У посла были редеющие волосы, оливковый цвет кожи и нос крючком. На нем была коричневая мантия с золотой отделкой, которая означала принадлежность к Борунам. Он небрежно опустился в широкое мягкое кресло у окна в залитой солнцем комнате, где ему предстояло встретиться с королевой Лейлой. Когда она вошла, посол поднялся и поклонился с изысканной грацией.

– Ваше величество, – вежливо произнес он.

– Мой дорогой граф Брэдор, – с чувством сказала королева Лейла, придавая своему лицу самое беспомощное и растерянное выражение. – Пожалуйста, садитесь. Уверена, что мы теперь достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы избежать всех этих утомительных формальностей. – Она опустилась в кресло, обмахиваясь веером. – Становится жарко, не правда ли?

– Лето здесь, в Сендарии, прекрасно, ваше величество, – ответил граф, усаживаясь в кресло. – Я задаюсь вопросом, была ли у вас возможность подумать над теми предложениями, которые я вам передал во время нашей последней встречи?

Королева Лейла смущенно посмотрела на него:

– О каких предложениях вы говорите, граф Брэдор? – И она беспомощно хихикнула. – Извините, пожалуйста, но мой рассудок в эти дни, кажется, помутился. Так много дел. Удивляюсь, как мой муж мог все их держать в голове.

– Мы обсуждали управление портом Камаар, ваше величество, – мягко напомнил граф.

– Разве? – Королева взглянула на него недоумевающим взглядом и с тайной радостью заметила тень раздражения, мелькнувшую на лице графа. Это был ее лучший трюк. Делая вид, что забыла все предыдущие разговоры, она вынуждала посла начинать все с самого начала каждый раз, как они встречались. Стратегия графа, как она знала, заключалась в том, чтобы постепенно подвести ее к своему окончательному предложению, и ее напускная забывчивость искусно обрекала эти планы на неудачу.

– Что же привело нас к столь скучному предмету? – спросила она.

– Конечно, ваше величество вспомнит это, – протестующе сказал посол с легкими признаками раздражения. – Толнедрийское торговое судно «Звезда Тол Хорба» продержали в гавани на якоре полторы недели, прежде чем для него наконец нашлось местечко у причала. Каждый день отсрочки при разгрузке судна обходится в целое состояние.

– Нынче везде такой беспорядок, – вздохнула королева Сендарии. – Как вы понимаете, все дело в нехватке рабочей силы. Всякий, кто не отправился на войну, занят снабжением армии. Тем не менее я сделаю очень суровое замечание управляющему портом по этому поводу. Что-нибудь еще, граф Брэдор?

Брэдор от неловкости закашлялся.

– О, ваше величество уже делали именно такое замечание, – напомнил он.

– Разве? – Королева Лейла изобразила удивление. – Прекрасно. Это же все решает, не так ли? И вы зашли, чтобы поблагодарить меня. – Она улыбнулась детской улыбкой. – Чрезвычайно любезно с вашей стороны. – Она наклонилась, чтобы как бы под влиянием порыва положить руку на его запястье, а сама совершенно намеренно выбила у него из руки свернутый в трубку пергамент.

– Какая я неловкая! – воскликнула она и быстро наклонилась, чтобы перехватить пергамент до того, как посол поднимет его. Затем королева Лейла снова села в кресло и стала рассеянно похлопывать свитком по щеке, будто в рассеянности.

– О-о! Действительно, ваше величество, наше обсуждение продвинулось несколько дальше, чем просто замечание управляющему портом, – сказал граф Брэдор, нервно следя за пергаментом, который она так ловко выудила у него. – Как вы, может быть, помните, я предлагал помощь Толнедры в управлении портом. Полагаю, мы согласились с тем, что такая помощь могла бы восполнить нехватку рабочей силы, о которой ваше величество только что упоминали.

– Изумительная идея! – воскликнула Лейла и как бы в порыве энтузиазма ударила небольшим пухлым кулачком по креслу. По этому заранее установленному сигналу в комнату, громко споря, ворвались двое ее младших детей.

– Матушка! – оскорбленно завопила принцесса Гелда. – Ферна украла мою красную ленту!

– Неправда! – с возмущением отвергла это обвинение принцесса Ферна. – Она сама отдала ее мне в обмен на мои голубые бусы.

– Ничего подобного! – огрызнулась Гелда.

– Именно так! – ответила Ферна.

– Дети, дети! – упрекнула их Лейла. – Разве вы не видите, что матушка занята? Что подумает о нас дорогой граф?

– Но она украла ее, матушка! – запротестовала Гелда. – Она украла мою красную ленту!

– А вот и нет! – ответила Ферна и злорадно показала сестре язык.

За ними, широко раскрыв от любопытства глаза, вошел маленький принц Мелдиг, самый младший из детей Лейлы. В одной руке принц держал банку с джемом, а его лицо было обильно вымазано ее содержимым.

– О, это просто невозможно! – воскликнула Лейла, вскочив. – Вы, девочки, должны были смотреть за ним! – Она засуетилась вокруг разукрашенного джемом принца, скомкала пергамент, который держала в руках, и начала вытирать им его лицо. Внезапно она остановилась. – О боже! – воскликнула она, как бы осознав вдруг, что делает. – Это очень важно, граф Брэдор? – спросила она толнедрийца, протягивая ему скомканный, липкий документ.

Плечи Брэдора опустились в знак признания своего поражения.

– Нет, ваше величество, – ответил граф полным смирения голосом. – Не так уж важно. Кажется, королевский дом Сендарии превзошел меня числом. – Граф поднялся. – Может быть, в следующий раз, – проворчал он, кланяясь и собираясь уйти. – С разрешения вашего величества...

– Вы, должно быть, забыли это, граф Брэдор, – сказала королева Лейла, сжимая пергамент липкими руками.

Когда посол уходил, на лице у него застыло почти мученическое выражение. Королева Лейла повернулась к детям, которые вопросительно смотрели на нее, и начала выговаривать им громким голосом, пока не убедилась, что граф уже далеко. Тогда она стала на колени, обняла детей и принялась смеяться.

– Мы все сделали правильно, матушка? – спросила принцесса Гелда.

– Безупречно! – ответила королева Лейла, продолжая смеяться.

Евнух Сэйди потерял бдительность, убаюканный атмосферой вежливой учтивости, витавшей во дворце Стисс Тора на протяжении последнего года. И один из помощников Сэйди, воспользовавшись его неосторожностью, вознамерился его отравить, чего Сэйди, ясное дело, не хотел. Все противоядия имели отвратительный вкус, их последствия же сделали Сэйди слабым, а его голову пустой. Именно поэтому он воспринял появление элегантного посланца короля Тор Эргаса с едва скрытым раздражением.