Закончив с вознесением молитв почувствовала бурчание в животе. В монастыре я довольно долго, так что не научилась должным образом смирять плоть. С тоской подумав, что поститься придётся довольно долго, если конечно Господь не оставит меня и я не паду от когтей и клыков какого нибудь чудовища, ведь монастырские кладовые находятся за жилой частью, а идти туда очень страшно из — за испорченных скверной сёстрах и матушки настоятельницы. Или не ослабнут в своей вере и тоже не превращусь в ужасное чудовище, странные признаки недомогания периодически накатывали на меня. Начинала болеть голова, во рту появился противный кислый привкус, а в руках и ногах пропадали силы, так что хотелось лечь и лежать в оцепенении. Но я понимала что это Сатана испытывает мою веру, почувствовав недомогание, начинала истово молиться укрепляясь в своей вере, и искус отступал. Правда ненадолго, вскоре всё повторялось вновь, но я надеялась что смогу противостоять Нечистому и тем хворям и скверне насылаемым Им. Всё что мне оставалось это молиться и подъедать скудные остатки продуктов хранящихся на кухне. Но сказать по правде запасов там было не особо много, а те что и имелись, были мягко сказать, не очень питательными. Всё — таки шел пост поэтому пища на кухне готовилась постная и достаточна простая.
Спустившись с верха колокольни в каморку звонаря, перебрала оставшиеся запасы из того, что парой дней раньше унесла с кухни. У меня оставалось пара мер крупы, бутыль масла, маленький горшочек мёда, и буквально пара горстей бобов. Помимо этого оставалась ещё почти полная пятилитровка воды, которую успела набрать до того как отключилось электричество, и насос, который качал воду из скважины, остановился.
Разводить огонь было негде, да и опасно твари могли учуять запах дыма, они и так подходили к воротам монастыря, но видимо не учуяв ничего интересного уходили прочь, а может их прогоняла моя молитва. Хотя почему может? Это точно проявление чуда Господнего, ведь как говорил Иоанн Богослов «Слово Божие усмирит любого зверя и обратит прочь порождение Нечистого».
Так что последнее время мой рацион состояли из размоченной и истолченный сырой крупы. Например сегодня то пшено залитое водой с вчерашнего дня. Усердно принялась толочь изрядно разбухшую крупу, ибо как говорил преподобный Пигидий: «Только усердный труд является богоугодным». Через некоторое время окончательно выбившись из сил принялась за трапезу, естественно не забыв прочитать «Отче Наш» и осенять крёстным знаменем каждую досданную из ступки порцию толчёной крупы перед тем как положить ее в рот.
Немного подкрепившись перевела дух и опять поднялась на верхнюю площадку, там я буду поближе к Богу, да и видеть что происходит в округе не помешает. До самого заката продолжала молитвы о спасении заблудших душ, упокоении умерших, исцелении хворых, наделении разумом скудоумных, избавлении от греха греховных, о прощении не желающих раскаиваться, о наделении меня силой противостоять соблазнам съесть все запасы сразу и искусу броситься с колокольни, чтобы прекратить всё то безумие.
Следующий день принес парочку неприятных сюрпризов. Проснувшись с восходом солнца, я продолжала так называть наступление утра, хотя никакого солнца с наступления апокалипсиса не было — просто всё небо затянула серая дымка, ночью темнеющая, а днём светлеющая, так что создавалось впечатление что царила постоянная хмарь, обнаружила что прислужники Сатаны проникли на территорию монастыря. В этом явно моя вина, так как я ночью спала, а не читала защитные молитвы, вот бесам и удалось пройти во внутренний дворик.
