Утро началось рано, солнцу было ещё далеко до восхода, когда Гриша вместе со своей группой, явился к городской стене. Здесь уже была куча народа, часть из которого дежурила всю ночь, поочерёдно сменяя друг друга.

Оглядевшись и не увидев знакомых, Григорий направился к северному пролому, который, как ему ещё вчера сообщили, он должен был оборонять. Здесь было куда тише, чем у ворот, хотя народу тоже хватало, пара десятков рыцарей и примерно столько же авантюристов, большая часть из которых внимательно всматривалась в сторону вражеского лагеря.

Подойдя ближе и выровнявшись с проломом, Гриша тоже взглянул в него. Но ничего так и не увидел. Хоть стена и была разрушена, но её остатки образовали весьма высокую горку, из-за которого было ничего не видно.

— Господин Григорий? — Услышал парень незнакомый голос. Повернувшись на него, он увидел крепкого на вид, не молодого, но и не старого мужчину. Тот внимательно смотрел на него, видимо дожидаясь ответа.

— Да он самый. С кем имею честь? — Ответил Гриша, тоже внимательно глядя на своего собеседника.

— Барон Даниэль Хамс, я возглавляю отряд этих рыцарей, — ответив, мужчина замолчал на несколько секунд, чем воспользовался Григорий, сказав:

— Приятно с вами познакомиться барон, — чуть поклонившись, произнёс Гриша. — Господин Лаулус мне рассказывал о вас вчера вечером. И как понимаю, здесь не все ваши ребята?

— Да, господин Григорий, — немного озадаченно, ответил барон, подумав, — какой странный молодой человек. Я думал он обычный авантюрист, но раз его лично вводил в курс дел господин Лаулус, то значит, он весьма не прост. — Вслух же, он, стараясь сохранять невозмутимость, спросил, — а это всё ваши люди?

— Ну, можно и так сказать, — слегка улыбнувшись, ответил Гриша, подумав, — правда больше десяти из них мертвецы, но думаю это не так уж и важно.

— Впервые вижу такой большой отряд авантюристов. — Сказав это, барон внимательнее посмотрел на живых мертвецов, а затем удивлённо произнёс, — странные у вас ребята. Взгляд у них какой-то непонятный, будто неживой, да и оружие у них, вроде как цинцерийское.

— Так они же мёртвые, — пожав плечами и специально сделав лицо, будто говорит нечто само собой разумеющееся, ответил Гриша, внимательно следя за реакцией собеседника.

— Мертвые? — Ошарашено переспросил Даниэль, поочерёдно переводя взгляд то на Григория, то на мертвецов. — А выглядят как живые, — будто не веря своим глазам, произнёс он, остановив свой взгляд на Барусе, на что тот, стараясь сдержать улыбку, ответил:

— Прошу прощения господин, но я пока ещё живой.

— Понятно, прошу прощения. — Как-то задумчиво, произнёс барон. Затем, видимо на всякий случай, спросил, — но хороши ли ваши мертвецы в бою?

— Хороши господин Даниэль. Это бывшие монардары, которым теперь, не ведом даже страх смерти.

— Простите, господин Григорий. Просто я слышал, что зомби довольно слабая нежить, — действительно искренне произнёс барон, добавив в конце, — но возможно молва врёт

— Не врёт господин Даниэль, зомби действительно слабые, так ещё и смердят страшно, ­– демонстративно поморщившись, сказал Гриша. — Но столь бесполезную мерзость я в жизни подымать не собирался.

— Понятно господин Григорий, — совершенно ничего не понимая, ответил барон. Но так как он был не столь молод как выглядел, так ещё в придачу имел насыщенную множеством знакомств жизнь, он решил не торопиться с выводами и для начала посмотреть, что представляет из себя его собеседник на деле. — Тогда я надеюсь на вас и ваших ребят, — закончил он, немного поклонившись, тем самым намекая, что ему более нечего сказать.

— Взаимно господин Даниэль, — ответил Гриша, тоже слегка поклонившись, будто зеркально отражая барона.

Может через час, а может через два, затрубили цинцерийские трубы, оповещая всех о наступлении. Солнце как раз только начало подниматься из-за горизонта, а афнийские войска лишь большей частью прибыли на места. Григорий в этот момент всё также находился возле северного пролома и спокойно наблюдал, как в их сторону направилась волна вражеских воинов.

