Роби долго искала взглядом Морона и наконец увидела, что тот прятался в тени скал, закрывавших ущелье с востока.

— Я не знаю, веришь ли ты в какого-нибудь бога, но если веришь, то моли его помочь тебе скрыться от меня и умереть раньше, чем я тебя найду, — бросила она ему.

Потом Роби повернулась к Судье и обратилась к нему с абсолютным спокойствием:

— Я проклинаю тебя, — четко, почти по слогам проговорила она. — Ты умрешь в ужасе. Твои потомки умрут в мучениях — будут просить о милости, но не получат ее, как не получила ее сегодня моя дочь…

Ее прервал стон Эрброу. Роби оторвала взгляд от Судьи и повернулась к девочке. Нужно успокоиться. Нужно подумать о дочке.

— Ты глупа, женщина, — раздался голос Судьи. — Думаешь, после этих слов я оставлю тебя в живых?

— Ты никогда и не собирался оставлять меня в живых, грязный тиран, — бросила ему в ответ Розальба. — Ты недостоин называться даже подлецом, слово «гад» тускнеет по сравнению с тобой, слово «свинья» превращается в грязь.

— Я — король, самый великий из всех, когда-либо существовавших на земле, самый любимый в мирное время, самый грозный в военное. Я подобен лишь себе самому! — раздраженно пролаял Судья, но потом снова взял себя в руки: — Впрочем, я признаю, что не имел намерения оставлять тебя в живых. Ни тебя, ни твою соплячку. Тебя сложно назвать образцом покорности, и, если я пощажу тебя, через несколько недель на свет появится еще один представитель племени, начало которому положили вы с Эльфом, не так ли? Что касается твоей дочери, то после того, что она здесь увидела, ее волшебные силы, если таковые имелись, должны были исчезнуть. Как ты, наверное, уже поняла, боль уничтожает волшебство эльфов, но я предпочитаю не рисковать. Мир вполне может обойтись без этой полукровки, в жилах которой течет наполовину человеческая кровь, наполовину эльфийская.

— Но ее кровь все же лучше твоей — смеси крысиной, змеиной и в придачу блошиной, тараканьей и клопиной крови.

Будто во сне, Роби услышала, как Судья отдал приказ убить ее вместе с дочкой, и немедленно. Она не испытывала страха. Она закрыла глаза и ничего не увидела, никакого видения, но все равно ей совсем не было страшно. Она не знала, что может случиться, но верила в то, что ни она, ни ее дочь не умрут сегодня. Роби вновь повторила себе, что она наследница Ардуина, а Ардуин приказал высечь на стене свое предсказание, потому что видел живых потомков и их победы. Она и ее дети выживут. Она победит.

В этот момент пожилой воин с тяжелой золотой цепью на шее подошел к Роби. Он взял ее за плечо, потом вдруг повернул спиной и одним ударом меча разрубил веревки, крепко связывавшие ее руки. После чего приставил острие своего клинка к горлу палача, и тот мгновенно отпустил Эрброу. Роби бросилась к дочери и наконец-то смогла взять ее на руки. Девочка дрожала, но в который раз удержалась от плача.

Кавалерист встал между Роби и остальными.

Голос Судьи остался спокойным и холодным:

— Фоллио, граф Далигара, вы несколько поздно вспомнили о том, что вы предатель, не так ли?

— Да, поздно, — подтвердил тот, — слишком поздно. Непростительно поздно. Необратимо. Я давно уже потерял мою душу вместе с моей честью, и потому для меня будет облегчением потерять и жизнь, которую вы превратили в поток грязи и невинной крови. Каждый завтрашний день, становясь сегодняшним, не приносит с собой надежды, а лишь приближает смерть, от которой тоже не приходится ждать облегчения. Увязнув в трусости и лени, в глупой надежде на то, что таким образом можно избегнуть намного большего зла, убедив себя, что этим я помогаю строить новый, лучший мир, в котором когда-нибудь блеснет хоть слабый луч справедливости, я смотрел, как вы совершаете преступление за преступлением, и не вмешивался, превращаясь в вашего сообщника. Я тонул в грязи и в крови, следуя за вами, и чем глубже я увязал, тем труднее становилось выбраться. Боясь признаться самому себе, что я оказался соучастником ваших преступлений, я убедил себя в том, что верю в вас, что все это не ложь, не безумие. Я смотрел, как вы подло убивали Последнего Эльфа, и ничего не сделал, чтобы остановить вас, ведь отказаться от того, что его племя преступно, значило бы признать преступником самого себя, ставшего вашим пособником в уничтожении эльфов. Но я не буду смотреть, как вы убиваете женщину, которая ждет ребенка, и двухлетнюю девочку.

