Заступ археолога – орудие очень умное, но не всесильное. Как ни красноречив язык битых черепков, старых кирпичей, изъеденных ржавчиной металлических изделий, но на этом языке нельзя вести вольную беседу с жителями Чанчана. Нам, правда, удастся установить, что тот или иной чанчанец был искусным гончаром или золотых дел мастером, что он жил безбедно, что дети его болели рахитом, что сам он страдал зубной болью, но мы никогда не узнаем, как его звали, о чем он думал в часы работы и досуга, какие надежды таило его сердце.

И точно так же нельзя прочесть по немым остаткам немых культур «биографию» древнего царства, узнать, кто именно правил им, какие законы издавал тот или иной властитель, с кем из своих соседей водил он дружбу, на кого шел войной.

Но сомнений нет – из века камня в век бронзы древние перуанцы прошли без помощи таинственных гостей из Европы или внеземного мира. Историки-фантасты напрасно приписывают сооружение каменных частоколов Тиуанаку пришельцам из космоса или белым умельцам, которые якобы задолго до Колумба добрались из Европы в андийские земли.

Навязывая египтянам, грекам и другим выходцам из Старого Света роль мудрых учителей народов Америки, эти фантасты говорят: посмотрите, до чего же похожи пирамиды Центральной Америки и Перу на подобные же сооружения египтян! Вглядитесь в росписи на древнеперуанских сосудах, во фрески храмов народа майя – разве не бросается в глаза, что перуанцы, майя и египтяне молятся одним и тем же богам, соблюдают одни и те же обряды? Даже облачение у жрецов Мемфиса и Куско скроено на один и тот же манер. Следовательно, между Перу, Гватемалой и нильской долиной в древности существовали какие-то постоянные или временные сношения, причем в гости к Новому Свету приходил Старый Свет.

Сходство объясняется, однако, гораздо проще. И на Камчатке, и в Египте, и в Тибете, и в Перу древние люди в борьбе за хлеб, мясо и воду шли одинаковыми путями.

Сперва они научились делать каменные рубила и костяные иглы, затем похитили у природы тайну огня и изобрели огниво и трут. Обрабатывали они камень и кость одними и теми же приемами. Одинаковым способом высекали огонь из твердого кремня. Сходство приемов рождалось в сходных процессах – ведь и предкам Гомера, и пращурам перуанских жрецов приходилось бить лесного зверя, сшивать шкуры, строить хижины, сооружать лодки и плести сети и циновки. Затем опять-таки в трудовой страде и снова совершенно независимо друг от друга греки, вьетнамцы и перуанцы научились делать глиняную посуду, изобрели плавильный тигель, прорыли каналы и додумались до горячей ухи и сухой каменной кладки.

В борьбе с природой люди различных материков и стран преодолевали одинаковые трудности, терпели одинаковые бедствия. Наводнения, ливни, засухи, землетрясения случались в Индии так же часто, как и в Мексике.

Естественно, что и боги земли, воды, огня, солнца, от которых, по мысли древнего человека, зависела его судьба, нарождались на свет в «одинаковых колыбелях», естественно, что и в Тиуанаку, и в Фивах обличья у них были сходные.

Боги обитали высоко – на египетских и перуанских небесах. К ним надо было дотянуться, а для этого и в косте, и в Гватемале, и в Египте сооружались грандиозные «подмостки» – пирамиды. Постройки эти устойчивы, долговечны, конструкция их предельно проста, и нет ничего удивительного в том, что и в долине перуанских рек, и в долине Нила, и в долине Меконга древние зодчие, не связываясь друг с другом по радио, изобрели эти ступенчатые храмы-гробницы.

Боги – такое же творение рук человеческих, как огниво и топор, и если у нас не вызывает ни малейшего сомнения, что до искрометного кремня огненноземелец додумался без помощи грека, то почему же мы перуанский культ солнца должны приписывать могучему влиянию египетских жрецов?

Бесспорно также, что в древности и на андийских нагорьях жили прямые предки современных перуанских и боливийских индейцев. Конечно, в это человеческое море вливались ручьи с севеpa, востока и с юга. Но то были север, восток и юг американские, и в подобных переселениях не участвовали ни выходцы из других галактик, ни уроженцы Старого Света.

