В мае 1932 года мир облетела весть о небывалом в истории судоходства подвиге танкера «Советская нефть». Его экипаж, возглавляемый капитаном А. М. Алексеевым, подвергаясь смертельной опасности, спас с горящего французского лайнера «Жорж Филиппар» 437 человек. Об удивительном мужестве и самоотверженности советских моряков писали газеты всех стран мира. С раннего утра 17 мая 1932 года на парижских улицах раздавались крики газетчиков: «Страшная катастрофа в Индийском океане!», ««Жорж Филиппар» охвачен пламенем!», «Драма плавучего крематория!», «Красный нефтевоз спасает полтысячи французов!»

Парижская газета «Пти Паризьен» вышла экстренным выпуском под заголовком: «Потрясающий пример героизма». Австрийская газета «Нейс Фрейс-пресс» писала: «Моряки советского судна «Советская нефть» спасли более четырехсот человеческих жизней. Советские моряки, пренебрегая опасностью для жизни, спасли шлюпки, переполненные людьми, извлекали из воды утопающих, прилагая нечеловеческие усилия для оказания помощи».

Еженедельник «Бритиш Уикли» сообщил читателям: «Подобно тому, как подвиги ледокола «Красин» записаны в анналах исследования Арктики, действия танкера "Советская нефть» в Индийском океане найдут свое место в ряду бессмертных примеров мужества".

Вот уже более полувекa подвиг "Советской нефти" волнует моряков всего мирa. О нем нaписaно немaло стaтей, очерков и воспоминaний.

(Часть текста в отсканированной книге отсутствует.)

шествовавших пожару, подробно рассказано в конце этой главы. Пусть читатель сделает вывод сам.

А теперь на основании документов и свидетельств очевидцев расскажем, как все произошло.

В 4 часа 20 минут ночи 16 марта 1932 года Ричард Оуэн, капитан английского грузового парохода «Контрактор», был разбужен стуком в дверь своей каюты. Он знал, что это вахтенный матрос, которого послал третий штурман. «Да, вот и маяк Гвардафуй», — подумал капитан, поднимаясь по трапу на ходовой мостик.

«Простите меня, сэр, — смущенно сказал молодой офицер, — видимо, я ошибся, маяк, который я открыл с правого борта, не имеет проблесков — это постоянный огонь».

«Не может быть, — ответил капитан, — дайте мне бинокль». Сквозь линзы цилиндрического ночного бинокля Оуэн ясно различил постоянный огонь, сила света которого время от времени изменялась, как будто его закрывало облако.

Через несколько минут штурман заметил впереди и чуть справа по курсу переменно-проблесковый огонь, такой, какой, согласно лоции, должен подавать маяк мыса Гвардафуй. Теперь не было сомнений, что первый огонь — не что иное, как горящее судно… Капитан Оуэн приказал разбудить радиста, чтобы включить радиостанцию. Через десять минут тот доложил, что эфир чист и никаких сигналов на частоте бедствия не слышно. «Контрактор», увеличив ход, взял курс на видневшееся вдали пламя. Около пяти часов утра англичане увидели, что это горел большой пассажирский лайнер и поблизости от него стояло второе судно. По его силуэту можно было сразу определить, что это танкер. «Откуда он взялся? Танкер у гигантского факела… Странно…» — недоумевали англичане.

Танкер «Советская нефть» возвращался из Владивостока в Черное море. До прихода в район порта Туапсе оставалось две недели плавания.

Жара тропического полдня, душная, невыносимая, простерла свои объятия над Индийским океаном в районе мыса Гвардафуй. Наступил 26-й день плавания, было 16 мая. Накануне вечером мимо прошел роскошный, новенький французский пассажирский теплоход «Жорж Филиппар». С танкера без бинокля можно было различить купающихся в бассейнах и загорающих в шезлонгах пассажиров.

