Разногласия с Лениным
В чем было разногласие с Лениным?
В противовес отдельно выдернутым и ложно истолкованным цитатам мы дали выше более или менее связную, хотя далеко не полную картину действительного развития взглядов на характер и тенденции нашей революции. На этом важнейшем вопросе налипало, как всегда бывает во фракционной, особенно эмигрантской борьбе, много случайного, второстепенного и ненужного, что, однако, сподвигало и заслоняло важное и основное. Все это неизбежно в борьбе. Но теперь, когда борьба давно отошла в прошлое, можно и должно отбросить шелуху, чтобы выделить ядро вопроса.
Никакого принципиального разногласия в оценке основных сил революции не было. Это слишком ясно показали 1905-й и особенно 1917 годы. Но разница в политическом подходе была. Сведенная к самому основному, эта разница может быть сформулирована следующим образом. Я доказывал, что победа революции означает диктатуру пролетариата. Ленин возражал: диктатура пролетариата есть одна из возможностей на одном из следующих этапов революции; мы же еще должны пройти через демократический этап, в котором пролетариат может быть у власти только в коалиции с мелкой буржуазией. Я на это отвечал, что наши очередные задачи имеют буржуазно-демократический характер, что, бесспорно, на пути их разрешения могут быть разные этапы с той или другой переходной властью, не отрицаю, но эти переходные формы могут иметь только эпизодический характер; даже и для разрешения демократических задач необходима будет диктатура пролетариата; отнюдь не покушаясь перепрыгивать через демократическую стадию и вообще через естественные этапы классовой борьбы, мы должны сразу брать основную установку на завоевание власти пролетарским авангардом. Ленин отвечал: от этого мы ни в каком случае не зарекаемся; посмотрим, в каком виде сложится обстановка, каково будет в частности международное положение и прочее. Сейчас же нам надо выдвинуть три кита и на этих трех китах обосновать революционную коалицию пролетариата с крестьянством.
Нужны либо крайняя ограниченность, либо крайняя недобросовестность, чтобы теперь – после того, как Октябрьская революция уже совершилась, изображать эти две точки зрения как непримирение. Октябрь 1917 года их очень хорошо примирил. Выдвигание Лениным, всемерное подчеркивание и полемическое заострение демократической стадии революции и программы трех китов было политически и тактически, безусловно, правильно и необходимо. И когда я говорил о неполноте и пробелах в так называемой теории перманентной революции, я имел в виду именно тот факт, что я лишь принимал демократическую стадию как нечто само собою разумеющееся – принимал не только на словах, но и на деле, что достаточно доказано опытом 1905 года. Но теоретически далеко не всегда сохранял в своей перспективе ясную, отчетливую, всесторонне разработанную перспективу возможных последовательных этапов революции и мог отдельными заявлениями, статьями – в то время, когда эти статьи писались, – вызывать такое представление, будто я «игнорирую» объективные демократические задачи и стихийно-демократические силы революции, тогда как на самом деле я считал их само собою разумеющимися и исходил из них как из данных, что доказывается полностью другими моими работами, писавшимися под другим углом зрения и для других целей.
Известная односторонность тех или других статей, написанных по этому вопросу, на протяжении дюжины годов (1905-1917) была тем самым «перегибанием палки», пользуясь выражением Ленина, которое совершенно неизбежно в больших вопросах идейной борьбы. Этим и объясняются те или другие полемические отклики Ленина, вызванные той или другой формулировкой в отдельной моей статье, но ни в каком случае не отвечающие ни моей общей оценке революции, ни характеру моего участия в ней.
Один из моих критиков однажды весьма популярно внушал мне мысль, что не нужно все полемические отзывы Ленина брать за чистую монету, а нужно вносить в них некую немаловажную политико-педагогическую поправку. У критика моего выходило, что Ленин делает из мухи слона.
В этих словах есть доля истины, которую знает всякий, кто знает Ленина по его писаниям. Но выражена здесь мысль с исключительной психологической грубостью: «Ленин делал из мухи слона». Тот же автор в другом месте выражается так: «Эту мысль Ленин защищал „с пеной у рта“». И пена у рта, и превращение мухи в слона ни в каком случае не вяжутся с образом Ленина. Но зато оба эти выражения как нельзя лучше вяжутся с образом автора, их породившего. Давно сказано: стиль – это человек…
Верно, во всяком случае, то, что, поскольку я не входил во фракцию, а позже в партию большевиков, Ленин отнюдь не склонен был искать случаев для выражения согласия с теми или другими выраженными мною взглядами И если ему это приходилось делать по важнейшим вопросам, как показано выше, значит, солидарность была налицо и требовала признания. Наоборот, в тех случаях, когда Ленин полемизировал против меня, он вовсе не искал «справедливой оценки» моих взглядов, а преследовал ударные задачи минуты – чаще даже не по отношению ко мне, а по отношению к той или другой группе большевиков, которой нужно было в этом самом вопросе дать острастку.
Но как бы ни обстояло дело насчет старой полемики Ленина против меня по вопросам о характере революции, как бы ни обстояло дело с вопросом о том, правильно ли я понимал Ленина в этом вопросе раньше и даже правильно ли я его понимаю теперь, допустим даже на минуту, что разумению моему не доступно то, что вполне является умопостигаемым для Мартынова[24], Слепкова[25], Рафеса, Степанова-Скворцова[26], Куусинена и всех прочих Лядовых[27], без различия пола и возраста, – остается все же налицо один совсем маленький, но весьма забористый вопросец: как же это так случилось, что те, которые в основном вопросе о характере русской революции не расходились с Лениным, разделяя его точку зрения полностью, и прочее, и прочее, заняли, – одни, поскольку были предоставлены самим себе, а другие – и после возвращения Ленина в Россию, – столь позорно оппортунистическую позицию в том самом вопросе, вокруг которого идейная жизнь партии вращалась в течение предшествовавших 12 лет.