— Это имя Ардуина так на вас повлияло?

Кавалерист ненадолго задумался, перед тем как ответить.

— Да, — согласился он, — имя Ардуина.

— Неужели вы верите в этот вздор, что ведьма — его наследница?

— Ничто никогда не казалось мне более вероятным. Но даже если это и не так — достаточно лишь услышать имя достойного человека, чтобы вспомнить о том, что честь существует, что это не просто сказка, которую рассказывают на ночь детям, что порядочность — это не просто мечта, которую осмеивают за ее наивность. Я спасу эту женщину и этого ребенка или умру, пытаясь их спасти.

Просвистела стрела: тот же воин с разноцветным султаном, убивший Йорша, держал в руках лук. Стрела попала графу в шею. Он упал на землю перед Роби, и та выхватила его меч. По сравнению с мечом Йорша этот весил раз в десять больше. Роби едва удерживала его: она провела на ногах весь день, в одной ее руке была Эрброу, другой она сжимала меч.

Судья собственной персоной направил на нее своего коня и занес клинок. Роби знала, что у нее не хватит сил парировать удар.

Но страха все равно не было.

Неожиданно небо поменяло свой цвет: его закрыло что-то бело-голубое. Роби не сразу поняла, что на Судью напал морской орел. Ангкеель нашел их.

Подросший орленок закончил свое обучение и поспешил на поиски Эрброу, которая всегда была светом его очей, самым важным существом в его жизни. По лицу Судьи текла кровь, и Роби всем сердцем надеялась, что Ангкеель выклюет ему глаза. Увы, орленку не хватало еще опыта и уверенности в полете, и Судье с помощью двух кавалеристов удалось отогнать его.

И тут невдалеке послышались дикие вопли.

Вершины холмов почернели.

Орки, о которых предупреждал Йорш, не заставили себя долго ждать.

Казалось, они плохо помнили о том, что Судья был их союзником. Орда вооруженных орков неслась на отряд кавалеристов.

Судья дал приказ отступать, немедленно, сейчас же. Он пришпорил своего прекрасного сивого скакуна и помчался прочь от орков и от орла; тот не стал его преследовать, а устроился на плече Роби, рядом с Эрброу. За считанные секунды воины кавалерии Далигара вскочили в седла и пустились галопом.

— На север! — крикнул Судья-администратор.

— На север? — переспросил кто-то. — Разве мы не возвращаемся в Далигар?

— Это слишком рискованно! Мы едем на север, в Алил, в горы. Алил неприступен, это Город-Сокол. Моя дочь Аврора уже там, в безопасности. Сейчас мы не можем думать о Далигаре, пусть сами выкручиваются. Мы вернем его позже, когда вновь наладим дипломатические отношения с орками. Освобождением Варила Проклятый Эльф натравил на нас орков… Один из вас, самый молодой, пусть скачет в Далигар, чтобы предупредить придворных и гарнизон. Они должны в кратчайшие сроки покинуть город и перебраться в Алил.

Голос Судьи растворился вдали.

Кавалеристы помчались за ним. Кто-то попытался было потащить за собой Энстриила, но тот смог освободиться, поднявшись на дыбы, после чего опять вернулся к кострищу. О Роби все вдруг позабыли. В нее полетело лишь несколько одиноких стрел, и она повалилась на землю, закрывая собой Эрброу и делая вид, что убита. Вокруг никого больше не было. В спешке спасая свою драгоценную жизнь, Судья, видимо, решил предоставить их казнь оркам. Роби спокойно могла бежать.

Она выронила слишком тяжелый для нее меч графа Далигара и наклонилась над его телом. Джастрин бросился обнимать Эрброу. Ангкеель хлопал крыльями от радости.

— Глупая курица, — прошептала Роби, с трудом сдерживая слезы ярости и боли, которыми вновь наполнились ее глаза, — не могла ты прилететь раньше?