— Гм-м, вот так меня и нужно будить каждое утро. Хэлин отпрянула назад, смутившись от того, что Карло вдруг проснулся, и глаза его уже искрятся весельем. Она покраснела до корней волос, а он громко расхохотался.

— О, Хэлина, ну, что мне с тобой делать? Прошлой ночью ты была настоящей блудницей в моих объятиях, а сегодня утром краснеешь, как школьница. Какая тут подлинная Хэлина, встаньте пожалуйста! — ласково пошутил он.

Стараясь как-то совладать с румянцем, Хэлин кокетливо ответила:

— Как только отпустишь меня, я встану.

Карло еще крепче обнял ее одной рукой, а другой отбросил с ее лица взлохмаченную копну длинных волос, заложив прядки за уши.

— Ну, нет, Хэлина, теперь я не отпущу тебя никогда. Тем более после этой ночи. Я ведь предупреждал тебя, — напомнил он и притянул ее к себе, чтобы крепко поцеловать в губы. Она вздрогнула от прикосновения, нервно дернулась, как бы стараясь высвободиться из , его объятий. Что-то иное, смутно-тревожное припомнилось ей.

— Не отрицай. Ты моя без всяких условий? — спросил он хрипловатым голосом, в котором угадывалась тень сомнения.

— Да, да, — подтвердила она. Ночь их любви незабываема, и, значит, другого ответа быть не могло. Он вроде бы сказал, что любит ее, но она находилась тогда почти в полуобморочном состоянии, так что не была в этом уверена.

— Сегодня ночью, Карло, когда мы… Ну, когда ты… — Она запнулась, не зная, как спросить его.

— Продолжай, сага, о чем ты хочешь узнать? — подбодрил ее Карло и, накрыв ладонью ее грудь, стал нежно поглаживать пальцем розовый сосок. Ее реакция была мгновенной: она быстро накрыла его руку своей, сдерживая его шаловливые пальцы.

— Если ты будешь это делать, я не смогу ни о чем спросить тебя, — сказала она, задыхаясь. Затем решительно продолжала:

— Сегодня ночью, Карло… сказал ли ты, что любишь меня?

— Ты что, разве не помнишь? — улыбнулся он. Его рука вырвалась и скользнула к ней на живот.

— Вроде бы вспоминаю, но в тот момент я была в таком состоянии, что не воспринимала сказанное тобой, — призналась она.

— Как ты можешь сомневаться, что я тебя люблю, Хэлина? — ответил Карло. Он нежно взял ее голову в свои ладони и повернул ее лицом к себе. — Я люблю тебя уже много лет, сага, — наверняка ты это знала.

— Нет, я думала, ты ненавидел меня или в лучшем случае пользуешься мной, — пробормотала она, загипнотизированная выражением его глаз.

— Бог ты мой! Должно быть, только ты одна и не знала. Я-то думал, что у меня на лице все написано. — Склонившись к ней, он скользнул губами по ее рту и нежно промолвил:

— Я люблю тебя, Хэлина, я живу тобой, я дышу то-5ой. — Наступила длинная пауза, потом Хэлин, вздохнув, прервала поцелуй и отодвинулась от него.

Было бы так легко утопить все неприятное, что между ними было, в этой удивительной любви к нему. Но еще слишком многое оставалось ей непонятным. Им нужно поговорить, избавиться от всех призраков прошлого, и только тогда они смогут быть абсолютно счастливыми.

— А в Риме, Карло, почему?..

Он перебил ее:

— Та неделя в Риме была самой счастливой в моей жизни, — произнес он сдавленным голосом и одновременно попытался уложить ее на спину с весьма прозрачными намерениями.

— Да, но, Карло…

— Хорошо, ты права, нам нужно поговорить, хотя вообще-то у меня есть более интересное предложение. — Он лукаво улыбнулся и притянул ее поближе к себе. Теперь она лежала в его объятиях, голова ее покоилась у него на плече. — Когда мы впервые встретились, я долго не мог поверить, что мне так повезло. Ты была моей мечтой: в тебе было все, что я искал в женщине, но не надеялся найти. Когда ты согласилась выйти за меня замуж, казалось, мечта сбылась. По своей глупости я решил, что раз ты родственница Марии, то это мне поможет. И только когда я встретился с твоим отцом, до меня дошло, как я не прав. Я ушам своим не поверил, когда он начал держать яростные речи насчет моего богатства, моральных устоев или отсутствия оных, а также моей мстительности. Мне хотелось расхохотаться, пока я не увидел выражение твоего лица и не понял, что ты начинаешь ему верить. Именно тогда мои мечты превратились в кошмар. — Его рука крепче обняла Хэлин. Она почувствовала, как напряжены у него нервы, и, пытаясь успокоить, провела рукой по его широкой груди. Она ощущала его боль, как свою собственную.

