Наконец она встала под душ и, открыв воду до отказа, начала драить губкой каждый дюйм тела, стараясь смыть с кожи саму память о его прикосновении. Закутавшись в большое махровое полотенце, она вытерлась досуха и затем осторожно открыла дверь в спальню. Звуки размеренного дыхания Карло убедили ее, что он спит. На цыпочках она пересекла комнату и подошла к двери. Бросила быстрый взгляд на кровать. Комнату освещал лишь лунный свет, проникавший сквозь окно. Карло лежал на спине, одна рука поперек подушки, другая свисала с края кровати как раз над тем местом, где он бросил свою одежду. Она тихо подошла к противоположной стороне кровати и осторожно нырнула под покрывало. Карло пошевелился, но, к счастью, не проснулся. Хэлин лежала, уставившись в темноту и задаваясь вопросом, выпала ли на долю хотя бы одной другой девушки такая ужасная брачная ночь. Наконец, ее одолел сон.

Она пошевелилась, лениво приоткрыла глаза и еще долго нежилась в уюте и тепле, исходившем от сильного мужского плеча у нее под головой и руки, заботливо обнимавшей ее за талию. Затем к ней вернулась память, и в голове завертелись события минувшей ночи. Она в шоке села в кровати, осознав, в чьих объятиях она спала.

Потом так же поспешно скользнула снова в постель, потому что послышался сонный голос Карло:

— Какая прелесть! — Это восклицание напомнило ей, что она совершенно нагая. Полотенце, в которое она закуталась вчера вечером, куда-то запропастилось.

Она залилась пунцовой краской, ее сердце зачастило. — Я хочу встать! — вскрикнула она, отталкивая державшую ее руку.

— К чему такая спешка, Хэлина? София и Тамассо отпущены на уик-энд. Нам некому делать приятное кроме нас самих, — с хрипотцой произнес он, прижимая ее к себе так, что его дыхание щекотало ей щеку.

— Что бы ты ни сделал, приятно мне не будет, — саркастически усмехнулась она, снова пытаясь убрать его руку со своего тела. Его пальцы еще крепче сомкнулись у нее на талии, он приподнялся на локте и заглянул в раскрасневшееся сердитое лицо.

— Уж не вызов ли это, mia sposa? — спросил он, ухмыляясь. В его глазах светилось злое озорство.

— Разве я осмелюсь бросить вызов великому синьору Манзитти! — парировала она, решив про себя, что не поддастся мужскому обаянию этого человека и не даст склонить себя к уступчивости. В то же время она призналась себе, что задача эта не из легких. Каким-то образом сей нежеланный муж выглядел сегодня утром намного моложе и очень привлекательным. Темные волосы ниспадали прядями на широкий лоб, однодневная небритость оттеняла благородную форму подбородка. Под ее взглядом ухмылка сошла с его лица.

— Очень ты храбрая сегодня с утра. Прошлая ночь тебя ничему не научила? — спросил он холодно.

Все еще безуспешно пытаясь убрать руку со своей талии, Хэлин вскрикнула:

— Не выношу, когда ты трогаешь меня!

К ее изумлению, Карло ничего не ответил, просто снял руку. Но прежде чем она успела пошевелиться, он перекатился на нее, подмяв под собой. Все еще не произнося ни слова, он напряженно изучал ее, как будто никогда раньше не видел, словно впитывая в себя всеми порами картину ее раскрасневшегося мятежного лица и длинных золотистых волос, разметавшихся по подушке.

Соприкосновение его обнаженного тела с ее собственным, от груди до пальчиков ног, ужасающим образом подействовало на сердечный ритм Хэлин. Когда его взгляд скользнул вниз, на горло, и еще ниже, она возненавидела себя за то, как сумасшедше заколотился пульс в шейной артерии.

— Значит, ты испытываешь ко мне отвращение? Не выносишь, когда я трогаю тебя? — цинично усмехнулся он. — Лгунья… Тебе совершенно незачем сердить меня, чтобы заставить заниматься любовью с тобой. Попробуй попросить меня по-доброму, — пошутил он, одновременно сдвигаясь ниже.

Его широкая грудь прошлась по соскам ее грудей. Все чувства Хэлин пришли в полный хаос. Она взглянула снизу вверх на мрачно красивое лицо, и ее пронзила дрожь наслаждения. Зачем она дразнит его? Она не была для него серьезным противником и знала это.