— Видимо там их не меньше четырёх сотен, — достаточно выдержано произнёс Даниэль, стоявший по правую руку от Григория, в ответ на что тот с безразличием произнёс:

— Без разницы. Обычные воины. Видимо монардаров они решили приберечь для штурма ворот.

— Или держат в запасе, — предположил Даниэль.

— Конечно, с цинцерийцев станется, но как по мне это будет уже совсем глупо, — вмешался в разговор Барус, стоявший чуть левее от говоривших.

— Как по мне, изначально было глупо нападать на Сатрадар столь малыми силами. — Сказав это, Гриша, глубоко вздохнув, добавил, — что ж они уже близко, пора отправляться к отрядам, — при этом про себя он продолжил, — а заодно обновить чары.

Говорившие спокойно смогли разойтись, а их отряды построиться, приготовившись к сражению. Ещё до начала сражения Григорий настоял впустить противника внутрь и планомерно истребить его. Всё же осадное положение ему совершенно не нравилось, и он надеялся к концу этого дня разобраться с цинцерийцами. Ведь до этих пор, он даже в бордель не мог спокойно сходить, а из развлечений за последние сутки был лишь подъём мертвецов, который только и делал, что выматывал его.

Цинцерийцы жы наступали сразу по всем фронтам, поэтому, когда они вошли в северный пролом, Григорию было уже не до наблюдений за тем, что происходит за его спиной, где как раз находились восточные ворота.

Стройные ряды цинцерийских воинов быстрым, но аккуратным шагом переваливали то, что когда-то было стеной, а сейчас превратилось лишь в груду камней и щебня. Наблюдая за тем как они, прикрывшись щитами, «растекаются» по выделенной им площади, Григорий не думал ни о чём. Он будто стал просто наблюдателем, смотревшим фильм в кинотеатре. Данное состояние продлилось лишь короткий миг, которого как раз хватило, чтобы цинцерийцы подошли к нему и его отряду. Следом же начался бой, достаточно простой и можно сказать заурядный. Противник, пытаясь держать строй, напирал, выставив щиты наперевес и периодически делая выпады мечом. Гришины мертвецы, делали всё тоже самое, в то время как он и сражавшаяся рядом Нарли, выбирал момент, когда противник делает выпад, чтобы парировав атаку, нанести свой смертельный удар.

Краем глаза Гриша прекрасно видел, что рыцари Даниэля справляются также легко, как и его мертвецы. Ничего не вызывало опасений, как вдруг они заметил на небольшом возвышении, образованном остатками стены, с десяток магов, которые явно ворожили чары.

— Барус! В проломе маги! — Воскликнул Григорий, как в следующий миг на него навалились ближайшие к нему цинцерийцы. Сразу три воина, видимо решив, что смогут сразить его одновременной атакой, сделали выпад, но тут же поплатились за это. Одного из них убила Нарли, двух других он сам.

В следующий миг Гриша, увидев, как вражеские чародеи почти доплели заклинания, обрушил на них град из своих способностей. В первую очередь полетел шар молний, а следом ледяная стрела и удар молний. Маги, в которых он попал, тут же отпряли назад, но видимо благодаря вменяемой экипировке они явно остались живы. Но следом, в оставшихся цинцерийских магов, полетели заклинания от магов авантюристов, которых хоть и было немного, но их количества было явно более чем достаточно, чтобы подавить такое количество магов. Тем более, среди атакующих был Барус, который в свою очередь использовал огненные шары, легко пробивающие даже латные доспехи, не то что балахоны магов.

Дальнейший бой проходил без особых приключений. Вражеские маги, большей частью раненые, не решились на повторную попытку. А обычные воины не представляли особых проблем, рыцарям и элитным авантюристам. Как следствие, не прошло и получаса, как враг невольно начал пятиться назад. Цинцерийские потери были явно ещё не большими, но видимо вчерашний штурм оставил неизгладимые впечатления у них. Ну а то, что все цинцерийцы пришли исключительно побеждать, грабить и убивать, но ни как не умирать, было и ежу понятно, что собственно и привело к тому исходу, к которому всё подошло. Уже вскоре противник начал отступать, планомерно и спокойно, но именно отступать. Причём по всем фронтам. Даже монардары не выдержали долго.