Бомен скакал вслед за хозяином назад в Высший Удел, радуясь, что наконец-то встретится с семьей впервые после того, как его вызвали из казарм. Ортиз велел юноше остаться на ночь, выделив комнату, более подходящую для друга, нежели для слуги. Однако военачальник так и не сказал Бомену, в чем будут заключаться его обязанности. Ортиз обращался с ним вежливо, его распоряжения напоминали скорее просьбы. Все это заставляло юношу надеяться, что хозяин ему не откажет.

Однако, оказавшись во дворце, Ортиз отпустил всех слуг, кроме Бомена. Военачальник позвал юношу на уединенную террасу. Отсюда открывался прекрасный вид на город внизу — Ортиз обычно приходил сюда, когда хотел о чем-нибудь поразмыслить.

Бомен уже приготовился изложить свою просьбу, когда Ортиз внезапно спросил:

— Что ты думаешь о моей невесте?

— О вашей невесте?

— О ее красоте? Сладости голоса? Характере, манерах, уме?

— Но… она ведь была под вуалью. И ничего не говорила.

— Разумеется.

— Господин…

— Что такое брак? — Снедаемый внутренним беспокойством, Ортиз обращался более к себе самому, чем к Бомену. — Всего лишь соглашение. Не любовь. И даже не счастье. Только глупец любит свою жену.

Бомен не знал, что на это ответить, и потому промолчал.

— Ты же видишь, в этом браке никто и не думает о любви. Свадьба состоится, как и задумывалось. Обычное деловое соглашение. Я могу сказать Доминатору, что вполне удовлетворен. Понимаешь?

— Да, господин. — Бомен был так переполнен мыслями о сестре, что почти не прислушивался к тому, о чем говорит Ортиз. Он только сознавал, что не может понять, к чему клонит хозяин.

— Наверное, ты гадаешь, о чем это я?

— Да, господин.

— Я говорю о глупостях, о лунном сиянии, о снах и тенях. Смотри! — Ортиз жестом указал на сияющие купола города. — Разве на свете есть другой, столь же прекрасный город? Разве где-нибудь еще людям живется лучше, чем здесь? Все это существует на самом деле, все это продолжается. И это не просто мимолетное видение… Так что же я? Так увлечься? Ловить ее взгляд? Надеяться на ответную улыбку?

Ортиз повернул лицо к Бомену, и юноша увидел, как взволнован его хозяин. Подобно всем влюбленным, Ортиз был одержим желанием поделиться своими чувствами с посторонним.

— Могу я поговорить с тобой? Ты поймешь меня по крайней мере хоть немного.

— Да, — ответил Бомен. Он запоздало начал догадываться, что произошло.

— Всего один взгляд! Ну не глупо ли? Как такая малость может привести к таким последствиям? Я чувствую себя так, будто украдкой заглянул в маленькую дырочку в двери, в дырочку размером с булавочный укол, — и увидел там себя, хотя это и был некто иной.

Бомен лихорадочно соображал. Вряд ли этот страстный порыв был вызван Йодиллой Сихараси, так и не поднявшей вуали.

— Один взгляд темных глаз! — со вздохом промолвил Ортиз.

И тут Бомен понял.

— Служанка Йодиллы?

— Ну да! Ты тоже видел ее?

— Да. Я ее видел.

— Скажу тебе честно, если бы я не собирался жениться, то надеялся бы, желал, жаждал узнать ее получше.

Бомен пытался осмыслить новость. Еще не понимая как, но он был уверен, что сможет использовать ее, — он должен использовать все, что могло принести пользу его народу, пребывающему в рабстве.

— Вам ведь необязательно жениться сейчас, — сказал Бомен.

— Таково желание Доминатора.

— Вы не обязаны делать все, что захочет Доминатор.

Ортиз обернулся к Бомену и пристально посмотрел на него.

— Я не обязан?.. Ах да, конечно, я и забыл. Ты здесь совсем недавно. Ты еще не понимаешь. Этот, — последовал взмах руки, — этот безупречный мир создан Доминатором. Он существует и преуспевает только потому, что мы исполняем волю Доминатора.

— Этот мир кажется безупречным для вас, — сказал Бомен. — Но не для рабов.

Ортиз посмотрел на слугу очень странным взглядом.

— Ты уверен? — спросил военачальник. — Разве рабы Домината живут плохо? Разве они не пребывают в комфорте и безопасности? Разве у них здесь нет хорошей работы — лучшей в их жизни, разве не наживают они богатство и толстые животы, разве они не приобретают почет и уважение? Что еще нужно человеку?

— Быть свободным.

— Зачем?

— Зачем? — переспросил Бомен. — Каждый хочет быть свободным.

— Каждый? Все равно что сказать, что каждый любит шоколад! Всегда ли мы чувствуем радость, когда получаем то, к чему, как казалось, стремились?

— Нет, но свобода — это же… — Бомен смешался.

— Ну и что же такое свобода? — спросил Ортиз. — Хочешь, я скажу тебе, что это такое. Свобода — это тщеславие. Свобода — это алчность. Она противопоставляет людей друг другу. Она пробуждает в нас дикие инстинкты. Доминатор показал нам ужасающую жестокость свободы.

Это казалось невероятным, однако Ортиз действительно верил в то, о чем говорил. На мгновение Бомен позабыл, что он всего лишь раб и этот человек имеет над ним власть.

— Я видел, что такое жестокость, — гневно отвечал юноша. — Я видел невинных людей, сожженных заживо.

— Разумеется! Каждый из нас видел это! Только это не жестокость. Это ужас. Ужас рождает повиновение. А без повиновения наступает хаос. Только повиновение ведет к миру и порядку. Сначала мы подчиняемся с ужасом. Затем — с любовью. Этому научил нас Доминатор. А богатый и прекрасный мир — наша награда.

И снова Бомен повторил:

— Ваша награда. Ваша, а не рабов.

Ортиз молча вытянул правую руку и отдернул рукав дорогого платья. На запястье красовалось клеймо.

— Мы все здесь рабы, — произнес он. — В этом и состоит тайна Домината.

Бомен изумленно смотрел на него.

— Все?

— Все, кроме одного. Один Доминатор принял на себя груз свободы.

Бомен отвел глаза от Ортиза и посмотрел на город, на озеро и на прекрасно ухоженные поля вдали. Он видел фермеров, идущих за плугом. Повозки тащились по дороге. Конный отряд быстро пересекал дамбу. Бомен вспомнил юных лордов из отряда Ортиза, учительницу танцев, манахов и людей, певших хором в сумерках. И все они рабы?

— Вы хотите сказать, что мы рабы рабов?

— Да.

Мир перед глазами Бомена накренился и завращался.