Порождения нечистого выглядели, на первый взгляд как сирые и убогие люди без определенного места жительства, для нищим у нас изредка устраивали душеспасительные молебны с раздачей горячего питания. Внутрь монастыря их естественно не пускали, а ставили шатер рядом со стенами, который давали нам во временное пользование сердобольные христиане из МЧС, с начальством районного отделения которого наша Матушка имела связи. Но в отличие от нищих, твари бродящие сейчас по внутреннему двору отличались тем, что одежда пребывала в полнейшем беспорядке, такого не мог позволить себе ни один нормальный человек — штаны на многих или отсутствовали или были практически сняты, грязной тряпкой волочась сзади и путаясь в ногах. Краем глаза рассматривая Нечистых, старательно отводила глаза от их мужского естества — все твари естественно были мужчинами. Чем — то неуловимо отличавшиеся от людей фигуры или бродили по двору или стояли и покачивались с пятки на носок изредка переходя с места на место реагируя на какой — нибудь звук. За время до полдня пока я проводила время в молитвах и наблюдении за порождениями тьмы они потихоньку собирались у ворот в главный корпус.
На обед решила не идти а продолжать молиться так как нечистые не только не уходили, а начали уже скрестись в дверь. Это очень плохо. Если они войдут внутрь они, осквернят своим присутствием основные корпуса, могут проникнуть в келии сестёр, молельный зал и алтарную комнату, да и добраться до меня.
Но несмотря на мои всё более и более истовые молитвы Твари, словно что — то, почуяв, начали всё активнее ломиться в дверь. От двери только щепки летели. Ещё пара часов и они будут внутри. В панике мои мысли были в полнейшем беспорядке. Не придумав ничего лучше начала молиться только об одном — о даровании мне сил для противостояния Скверне и Борьбы с порождениями Нечистого.
Я уже слышала как трещит дверь в каморку звонаря из которой лестница ведет прямо на площадку колокольни где нахожусь я. Как вдруг на меня словно сошло откровение. Моя душа вдруг наполнилась сияющим светом словно от присутствия какой — то великой силы.
Наверное именно так на людей и снисходит откровение свыше. Внезапно я поняла что противостоят мне грешные, слабые и жалкие создания и они не смогут ничего сделать тому в чьем сердце горит огонь истинной веры, а в мыслях есть место только одному — Спасителю нашему! Словно воздушный шарик наполненный тёплым воздухом я вскочила на ноги, внутренняя энергия переполняла меня. Так бывало ещё тогда — в мирской жизни, меня звали другим именем от которого я отказалась придя под своды этого монастыря. Но руки мои — руки помнили. Помнили восемь лет проведенных в учебке где из нас вчерашних выпускниц военного нахимовского училища делали универсальные машины войны. Под руководством наставников мы учились сражаться на суше в воде и под водой, в небе, а на последних занятиях и в космосе. Наши предыдущие личности были стёрты, тела под ножами пластических хирургов и уколами других врачей претерпевали изменения не оставляя ничего, даже лица, из предыдущей жизни.
И всё это, как оказалось было лишь для того чтобы у режима появился очередной выводок цепных псов готовых на всё и выполняющих без вопросов любые команды. Но мне несмотря на все усилия психологов, и влияние изменяющих психику препаратов всё — таки удалось сохранить не только своё внутреннее «Я», но и не потерять, честь, совесть и мораль. Инструктора ломали нас как могли вытравливая даже крохи человечности, возможно мне сохранить себя помогло то что у меня образовалась как бы вторая личность — эдакая, девушка солдат. Вот она полностью соответствовала как ожиданиям, так и жёстким рамкам психологического отбора, а я всё время обучения была как — бы сторонним наблюдателем.
Выпускной экзамен прошел без эксцессов. Нашей группе необходимо было ликвидировать лагерь боевиков окопавшихся в горах. Мы успешно справились с той задачей несмотря на то, что данные разведки оказались не совсем точными и боевиков в лагере оказалось не пара десятков, а несколько сотен. Плюс ко всему нам не удалось застать их врасплох так как у бандитов было оборудование позволившее им засечь наши вертолеты на подходе к их лагерю и даже сбить один из них. Но отсутствие фактора внезапности, множество тяжелого оружия и подавляющее численное и огневое превосходство им не помогло. Мы с напарниками метались по лагерю подобно взбесившимся лисам в курятнике. От боевиков только летели ошметки — боевая химия, нейросоматические аугментации и многолетние тренировки превратили эту, невыполнимую для обычных бойцов, операцию в избиение младенцев.
