Однако следует учитывать, что подобная адаптация не всегда является «уничтожением незнакомой Реальности». Прежде всего, это касается первого мира второго внимания, который в ряде аспектов очень близок или даже идентичен миру наяву. Это особенно заметно сразу же после выделения тела сновидения: мы видим собственную спальню, другие места, расположенные недалеко, можем прогуляться там, выйти на улицу и т. д. «Первый мир» по большей части состоит из знакомых образов. И это касается не только перцептивной картины, но и энергетических эманаций, порождающих восприятие. Иначе влияние и взаимодействие, существующие между первым миром второго внимания и миром яви, были бы невозможны.
Зачем же перцептивному аппарату прикладывать творческое усилие и создавать для этого поля какие-то «экзотические» образы? Ведь это не только сложившийся набор интерпретаций, это — образный язык, с помощью которого мы работаем, иногда узнаем что-то новое (в «оговоренных» языком масштабах), выполняем «магическую работу», используем его, когда встречаемся во втором внимании с другими сновидцами.
В иных мирах второго внимания привычные паттерны и интерпретационные схемы ведут себя куда агрессивнее. Адаптирующему «превращению» подвергаются объекты, группы объектов, целые области восприятия, которым тональ навязывает взятые из яви идеи пространства-времени, верха-низа, живого-неживого, даже «разумного-неразумного».
Поскольку во многих областях второго внимания присутствует элемент-триггер, способный включить искажающий гештальт или целую интерпретационную модель, очень часто конкретные образы восприятия, пришедшие из второго внимания, обманчивы. Это не значит, что все они выглядят совершенно иначе, но значительная их часть — несомненно.
Как правило, здесь сосуществуют «знакомые» и «незнакомые» пучки. В «незнакомых» — изменения («смещенность» Реальности) касаются более всего структуры. В самых простых случаях их структура не совпадает с выученным наяву гештальтом по вполне понятным категориям — центр становится периферией, главное — второстепенным, вид не соответствует функции. Я уж не говорю о тех поразительных случаях, когда, казалось бы, наверняка «неживое» оказывается «живым» или пространственная идея становится подлинным издевательством — скажем, крайне удаленное оказывается самым близким. Подобные феномены характерны для далеких и, судя по всему, сложных пространств с большим числом элементов.
Когда «непривычный» пучок опознается как «привычный», его вскоре выдает какая-нибудь «странность». Интуиция («знание тела») заставляет сновидящего пристально исследовать объект, что и приводит к причудливым открытиям. И только присущая всему живому активность объясняет тот факт, что чаще «маскируются» неорганические существа — из разряда наиболее простых и пассивных.
Из «неживых объектов» во втором внимании почти все «странные» образы — это проекции пучков, которые нельзя полностью собрать. Такие пучки предстают перед нами как дома, окна, двери, лестницы. Они привлекают особое внимание. Наблюдаешь их — и вдруг осознаешь, например, что «дом» вырублен из цельной скалы, войти в него нормально нельзя, но можно особым способом — скажем, его надо несколько раз обойти, от чего в нем появляются какие-то «щели», предназначенные для проникновения. Проникнув таким странным способом внутрь, попадаешь в черную пустоту, а под тобой серая пустыня до самого горизонта.
Все эти фокусы ведут к своеобразному расширению инвентарного списка тоналя. Попадая во все более далекие миры второго внимания, тональ продолжает пользоваться привычными образами. Он лишь понемногу добавляет к ним новые черты. Так он учится и обогащается.
И лишь в редких, наиболее экстремальных случаях тональ полностью выходит за рамки инвентарного списка. Тело переживает это крайне болезненно — его охватывает «холод», нестерпимый ужас или оно подвергается давлению. Тогда восприятие вообще невозможно описать.
В заключение главы хочу сказать о «захватывающих» позициях сновидения. Рано или поздно сновидящий попадает в особую ситуацию, где либо перцептивные силы замкнуты в изолированной схеме, обреченной бесконечно повторять саму себя, либо структура воспринимаемого поля провоцирует однообразные движения излучающих и поглощающих потоков.