На этот вопрос надо ответить, что я не перепрыгивал через аграрно-демократическую стадию революции, это доказано незабываемыми историческими фактами и всем предшествовавшим изложением. Но почему же мои ожесточенно беспощадные критики на самом важном месте… недопрыгнули? Неужели только потому, что никому не дано прыгать выше собственных ушей? Такое объяснение в отдельном случае вполне законно, но мы не имеем в данном случае дела с целым слоем партии, воспитавшимся на определенной установке начиная с 1905 года. Нельзя ли в смягчение политической вины… привести то объяснение, что Ленин, считая само собою разумеющейся возможность перерастания буржуазной революции в социалистическую, в полемике слишком отодвигал этот исторический вариант, недостаточно останавливался на нем, недостаточно разъяснял… не только теоретическую возможность, но и глубокую политическую вероятность того, что пролетариат в России окажется у власти раньше, чем в передовых капиталистических странах.
Если бы пломбированный вагон не проехал в марте 1917 года через Германию, если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции – не вообще, как у нас любят калякать, а той революции, которая произошла 25 октября старого стиля– не было бы на свете. Как неопровержимо свидетельствует мартовское совещание (протоколы которого не опубликованы по сей день)[28], авторитетная, руководящая группа большевиков, вернее сказать, целый слой партии, вместо неистово-наступательной политики Ленина навязала бы партии политику постольку, поскольку… политику разделения труда с Временным правительством, политику неотпугивания буржуазии, политику полупризнания империалистской войны, прикрытой пацифистскими манифестами народов всего мира.
24
Мартынов (Пиккер) Александр Самойлович (1865-1935) – старейший деятель российского революционного движения. На II съезде партии антиискровец. Один из идеологов экономизма, затем меньшевизма. В 1907-1912 годах член ЦК РСДРП. После гражданской войны инициатор публичного роспуска меньшевистских групп в Советской России. Занимал ведущие посты в аппарате Коминтерна, редактировал журнал «Коммунистический Интернационал». В конце 20-х годов Мартынов, будучи одним из теоретиков Коминтерна, активно полемизирует с Троцким. Примечательно, что во время этой полемики оба они взаимно обвиняли друг друга в меньшевистском прошлом. Мартынов умер, не дожив до кульминационного пункта «мясорубки тридцатых». Однако Сталин, видимо, к этому времени относился уже к нему с подозрением и по странной прихоти долгое время не позволял захоронить урну с прахом Мартынова.
25
Слепков – вероятнее всего, Слепков Александр. Самый известный среди братьев Слепковых. Участник бухаринской школы, историк, публицист. В разное время редактировал «Комсомольскую правду», «Ленинградскую правду», журнал «Прожектор», работал в редакции «Правды», в аппарате Коминтерна. Был известен как сторонник генеральной линии Сталина в середине 20-х годов, яростно (и чаще всего несправедливо, предвзято) критиковал Троцкого, Зиновьева, Каменева и их сторонников. В эти годы часто фигурирует в работах Троцкого (в частности, оппозиционеры распространяли слух о кадетском прошлом Александра Сленкова). Впоследствии Слепков стал активным противником Сталина в рядах «правых», а затем (в 1932 году) одной из ключевых фигур группы Рютина – Каюрова – Слепкова. Несколько раз арестовывался и ссылался. Расстрелян. Посмертно реабилитирован.
26
Степанов-Скворцов – в литературе обычно фигурирует как Скворцов-Степанов Иван Иванович (1870-1928). Советский государственный, партийный деятель, историк, экономист, журналист. Переводчик «Капитала» Маркса на русский язык. Один из руководителей Московской большевистской организации в годы царизма. С 1925 года редактор «Известий». С 1927 года заместитель редактора «Правды». В 1926-1928 годах редактор «Ленинградской правды». В последние месяцы своей жизни симпатизирует нарождающейся группе Бухарина – Рыкова – Томского, но активно не выступает на их стороне по состоянию здоровья,
27
Лядов (Мандельштам) Мартын Николаевич (1872-1947) – деятель российского революционного движения, историк, публицист. Один из организаторов московского «Рабочего союза». Участник революции 1905-1907 годов. С 1909 года отзовист, меньшевик. В 1917 году заместитель председателя бакинского Совета. В 1920-м снова примыкает к большевикам. В 1923-1929 годы ректор Коммунистического университета им. Свердлова. Подобно почти всем большевикам первого призыва оставался в натянутых отношениях с Троцким. Поддерживал линию Сталина-Бухарина в борьбе с оппозицией. Лядов являлся в глазах Троцкого эталоном политической непоследовательности.
28
В Берлине в 1932 году в издательстве «Гранит» Троцкий опубликует протоколы Мартовского совещания в своей книге «Сталинская школа фальсификации». Основой этой публикации служила довольно точная копия корректуры из сборника протоколов заседания Петербургского комитета большевиков, изъятого из набора ретивыми партийными цензорами, но доставленного Троцкому оппозиционно настроенными типографскими рабочими.