Человечность — это вечность, записанная на Челе.

Вечность — лекарство от пустоты и прививка от смерти.

Пока тебя помнят здесь, ты будешь Там.

От того, как тебя помнят здесь, зависит будешь ты Там или там.

Изучая историю нашей Родины, можно испытывать два чувства — чувство гордости и чувство боли. И если человек не способен испытать хотя бы одно из этих чувств, значит, он либо не любит свою Родину, либо не знает ее историю…

Новая писательская война. Теперь уже не между либералами-демократами и патриотами-почвенниками, а между нашими и нашими. Мне говорят, что кто-то уже не наш. Говорят, не наша «Литературная Россия». Говорят, не наш секретариат Союза писателей России…

В этот раз я стою в стороне. Мне больно… Мне больно, потому что когда наши перебьют наших под злобные аплодисменты действительно не наших — останется пустота.

Бляха-муха! Ничему не научила история! Пишут огромные труды по русской истории, по истории ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ, знают, кем она оплачена, знают, кто заплатил за убийство Столыпина, царской семьи, русского духа, и продолжают стрелять друг в друга.

Я не верховный арбитр. Но пусть лучше я останусь в единоличной пустоте, я заполню ее сам.

Я не буду воевать за миску гуманитарной баланды. Я даже работать за нее не буду!..

В миске все равно — пустота…

И еще — я не стреляю в тех, кто подавал мне руку. По крайней мере — не стреляю в спину. А руки мне протягивали и с той, и с другой стороны.

И так уже есть две литературных России, одна помещается в Садовом кольце, другая — на бескрайних просторах нашей Родины. Иногда нам из тайги не видно, чего там за Садовым кольцом в действительности происходит.

А писатели ведут себя порой хуже базарных баб!

А читателям вообще сиренево!

Какая разница, «загрызет» ли кого-нибудь Слава Огрызко или смертельно огрызнется Александр Сегень, «величественно» отмолчится Ганичев? В этой битве победят графоманы. Победит серость. Новая переписка Астафьева с Эйдельманом уже не начнется. Не начнется и новый золотой век русской культуры. Потому что из пустоты не начинается ничего, кроме пустоты. Из пустоты умеет создавать только Господь Бог.

И та, и другая сторона пользуются услугами именитых бездарностей. И к тем, и к другим присосались бесталанные пиявки. Они-то в любом случае высосут свою долю и получат главные боевые награды. А главные застрельщики после ничего не решающей битвы останутся ни с чем, кроме вороха грязного белья.

Это неправда, что победителей не судят. Мой народ пытаются судить с самого 1945 года. А судьи кто?!

Наступает новое тысячелетие.

На душе пусто…

Наша страна до сих пор еще не наша. Истекает лимит времени, данный Путину историей. Русской историей…

Идет празднование 70-летия Ханты-Мансийского автономного округа. Региона-кормильца. Мы живем лучше, чем в других областях и республиках, но люди, живущие здесь, заслужили это. Не знаю, как Урга, но Югра — территория любви.

В нашем случае слова «праздник» и «гордость» — синонимы.

Кто-то злопыхательствует: вот кончится у вас нефть — тогда посмотрим. Посмотрим, потому что кончится она у НАС!

Я не знаю другой такой территории, где губернатор пользовался бы таким доверием и уважением. А секрет его популярности прост: он восходит к старой евангельской заповеди «Относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе». И еще: он любит эту землю… По-настоящему. Нет в нем наигранной политиканской фальши и дешевого популизма. Есть реальные дела.

Когда абстрагируешься от того, что происходит в мире и в стране, и замыкаешь обзор границами нашего таежно-болотного мира, начинаешь верить, что пустота отступает.

Хотя, конечно, и у нас ее хватает. Как там, у Пушкина, про стоящих у трона?

Вскрыть пустоту мало, ее нужно заполнить.

2001 г.

Теперь я могу петь только внутри себя.

Многие пытаются научить меня чему-то, хотя давно уже знают меньше меня. Я же не знаю ничего…

Вся история человечества — это история империй, каким политическим режимом они ни были бы начинены.

Мы будем жить либо в собственной империи, либо на задворках чужой.

Любители поговорить о «тюрьме народов» просто предпочитают одной тюрьме другую. Например, той, где говорят на славянском языке, они предпочитают ту, в которой говорят на немецком, либо на английском, либо на иврите.

Всякий государственный муж, говорящий о демократической державе либо лжет всем, либо самому себе, либо и себе и людям. Величайший миф нового времени демократия — основа науки по оболваниванию большинства населения.

Покажите мне хотя бы одно мало-мальски оформившееся государство, которое не стремилось бы стать империей.

История человечества — это не только история империй, это еще история зависти тех, кому империю создать не удалось, к тем, кто империю создал. И еще — это история зависти всех империй к империи Российской. Невзирая на все ее слабости, недостатки и глиняные ноги…

Самые страшные и жестокие кровопролития происходили не при создании, а при распаде империй. Подсчитывать необязательно, заметно на глаз.

Век кино. Век телевидения. По-моему, у нас официально хоронят только актеров и тележурналистов… Помнится, даже вскользь теледемократы не упомянули о смерти великого печальника земли русской митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна. Только Невзоров.

Умер Вадим Валерьянович Кожинов. И стало пусто. Там, в небе, добавилось света, а у нас добавилось пугающей пустоты. Никто, кроме него, ее заполнить не сможет. Даже здесь, в тайге, среди болот я ощутил разрыв еще одной нити между Россией и небом. Кто протянет туда другую?..

Миллионы русских людей, граждан России находили в его многомерных трудах самих себя, свою боль, свою гордость и надежду. Если спросить меня, что дал лично мне Кожинов, то ответить я не смогу, потому что не смогу взвесить собственное самосознание и умножить его на национальное самосознание русского народа. Я не смогу прибавить к этому огромный пласт русской культуры и глубокое переосмысление русской истории. Смогу точно сказать только одно: он, как и митрополит Иоанн, один из тех, кто помог мне осознать себя русским человеком. Именно с этого осознания я и начался… Когда уходят такие люди, как Вадим Валерьянович, начинаешь оглядываться по сторонам: а кто еще остался в передовом полку на Куликовом поле?..

Упокой, Господи, его душу с миром…