Такая завораживающая монотонность, будь она энергетической или обусловленной какими-то характеристиками, способными вызывать стереотипизацию воспринимаемого, может «захватить» внимание сновидца и «парализовать» его. Это и есть так называемая «захватывающая» позиция сновидения. Она сопровождается резким усилением фиксации точки сборки.
С одной стороны, это вдохновляет сновидящего, поскольку восприятие в этом положении настолько стабильно, что не отличается от бодрствования; мир второго внимания предстает как яркое, отчетливое, абсолютно согласованное перцептивное поле; этой всесторонней синхронизацией «мир» вовлекает тело сновидящего в адекватный энергообмен практически с тем (а порой и большим) участием всех уровней телесно-энергетической конституции, который присущ обычно только базовому режиму (первому вниманию). С другой стороны, по тем же причинам приходит ощущение «завершенности» окружающего мира и, следовательно, его «замкнутости», невозможности его покинуть; ведь именно этими характеристиками мы наделили мир первого внимания, мир яви, «дневной» мир нашей судьбы.
Следует правильно относиться к таким эпизодам. Они — большой подарок для практика во всех отношениях. Очевидно, что настолько качественная сборка другого мира и плотный энергообмен с ним трансформируют энергетическое тело в исключительных масштабах и с огромной скоростью. Кроме того, это — великое испытание для вашей безупречности. Из тех, «окончательных» испытаний.
Ведь «нормальная» реакция нетрансформированного тоналя в подобной ситуации — паника. Вас «затягивает» с каждым мгновением и возникает чувство, что вам уже никогда не вернуться. Чем больше вы паникуете, тем более чуждым кажется перцептивный мир, который вас «затягивает». Возрастает сама сила бесповоротного согласования всех ваших чувств, восприятий, энергий с не-человеческим пространством, который для человека — воплощение чистого ужаса.
Надо написать целую монографию, чтобы разъяснить, откуда вообще возникает такой непереносимый ужас при контакте с чужеродными силами и структурами. Это древний инстинкт, питающий своей черной энергией пространство бессознательного. Только высокая безупречность и тотальный сталкинг, применяемый с максимальной интенсивностью, способны рассеять эту «древнюю тьму» и погасить первобытный ужас перед чужим, непознанным и Непознаваемым.
Ведь мир, который нас вроде бы «затягивает», — ничуть не более чужой, чем повседневная жизнь наяву. Он принадлежит к той же Природе и сам по себе не является «тюрьмой восприятия» (как и первое внимание не является подобной «тюрьмой»). Сновидящий воспринимает обычные силы перцептивной и энергетической настройки, которые сами по себе нейтральны, так же как нейтральна гравитация, зловещим образом — словно явившийся ему «мир» намерен лишить странника самого ценного и, по сути, единственного дара — свободы. Это искажение и есть изначальная причина невыносимого ужаса, который, едва возникнув, начинает перестраивать восприятие так, чтобы оно подтверждало обоснованность этого мощного и крайне негативного чувства. «Мир» становится все более чуждым, мрачным, пугающим.
Чтобы пройти это испытание, надо немедленно активизировать все установки и настроение безупречности. Если вам удалось это проделать, ситуация изменится радикальным образом. Во-первых, «захватывающая» позиция просто перестанет «захватывать». Вы вновь почувствуете себя свободным странником, созерцающим один из открывшихся вам «миров». Во-вторых, вы с удивлением откроете, что наблюдаемое пространство не содержит в себе ничего ужасного, невыносимого, мрачного и т. д. Вместо ужасов вы найдете разнообразные странности, любопытные явления, возможно, своеобразные чудеса. В-третьих — и это для практика самое главное, — вы с помощью непосредственного чувствования окружающего пространства откроете абсолютную равнозначность всех позиций (всех «миров») второго и первого внимания. Это не значит, что вы утратите интерес к воспринимаемому — скорее, наоборот, вы по-настоящему полюбите его, но с иным чувством, с чувством Единого Начала, лежащего за видимым разнообразием. Вы сможете не спеша перебирать удивительные красоты миров, и ничто вас больше не испугает.
