла лапой мордочку. — Мы ее подкармливали иногда. Она меня увидела и прибежала, бестолочь! Как раз в пентаграмму попала.

— Это не она бестолочь, а ты!

Госпожа Слоун сняла с меня обездвиживающее заклятье и, приказав сидеть молча, стала расспрашивать внучку дальше.

Но эту часть повествования я уже слышала: Маруся планировала спокойно вернуться домой, и даже почти все организовала, как вмешалась я и смешала магические потоки.

— Оригинал вместе с копией попал в портал, — пробормотала бабушка. — Мда… Натворила дел, как теперь выпутываться будешь?

— Вы же нам поможете? — с надеждой спросила я.

— Зачем? Пусть помяукает пару месяцев, глядишь, поумнеет.

— А я?..

— А что ты? — госпожа Слоун приподняла брови. — Поживи в нашем миру, поучись в академии, попользуйся магией. Потом вернем обратно, делов-то.

— То есть, так просто? — я вскочила на ноги. — Тогда я не хочу тут жить. Хочу обратно в свое тело, а то там кошка, мало ли что она учудила!

— Что значит «там» кошка? Где это «там»? — бабушка взглянула на внучку и заметив прижатые уши, грозно уточнила: — Она осталась в другом мире?

— Так потоки же смешались, — пискнула Маруська. — Ритуал опять не вышел. Может, тушенка была несвежая?

Мы с Марусей возвращались в академию. На этот раз, она сидела рядом в карете и насупленно выглядывала в окно.

Бабушка оказалась женщиной, и правда, суровой. Внучку не жалела, отчитала по полной, даже посетовала, что кошку розгами не огреть, а то мелочиться бы не стала, отхлестала, уча уму-разуму. Раз уж на словах не понимает, так может через заднее место поймет.

— Жаль, в детстве тебя не пороли! — орала она. — И сама подставилась, и другого человека под плаху подвела!

Я старалась не вмешиваться в воспитательный процесс, тем более, прекрасно понимала, что старушка права.

Настоящая Викки Вэлларс не знала жизни, проведя все детство и юность за юбкой бабушки. А когда вырвалась на свободу, сразу почувствовала самостоятельность. Вот только забыла, что быть взрослой — это не только делать то, что хочется, но и уметь отвечать за свои поступки.

— Бабуля сказала, что постарается найти ритуал, который перенесет тело, — пробурчала Маруся, не поворачивая головы. — Она про такой слышала, но никогда не пользовалась. А еще она взяла с меня несколько клятв.

Я заинтересованно вздернула бровь.

— Каких клятв?

— Разных.

— Что-то серьезное?

— Говорю же: клятвы разные! — Маруся недовольно обернулась. — И про тебя, и про академию, и даже про ректора. Теперь убедилась, какой она тиран? А ведь, если подумать, что случилось-то? Ну, ошиблась немного, с кем не бывает, — сказала Маруся. — И самое главное, тебя не ругала, а ведь мы обе виноваты, особенно ты. Где логика? Родная бабуля такими словами называла, которыми не все матросы владеют… Произвол!

Мне очень нравилась академия. Нравилась спальня: с резными светильниками, с высоким потолком, мягкими кроватями и вместительными тумбочками. Норида откуда-то притащила горшок с цветком и гордо водрузила его возле окна. Выглядело уютно. Маруся тоже одобрила, даже поковырялась в земле, раскапывая ямку — кошачьи инстинкты иногда брали верх над человеческой разумностью.

Раньше я не любила общежития. В моем мире редко кому везет с нормальными соседями, можно нарваться на таких, что совместное житье покажется адом. Но здесь все было совсем иначе. Никто не брал вещи без разрешения, не подсыпал перец в шампунь, не проливал сок на чужие подушки. Идеальные студенты.

