Потому что все мы живем на седьмом слое Сумрака.

– Как! Здесь! Красиво! – воскликнула Надя. Я взял ее на руки. Мы стояли на булыжной мостовой Эдинбурга, в окружении сотен и тысяч спящих людей. Сирены выли все ближе и ближе – время Иных кончалось.

– Да, – согласился я. – Тут все настоящее.

– Только все спят, – грустно заметила Надя. – Как в сказке про спящую царевну. Может, их разбудить?

Она может… Она ведь все теперь может – если научить.

– А ты не устала? – спросил я. У меня подкашивались ноги и слегка кружилась голова.

– От чего? – удивилась Надя.

– Чуть попозже, – сказал я. – Чуточку попозже всех разбудим… кого сможем. Папе сейчас надо сделать одно большое дело. Ты мне поможешь?

– Как?

– Просто держи меня за руку, – сказал я. Закрыл глаза. Раскинул руки. Задержал дыхание.

Мне надо ощутить этот город. Камни и стены, которые помнят Мерлина и Артура. Люди могли забыть, а камни помнят. И древняя крепость, венцом застывшая над городом, помнит и ждет.

Почему мы порой так глупы? Почему ждем, что магия будет спрятана в том, что можно взять в руки, когда она может быть повсюду вокруг?

Конечно же, Великий Мерлин не прятал свое самое главное творение в Сумраке, не полагался на силу голема, но он не рассчитывал и на крепость сундуков. Полторы тысячи лет простояла на скале эта древняя крепость, ее обороняли и захватывали, ее рушили и перестраивали, в ней хранили свои сокровища гордые шотландские короли – но там, в основе основ, заложенные Мерлином, испещренные узором рун камни ждали своего часа.

Надо лишь потянуться к ним. Коснуться, почувствовать…

– Светлый! – взревели за спиной. Я обернулся, выходя из транса.

Эдгар и Арина стояли неподвижно, глядя на меня, – и я с удивлением понял, что взгляд их полон страха. А вот Геннадий бежал. Бежал и кричал. Неужели он думает, что сила магии зависит от громкости крика? Геннадий несся огромными прыжками, преображаясь на ходу, все больше и больше утрачивая сходство с человеком. Росли клыки, кожа мертвела, волосы на голове вылезали седыми свалявшимися космами.

Я поднял руку, собирая Силу для Серого Молебна.

Но в этот момент Надя шагнула вперед и выкрикнула в лицо вампиру:

– Не кричи на папу!

Геннадий зашатался. То, что ударило его, было сильнее ненависти. Но он уже не мог остановиться, он все бежал, будто против урагана. И рухнул к нашим ногам. Надя пискнула и спряталась за меня.

Я присел, заглянул Геннадию в глаза. И сказал:

– Костя и Полина тебя ждут. Они просили тебя прийти. Прямо сейчас. Пока еще есть время.

Безумие на миг покинуло его взгляд. Саушкин посмотрел на меня и спросил:

– Они не могут?

– Они не могут прийти. И никогда бы не смогли. Но я сделаю то, о чем они просили. Иди, пока еще есть время.

– Помоги мне, Антон, – сказал он почти нормальным голосом.

– Надя, отвернись! – велел я.

– Не смотрю, не смотрю! – забормотала дочка, отвернувшись и закрыв для верности глаза руками.

Я поднял руку – Геннадий как зачарованный следил за моими движениями. И Серый Молебен отправил вампира на шестой слой Сумрака.

Поднявшись, я посмотрел на Эдгара и Арину. Они не смотрели на меня и Геннадия, они смотрели только на Надю.

– Нулевая, – сказала Арина с восхищением. – Абсолютная Волшебница…

– Пять минут мне будет не до вас, – сказал я, глядя на них. – А потом…

– У нас есть Минойская Сфера, – просительно произнес Эдгар. – Можно?

– Вас станут искать, – сказал я. – И я стану, учтите. Но сейчас у вас есть пять минут. Только потому, что они попросили меня прощать.

– Что ты хочешь сделать? – спросила Арина.

– То, о чем мечтали ушедшие. Дать им смерть. Потому что возрождение невозможно без смерти.

Эдгар прищурился. Открыл сумочку, подвешенную к поясу. Извлек оттуда маленький костяной шарик и протянул Арине. Та молча приняла его.

– Помоги и мне, Светлый, – сказал Эдгар. – Что тебе стоит?

– Ты в защитных чарах, как новогодняя елка в гирляндах. Как мне тебе помочь?

– Я ему помогу, – внезапно сказала Арина. – А ты не отвлекайся. Делай свое дело.

Что именно она сделала, я не понял. Вроде бы лишь губами шевельнула. Эдгар улыбнулся, на миг его лицо стало красивым и почти молодым. Потом его ноги подогнулись, и он рухнул на мостовую.

– А ты развоплощаться не собираешься, – заметил я. – Какая же ты Светлая?

– Ну так ведь цель-то достигнута так или иначе, – произнесла Арина. – Ушедшие получат то, к чему стремились!

Я покачал головой. Посмотрел на замок, снова закрыл глаза.

– Телефон твой возвращаю… – сказала Арина. – Мне чужого не надо.

За моей спиной негромко хлопнула Минойская Сфера, открывая Арине портал, который невозможно будет проследить. Ох, странная она была Темная, и странная из нее получилась Светлая…

И я вдруг услышал музыку – слабую, негромкую. Арина включила скрытый в телефоне плейер. Случайно?

Или демонстрируя, что она разбирается в технике куда лучше, чем я думал?

Что ж, это уже счастье, когда удается выйти из нигредо. Будь ты Темный или Светлый, все равно есть шанс продолжить путь. Только через нигредо, распад и разложение можно двигаться дальше. К синтезу. Созиданию нового. К альбедо.

Древние камни на вершине скалы ждали.

Я потянулся к ним. Тут не нужно было заклинаний, слов, ритуалов. Надо было лишь знать, куда тянуться и чего просить.

Мерлин всегда оставлял для себя лазейку. Даже собравшись в рай для Иных, он предполагал, что ворованный рай может оказаться адом.

«Отпусти их, – попросил я, сам не зная кого. – Отпусти их, пожалуйста. Они творили зло, которое было злом, и добро, которое злом оборачивалось. Но ведь всему есть свой срок и свое прощение. Отпусти их…»

Крепость над городом будто вздохнула. Кружащие в небе птицы стали снижаться. Мутная мгла в воздухе стала рассеиваться. Последний луч садящегося солнца упал на город – обещанием вернуться с рассветом.

И я почувствовал, как сжались и вздрогнули все слои мироздания. Увидел – почти наяву, как рушатся каменные идолы на плато демонов в Узбекистане. Как растворяются в Сумраке ушедшие туда после развоплощения Иные – с облегчением и робкой надеждой.

Стало легче дышать.

– Папа, уже можно смотреть? – спросила Надя. – Если одним глазком?

– Можно, – ответил я. Присел, ноги уже совсем не держали. – Сейчас папа чуть-чуть отдохнет, и мы отправимся домой… ты же меня отведешь короткой дорогой?

– Отведу, – согласилась Надя.

– Нет, знаешь, не надо короткой, – внезапно поправился я. – Не люблю я что-то короткие дороги. Давай на самолете полетим?

– Ура! – завопила Надя. – На самолете! А сюда мы еще вернемся?

Я смотрел на нее и улыбался. Может быть, мне удастся ее научить, что нужно опасаться простых решений и коротких дорог?

– Обязательно, – сказал я. – Ну неужели ты подумала, что это был последний дозор?