Повернув голову в сторону, она пробормотала намного более смиренным голосом:

— Могу я теперь встать? Ну, пожалуйста! Нет никакого смысла сочинять некролог нашей прошлой ночи.

— Трусишка, — мягко прошептал он. Его губы нащупали сумасшедшее биение пульса у нее на горле и двинулись, рассыпая поцелуи, по шее вверх к ее губам. Его язык лизнул уголок ее рта.

Она содрогалась от его ласк, но отказывалась повернуть к нему голову, приговаривая:

— Оставь меня в покое…

— Нет, не оставлю, сага mia. Прошлой ночью, пожалуй, я был немножко грубоват. Но тебе придется многому поучиться, если ты воображаешь, будто можешь разрешить мне зайти так далеко, как я зашел, а потом играть со мной в игры. Но не беспокойся, — хрипло, с расстановкой произнес он. — Сейчас я покажу тебе, как это у нас может быть.

Было уже далеко за полдень, когда Хэлин осталась одна в постели. Последние несколько часов принесли ей откровения и муки, о существовании которых она не догадывалась еще днем раньше.

Карло занимался с ней любовью с медленной, чувственной проникновенностью, отчего ее попытка бесстрастно лежать в его объятиях оказалась беспомощно смешной. Распяв ей руки над головой своей левой рукой, он подверг ее тело такой демонстрации сексуального опыта, что через минуту-другую она уже извивалась так, что ему едва удавалось сдержать ее правой. Он исследовал каждый дюйм ее тела губами, языком и зубами, его пальцы проникли в каждое укромное местечко. Она лежала, содрогаясь, и ей казалось, будто кончики нервов пылают, как свечи, а кровь вскипает в жилах.

Снова и снова он подводил ее к конечной черте, а потом сдерживал, пока Хэлин, к своему стыду, не взмолилась, чтобы он взял ее до конца. Его завершающее обладание ею стало откровением, о всяком сопротивлении было забыто, когда он вошел в самую ее глубь. Ее мускулы сжались вокруг него, торопили его, пока, наконец, вселенная вокруг нее не взорвалась, разлетевшись на миллион осколков. Их тела слились в конвульсиях высшего наслаждения, которое ни один из них не мог теперь отрицать.

Когда он наконец ушел от нее, его последние слова долго звучали у нее в голове:

— Ты моя жена, Хэлина. Моя, понимаешь?

Она прекрасно поняла…

Утром в понедельник Хэлин с облегчением увидела, как он уехал в Палермо. В доме снова появились София и Томассо с уймой улыбок и поздравлений. Перемолвившись с Софией, Хэлин ушла наверх в спальню. Незадолго до этого она была вынуждена одеться в большой спешке, и причина этой торопливости все еще заставляла ее щеки пылать.

Она проснулась от скрипа двери и в сумеречном состоянии между сном и полным бодрствованием с восхищением наблюдала, как Карло, совершенно не замечающий своей наготы, двигался по комнате, собирая разбросанную одежду. Лучи ранней зари, заглянувшие в окно, обвели его прекрасные мужские формы золотистым контуром, его черные волосы, влажные после душа, рассыпались массой вьющихся прядей.

— Извини, у меня нет сегодня утром времени, но потерпи с этой идеей до вечера, хорошо? — сказал он насмешливым тоном.

Захваченная врасплох за тайным изучением его тела, она перевела взгляд на его лицо. Веселые искорки в его глазах сказали ей, что он заметил, как она восхищена его обнаженной фигурой.

Она молнией вскочила с постели и бросилась в ванную, пристыженная его смехом, еще долго звеневшим у нее в ушах.

Последние два дня оказались не такими уж тяжкими, как она предполагала… После того, как в субботу он оставил ее одну в постели, она приняла душ. Затем, надев простое хлопчатобумажное платье, спустилась вниз. Ей понадобилось собрать всю свою волю, чтобы заставить себя пойти на кухню, откуда доносились звуки, свидетельствующие, что Карло именно там. Она уже приготовилась было выдержать его насмешки, когда с удивлением увидела его склонившимся над сковородкой у плиты. Он что-то жарил. Как только она вошла, Карло взглянул на нее через плечо и спросил:

— Омлет с грибами и жареной картошкой, идет? Садись, еще минутка и будет готово.