Перепалка родителей заставила директрису неловко поерзать в кресле, и чтобы их отвлечь, она резко сменила тему:

— Должна признаться, мне жаль терять Сандора, — и повернувшись ко мне, продолжила: — Если забыть о прогулах, ты у нас один из лучших учеников. И вынуждена признать, твои махинации с системами безопасности, даже незаконные и опасные, ясно говорят о твоей немалой… — Озария выдержала паузу, — изобретательности. В общем, — обратилась она к родителям, — я могу предложить вам два варианта. Если он предпочтет остаться в столице…

— Да, — встрял я. — Из города я не уеду.

— … в таком случае мы можем договориться, чтобы его взяли на стажировку в Мунис.

У меня упало сердце. Мунис? Обязательная служба в командах городской рабочей силы… Обслуживающий персонал. Большая часть горожан призывалась на работу в Мунис по лотерее сроком максимум на год и не более двух раз за жизнь. Ничего постыдного в работе на Мунис нет, на Лориен это воспринималось абсолютно нормально, вот только ни капли не совпадало с моими мечтами о веселом будущем. И попадание на стажировку в Мунис практически равносильно подписыванию до конца жизни вывозить мусор. Такая судьба для меня хуже смерти.

Я почувствовал первые ростки страха.

— Должно же быть в городе хоть что-то еще. Нельзя ли мне получить какую-нибудь работу в «Коре» или «Химере»? — конечно, рано заикаться об одном из мест, куда я незаконно пробирался, но я был согласен взяться за любую, даже самую черную работу в одном из клубов. Если надо, буду и полы драить.

— И правда, наверняка, есть варианты получше, — заговорила мама, изрядно удивив меня своей поддержкой.

Озария огорченно покачала головой.

— Мне жаль, но все городские вакансии, не считая стажировки, предназначены для взрослых. Так что либо Мунис, либо переезд в Кабарак.

Казалось, ниже сердцу падать уже некуда, у меня противно засосало под ложечкой. Кабарак? Принудительная отработка в загородных общинах Кабарака играет важную роль в культуре Лориен, особенно в поддержании на планете установленного порядка, вот только заманчивого в подобном жизненном опыте мало: добыча лоралита, химероводство, земледелие. И подразделения Кабарака находятся в самой глуши, за многие километры от любых радостей цивилизованной жизни. Если только прополка сорняков и ковыряние в земле сутками на пролет не входят в число ваших любимых занятий.

Меня охватило недоброе предчувствие. Отец кивал с экрана, выглядя подозрительно довольным, и тогда я понял, что судьба моя, считай, решена. Отработки в Кабараке считаются делом благородным и являются обязательным условием при приеме на службу в Правительство или Лориенский Совет Обороны, обеспечивающий защиту планеты от нападений наших воображаемых врагов.

Но, похоже, из горстки одинаково ужасных вариантов, одобрение моих родителей умудрился получить именно Кабарак.

— Озария, по-моему, пара лет в Кабараке именно то, что нужно нашему сыну, — с улыбкой сказал отец, явно довольный исходом беседы. Он избегал встречаться со мною взглядом — видимо, догадываясь, каким ударом стали для меня его слова.

И даже мать в этот раз не встала на мою сторону:

— Согласна, — произнесла она, украдкой бросая на меня извиняющийся взгляд. — Это и правда наилучший вариант.

— Значит, решено, — кивнула Озария.

И снова я пожалел, что не родился Гвардейцем — Гвардейцем с Наследием, позволяющим вернуться обратно во времени и не допустить ошибок прошлой ночи.

Правда, тогда бы я никогда не повстречался с Девектрой. Что, возможно, стоило всех ошибок. Наверное.

Я покинул школу и пустился в долгий путь до пустой квартиры родителей. Школьные челноки до центра начинали летать только после уроков, поэтому пришлось тащиться пешком по безлюдным улицам. Родители не собирались возвращаться из отпуска еще несколько недель, и ни словом не обмолвились, что заглянут в столицу на мои проводы. Так что оставшееся время перед отъездом, пока оформляется перевод в Кабарак и транспортные документы, мне, по-видимому, предстояло провести в гордом одиночестве. Транспортные документы, скорее всего, придут первыми, дав хоть какой-то намек на мою дальнейшую судьбу: если государство закажет наземный транспорт, значит, меня отправят в ближайшее подразделение Кабарака, вроде Малка. Если же раскошелится на воздушный перелет, то лететь мне далеко и долго, на Внешние Территории, на другую сторону планеты.

