Меня начала разбирать злость. Я злился не из-за того, что Фрэнк оказался геем, а потому, что он постоянно обманывал свою дочь. Многие годы он жил двойной жизнью, ничего не говоря ей об этом. Что касается меня, то я вполне способен пережить это открытие, но мысль о том, какую боль, узнав правду об отце, может почувствовать дочь, выводила меня из себя. Теперь, после его смерти, это разоблачение пережить будет труднее, чем в то время, когда он был жив. Более того, воспоминания Лайзы об отце отныне обретут совсем другой характер, и многие его поступки предстанут перед ней в совершенно ином свете.

У меня не было уверенности, что смогу удержать это открытие в тайне. Однако в том, что фотографии я ей показывать не стану, я не сомневался.