Года за четыре до появления Писарро в Тумбесе до престарелого инки Уайна-Капака дошли тревожные вести. Скороходы доставили с далеких северных границ ворох красных шнурков. Искусство письма неведомо было в тауантинсуйском царстве, и шнуры с хитрой вязью всевозможных узлов заменяли тауантинсуйцам бумагу и перья. Красные же шнуры считались сигналом бедствия.

Почти у самых рубежей царства появились свирепые бледнолицые люди, все до одного бородатые. Они пришли откуда-то с севера, на огромных плотах с высокими бортами и мачтами, разграбили прибрежные селения и внезапно исчезли.

Уайна-Капак царствовал уже тридцать второй год. Какие-то смутные вести о бледнолицых чужеземцах доходили до него и раньше. Но инку тогда не тревожили эти вести. На рубежах и за рубежами его страны постоянно кочевали с места на место всяческие неведомые народы, и никто из них до сих пор еще всерьез не угрожал тауантинсуйским владениям.

Инке с детства внушали: нет под солнцем державы, которая могла бы сравниться с его царством. И в самом деле, страна Тауан-тинсуйю необозримо велика, в ее недрах таятся сказочные богатства, из конца в конец она испещрена отличными дорогами, на границах стоит непобедимое войско, закаленное в битвах. Да, непобедимое. Ни у чибчей, обитающих далеко на севере, ни у свирепых горцев, которые живут на холодном юге, за безводной Атакамой, нет таких искусных полководцев, такого сильного оружия. Бронзовые тауантинсуйские мечи остры как бритва, праща в руках опытных тауантинсуйских воинов не менее грозное оружие. Столица царства и все важные города защищены могучими стенами, воины сражаются в плотных панцирях из хлопковой пряжи, непроницаемых для вражеских стрел.

Кроме того, царство инков надежно оберегают тауантинсуйские боги. Их много, но главнее и сильнее всех бог Солнца – Инти, пращур инков, а следовательно, и верховный покровитель тауантинсуй-ской земли.

На земле у Инти целая армия жрецов. Только в одном храме Солнца в Куско их более сотни. И не только жрецов. Ежегодно в та-уантинсуйских городах и селениях отбирают самых красивых девушек и затем передают их служителям Инти. Эти «девы Солнца» – вечные невесты Светлого Бога.

Солнце всесильно, но, пожалуй, не менее могуществен бог Ви-ракоча – создатель Вселенной, бородатый мудрец, чей лик украшает все храмы страны.

Рангом ниже Инти и Виракочи бог Грома и Молнии Ильяпа, богиня Земли Пакамама и богиня Моря – Мамакоча. Пакамама – небесный министр земледелия. Ей подчиняется глава департамента кукурузы Мамасара. Мамакоча управляет небесным адмиралтейством и по совместительству ведает рыбным промыслом.

У бога Ильяпы – служба погоды. Он устраивает грозовые фейерверки и руководит своей младшей сестрой, директрисой небесного департамента дождя и радуги.

Супруга Солнца Луна (тауантинсуйцы называли ее Мамакиль-ей) следит за календарем, религиозными празднествами и разными церемониями. Она президент небесной академии наук.

Боги царства Тауантинсуйю обладают ненасытным аппетитом и неутолимой жаждой. Им ежедневно приносят в жертву множество лам, для них варят целые озера кукурузной водки – чичи. Кроме того, в храмовые житницы свозится со всех полей треть урожая. Боги царства Тауантинсуйю изрядные корыстолюбцы. Они требуют, чтобы их сокровищницы непрерывно пополнялись золотом, серебром и драгоценными камнями.

Боги бесплотны, чего нельзя сказать о жрецах. И золото остается в храмах, а мясо жертвенных лам и чича – в желудках жрецов.

Но зато все это небесное воинство, ублажаемое сытыми и гладкими жрецами, горой стоит на страже царства инков.

Поэтому Уайна-Капак прежде оставлял без внимания темные слухи о драчливых пришельцах.

Но на этот раз таинственные чужеземцы появились близ рубежей царства инков. И Уайна-Капак, в сердцах отбросив в сторону связку тревожных шнурков, велел собрать всех верховных и главных жрецов. Во дворце инки состоялся совет, на котором незримо присутствовали и огненноликий Инти, и бородатый Виракоча, и громоносный Ильяпа, и небесные богини, ведающие морями, пашнями, календарем и рыбной ловлей.