​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌На нашем этаже так же располагалась небольшая гостиная в спокойных серо-зеленых тонах. Там всегда было тихо, никто не шумел, не орал, не валялся на диване и не разбрасывал вещи. Молодые ведьмы и маги чинно пили чай и разговаривали о погоде, время от времени отвлекаясь на пару незначительных комплиментов друг другу. Подобные посиделки поощрялись профессорами и способствовали зарождающимся отношениям. Помолвки заключались часто, поэтому ничего удивительного, что те, кто еще вчера задумчиво проводил вечера в гостиной, уже сегодня готовился украсить палец красивым брачным кольцом.

Большинство студентов, с которыми я успела познакомиться, оказались дружелюбными, спокойными и весьма выдержанными. Поначалу они меня сторонились, видимо успев оценить взрывной характер Викки Вэлларс, но сейчас с удовольствием делились печеньем и охотно помогали с уроками, если приходилось совсем тяжело. Это не вызывало подозрений, многие просили помощи у друзей. Даже ко мне подходили, прося объяснить новую тему по ритуалистике. Приходилось помогать. Правда никто не знал, что до этого мне самой Маруся полночи объясняла материал, но оно того стоило.

А в понедельник я проснулась от громкого окрика Нориды:

— Эй, Викки! Викки, вставай, завтрак проспишь!

— А сколько время? — я разлепила глаза.

— Через десять минут закроют столовую, а через полчаса начинается урок у профессора Хайлита. Нельзя опаздывать, он и так на тебя косо смотрит.

Это верно. Профессор иногда бросал странные взгляды. Вначале я думала, что это из-за завышенных ожиданий, все-таки ритуалы должны быть у меня в крови, а на деле никакого результата. Но чем чаще мы виделись, тем отчетливее замечала, что дело вовсе не в даре. Хайлита явно интересовало что-то другое.

— А где мой фамильяр? — спросила я, заметив, что Маруси нет рядом.

— Со вчерашнего вечера не видела, — ответила Норида, бросая мне халатик. — Поторопись! Но если не успеешь в столовую, иди сразу в класс, займу место поближе к профессору. Он обещал сегодня что-то интересное.

Девушка ушла, а я решила пожертвовать завтраком в пользу поиска фамильяра и полчаса провела бегая по всему этажу. Маруська так и не нашлась, а значит стоило ждать неприятностей. Не такое она существо, чтобы тихо и мирно дремать на солнышке.

В класс ритуалистики я вошла за пару минут до начала урока, будучи ужасно злой. А вид черно-белой кошки вольготно играющей с незнакомым черным вороном, стал последний каплей.

Ворона я раньше не встречала, но знала, что многие студенты имели фамильяров. Видимо, Маруся нашла себе друга. Это, конечно, замечательно, общение помогает развитию характера, но животные игрались на учительском столе.

— Маруся! — шикнула я, стараясь привлечь ее внимание.

Кошка обернулась и весело подняла лапку, выражая приветствие. Ворон тоже что-то гаркнул.

На столе были разложены бумаги с расчетами, списками заклинаний и чертежами ритуальных кругов. На некоторых еще не высохли чернила, а некоторые выглядели такими древними, что казалось только тронь — рассыпятся в прах. Профессор Хайлит слыл вспыльчивым человеком и такое пренебрежение к вещам легко могло вызвать недовольство.

Так и получилось.

Профессор вошел в аудиторию почти сразу после меня и, увидев валяющуюся на бумагах Марусю, скривил губы.

— Вэлларс, немедленно уберите своего фамильяра! Она рвет учебный план!

Маруся вздыбила шерсть и недовольно зафырчала, но со стола не слезла.

Студенты, до этого с интересом смотревшие на животных и делавшие ставки, какое наказание изберет профессор, резко замолчали.

— Кис-кис, — я протянула руки к кошке. — Иди сюда, неугомонная!

Но Маруся не двигалась, что-то настойчиво мурлыкая.

— Маруся, быстро сюда! — повысила голос я, отчего ворон взлетел и приземлился на плечо профессора.