Хотя, какая разница? Изгнание есть изгнание. Но даже после окончания ссылки, мое будущее будет предрешено. Можно сколько угодно воображать себя на не пыльной, легкой работенке, как у Пакстона с Тив, или даже в месте вроде «Химеры», но все равно большинство работников Кабарака в итоге заканчивают карьеру на должностях в Правительстве Лориен.

Я содрогнулся от мысли, что до конца своих дней буду офисным планктоном, перебирающим бумажки в смертельно нудной конторе типа Лориенского Совета Обороны и растрачивающим свою жизнь на усилия предотвратить вторжение инопланетян, хотя всем известно, что они никогда не явятся, но я буду утешаться, притворяясь, будто занимаюсь чем-то важным.

Все было безнадежно. Единственное, что я сейчас мог делать — это стараться обо всем этом не думать. И просто идти дальше.

Школа исчезла позади, в то время как Шпили Элкина замаячили впереди, указывая направление к центру города.

Я подумывал, не поболтаться ли по округе да подождать челноки. Тогда можно будет попрощаться с друзьями, когда те выйдут после уроков. Но, несмотря на все старания отвлечься, меня одолевали тяжкие думы. От одной мысли, что ребята прознают о том, как мощно я облажался, становилось невыносимо.

Кое с кем из ребят, особенно с Эдаром и Рексом, я подружился, но настоящими друзьями мы так и не стали. Я всегда отличался — даже от них. Казалось, на Лориен все довольны тем, что имеют. Просто рады жить на самой прекрасной планете Вселенной, будь она неладна. Так почему же я не мог быть таким, как все?

Меня все глубже и глубже затягивало в омут анти-лориенских самобичеваний, когда кто-то произнес мое имя:

— Сандор? — Я замер на полушаге и, обернувшись, увидел в нескольких шагах позади меня незнакомого взрослого парня, несколькими годами старше меня. Он стоял у припаркованного ховеркрафта «Муни».[1] — Ты Сандор?

На нем была отличительная синяя туника Чепана-Наставника, указывающая на его принадлежность к спецгруппе Чепанов, работающих в Совете обороны, — они отвечали за тренировки Гвардейцев и учили их контролировать приходящие Наследия. Не знаю, откуда он узнал мое имя, и, честно говоря, выяснять не собираюсь. Достаточно с меня сегодня проблем, а насколько я понял, этот тип собирался втянуть меня в очередные неприятности, сам того не ведая.

— Ну да, — подтвердил я, — так меня зовут. — И, не дожидаясь ответа, развернулся и потопал дальше.

Не спрашивая разрешения, он зашагал рядом.

— Тысяча извинений. Предполагалось, что я перехвачу тебя на беседе с Озарией, но я опоздал.

Я хранил молчание.

— Меня зовут Брендон. Я Чепан-Наставник в Лориенской Академии Обороны…

— Прости, чувак, — перебил я. — Но я не Гвардеец. А просто банальный, скучный Чепан — в наставниках не нуждаюсь. И отборочный тест в ЛАО провалил много лет назад.

— Да уж, — хмыкнул Брендон. — Видал я твои оценки. — И он многозначительно подвигал бровями, словно зная о том, что я специально завалил испытание, дабы меня не отправили учиться в престижную академию.

Хотя, по сравнению с Кабараком, наставничество уже не казалось таким уж тухлым. Знай я заранее, возможно, подумал бы дважды, прежде чем заваливать тот тест.

— До нас дошли слухи о твоих хакерских проделках, — сказал Брендон, заработав от меня удивленный взгляд. Да откуда вообще к ним могли просочиться новости о злоключениях какого-то несовершеннолетнего Чепана в «Химере»?

Но Брендон говорил об этом так, будто это самая заурядная вещь на свете.