В начале третьего ночи вахтенный штурман В. Шабля увидел слева по курсу, примерно в двадцати милях, яркую светящуюся точку. Ее размеры быстро увеличивались, и вскоре можно было уже ясно различить отдельные языки пламени, высота которых достигла 50 метров. Почти в это же время радист «Советской нефти» А. Свирский принял сообщение с маяка Гвардафуй: «На горизонте горящее судно. На мои сигналы оно не отвечает». Танкер «Советская нефть» шел без груза, и его танки после сдачи бензина еще не были дегазированы. По всем канонам и уставам противопожарного дела такой танкер не должен был вообще приближаться к горящему судну. Но капитан А. М. Алексеев считал, что это горит пассажирский лайнер, обогнавший «Советскую нефть» накануне вечером. Высокое пламя свидетельствовало, что на судне большой пожар. Капитан знал, что эфир чист и поблизости не видно других судов.

Он тут же собрал совещание старшего комсостава судна и сказал: «Радист принял сообщение: «На горизонте горящее судно. На сигналы не отвечает». Вы сами видели пламя. Считаю своим долгом заявить вам, что международная практика торгового мореплавания не считает нефтеналивное судно обязанным оказывать помощь горящим судам. Ни один из наших восемнадцати танков после сдачи бензина во Владивостоке еще не дегазирован. Вы сами понимаете, чем мы рискуем, приблизившись к этому адскому плавающему костру… Мы вправе пройти мимо. В этом районе много судов, идущих к Суэцу и из него. Видимо, уже кое-кто из них получил SOS и идет на помощь. Если мы пройдем мимо, закон будет на нашей стороне. Но мы пока ближе всех к горящему судну, и я полагаю, что это красавец, так лихо обогнавший нас вчера вечером. Там сотни людей. Я принимаю решение идти на помощь. Ваше мнение? Прошу высказаться».

Следовать немедленно для оказания помощи — таково было единое мнение всех собравшихся старших офицеров танкера.

Увеличив до предела обороты двигателей, «Советская нефть» направилась к месту катастрофы. Поднятой на ноги команде танкера было приказано тщательно задраить все люки и горловины танков, приготовить к действию пожарные насосы, вынести за борт на шлюпбалках все спасательные шлюпки и моторный бот, спустить в воду все имеющиеся трапы, вывесить за борт грузовые сетки и разложить на палубе все спасательные принадлежности — круги, нагрудники, светящиеся буйки.

К 4 часам утра танкер подошел к горящему судну. Им действительно оказался лайнер «Жорж Филиппар». Его спардек был полностью охвачен огнем. Пламя отражалось на воде, смешиваясь в бешеной пляске в пурпурные, желтые, алые и белые тона, как будто безумный художник опрокинул на полотно всю свою палитру. Зрелище поистине было ужасным. За сотни метров от горевшего судна слышались душераздирающие крики и треск огня. Позже в своем рапорте капитан А. М. Алексеев писал: «Ветер зюйд-вест шесть баллов, волнение — пять баллов. В 4.00 было еще темно. Расстояние до горевшего судна «Жорж Филиппар» составило 300 саженей. На воде плавали светящиеся спасательные буйки, судно почти все было объято пламенем. Остановившись с его наветренной стороны, со стороны своего левого борта, с воды мы услышали захлебывающиеся женские крики. В мгновение весь экипаж, будучи в крайнем возбуждении, спустил по команде приготовленные заранее спасательные шлюпки, которые под управлением помощников капитана понеслись к бедствующему судну, а также туда, откуда слышались жуткие крики людей, находившихся в воде». Что же случилось? Почему загорелся французский теплоход? Вот что происходило на его борту два с половиной часа назад, до того как прибыла помощь.

В 1 час 35 минут ночи 16 мая старший помощник капитана «Жоржа Филиппара» Жан Паоли был разбужен вахтенным штурманом, который сообщил ему, что автоматическая система определения очагов огня сигнализирует о пожаре в трюме № 5. Паоли с двумя своими помощниками, вооружившись связкой ключей и карманными фонарями, направился осмотреть пятый трюм. Однако никаких следов огня или дыма они там не увидели.