— О, Карло, я влюбилась в тебя в первый же день, как только мы познакомились, и все было так прекрасно. Но когда мой отец приехал и впал в такой гнев, рассказывая все эти ужасные вещи о тебе, я была потрясена, я… я не знала, что и думать, — торопясь все объяснить, Хэлин начала заикаться. — А ты даже не счел нужным что-либо опровергнуть, — сказала она со вздохом и повернула голову, чтобы заглянуть в его темные глаза.

— Я ничего не сказал, — медленно ответил он, — потому что буквально онемел от неожиданности. Мне в голову не приходило, что твой отец будет возражать. Можешь назвать меня самоуверенным, если хочешь, но с прошлым для меня было раз и навсегда покончено. Твой отец, я полагал, тоже отнесется к этому с пониманием и с радостью назовет меня своим зятем. Но когда он вспомнил, как его лишили права на проведение раскопок, я понял, что попал в тяжелое положение. Еще больше расстроило меня выражение твоих глаз. Когда ты убежала, я хотел было броситься тебе вдогонку, но потом решил сначала поговорить с твоим отцом, попытаться переубедить его. Я сделал все, чтобы он поверил в искренность моей любви к тебе, Хэлина. Вернулась Мария, и я подумал, а вдруг она сможет мне помочь. Но произошло вот что: стоило ей лишь раз взглянуть в лицо твоему отцу, как она бросилась с ребенком на руках в дом. Господи, Хэлина! — простонал он, еще крепче сжимая ее в своих объятиях. — Я сделал все, только не упал на колени перед этим человеком, но потом понял: бесполезно. Неприязнь между нашими семьями была слишком сильна, как, впрочем, и его чувство собственности по отношению к тебе.

Хэлин беспокойно заерзала, прижимаясь к его теплому телу.

— Ты прав, но у него были причины, чтобы так опекать меня, — сказала она тихо. И уютно прильнув к плечу Карло, она рассказала ему об откровениях на этот счет своей бабушки ч о выводах, к которым она пришла, проанализировав поведение отца в свете того, что поведала ей бабушка. Реакция Карло была совсем не той, какую она ожидала. Он громко расхохотался, и она, обидевшись, села в кровати.

— Старый черт! Жаль, что я этого не знал в то время. Он бы мне тогда не отказал. Как бы отнеслось к нему его начальство?

— Карло! — воскликнула она. — Это же шантаж, ты бы не посмел! — Но увидев, как он распластался на спине, заложив руки за голову, как прищурились его глаза, она поняла, что да, посмел бы. — А ты и в самом деле безжалостен, муженек мой, — поддразнила она его. Ей не нравилась та горькая обида, которая сквозила в его настроении.

— Когда я хочу чего-то, да, я безжалостен. Но в тот вечер для меня больше подошло бы определение «беспомощен», — огрызнулся он. — Даже ты не поверила мне. Ты, женщина, которая говорила, что любит меня! — заявил он, бросив на нее сердитый взгляд.

Прошлое все еще саднит, грустно подумала Хэлин. Она встала в постели на колени, не прикасаясь к нему. Ей хотелось привести в порядок свои мысли. — Да, я должна была поверить тебе, теперь я понимаю это. Но единственное, о чем я думала тогда, так это о том, что ты никогда не говорил мне о своем богатстве. И как же глупо было с моей стороны не разглядеть, что ты человек с достатком. Теперь я понимаю, что это не имеет значения. А кроме того, богатство твое было у всех на виду. Но я оказалась слепа. Мне было так стыдно за свое поведение. Думаю, вот что было самое для меня страшное: почувствовать, как отец опять превратил меня в школьницу. Его слово опять стало для меня законом, в котором мне нельзя было даже усомниться. Я вдруг поняла, как плохо я тебя знаю и как распутно себя вела. Меня заполнило чувство вины; строгие предостережения монахинь о греховности нашей плоти преследовали меня день и ночь. Я была слишком молода, Карло, все произошло так стремительно. — Она замолчала, желая, чтобы он лучше понял ее. — Прости, что заставила тебя страдать, — шептала она. Ей вспомнилась автомобильная катастрофа, в которую он попал.