Тогда Полгара выпрямилась.

– Мы находимся слишком близко от гролимов, – сказала она. – Каждый раз, когда мы подымаем небольшой ветерок, тут же вмешивается дюжина колдунов и подавляет его.

– Так, – согласился Белдин.

– Нам нужно отойти подальше, – продолжала Полгара. – Привести воздух в движение где-то за пределами досягаемости гролимов, и когда ветер долетит сюда, он обретет такую силу, что они не смогут его остановить.

Глаза Белдина прищурились.

– Это опасно, Пол, – сказал он. – Даже если мы сможем сделать это, то будем совершенно истощены. И если гролимы применят еще что-нибудь, ни у кого из нас не останется сил для борьбы.

– Это азартная игра, дядюшка, – признала она, – но гролимы упрямы. Они будут стараться держать эту завесу тумана до последнего, даже тогда, когда не останется никаких шансов удержать ее. И они тоже устанут. Может быть, устанут даже слишком, чтобы попытаться предпринять еще что-нибудь.

– Я не люблю этих «может быть».

– А у вас есть идея лучше?

– Нет, сейчас нет.

– Ну хорошо, тогда... – И они опять взялись за руки.

Принцессе показалось, что прошла целая вечность. С бьющимся сердцем наблюдала она, как двое чародеев, взявшись за руки и закрыв глаза, пытались мысленно достичь раскаленных плоскогорий Запада, чтобы изо всех своих сил направить горячий воздух в широкую долину реки Марду. И везде вокруг себя Се'Недра ощущала гнетущую силу гролимов, которая, казалось, всей своей тяжестью давила на неподвижный воздух, чтобы он не тронулся с места и противостоял всем усилиям чародеев рассеять клубящийся туман.

Полгара часто дышала, грудь ее вздымалась, а лицо исказилось от нечеловеческого напряжения. Белдин, выдвинув вперед бугорчатые плечи, походил на человека, пытающегося поднять гору.

А затем Се'Недра уловила слабый запах пыли и сухой, выжженной солнцем травы. Это длилось всего лишь миг, и она подумала, что ей почудилось. Но затем запахом повеяло снова, на этот раз сильнее, а туман судорожно взвихрился. Но опять слабый запах рассеялся вместе с дуновением ветра, который донес его.

Тогда Полгара тяжело вздохнула, издав какой-то приглушенный звук, и туман начал клубиться. Мокрая трава под ногами Се'Недры, покрытая капельками росы, слегка согнулась, и запах пыли таллских нагорий стал сильнее.

Гролимы боролись, пытаясь остановить все усиливающийся ветер, врывавшийся в долину с широких просторов Запада, и казалось, что покров силы воли, который они накинули на туман, чтобы тот даже не шелохнулся, отчаянно удерживается ими из последних сил. Но покров этот начал рваться и превратился наконец в лохмотья, когда наиболее слабые гролимы упали от изнеможения.

Ветерок становился все сильнее, превратившись в горячий ветер, который вызывал волнение на реке. Трава гнулась под ним, а туман начал дергаться, как огромное живое существо, и корчиться от соприкосновения с сухим жарким ветром.

Се'Недра смогла теперь увидеть все еще горевший город Талл Марду и ряды пехоты, выстроившиеся на равнине у реки.

Горячий пыльный ветер дул все сильнее, а туман, столь же бесплотный, как и мысль, которая гнала его, растаял. И утреннее солнце залило поле боя золотистым светом.

– Полгара! – закричал Дерник с внезапной тревогой.

Се'Недра успела повернуться, чтобы увидеть, как Полгара, бледная как смерть, медленно падает на землю.

Леллдорин Уилденторский нервно ходил взад-вперед перед рядами своих лучников, часто останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам, доносившимся из тумана с поля, которое лежало перед ними.

– Ты слышишь что-нибудь? – настойчиво спрашивал он то одного, то другого толнедрийского легионера, оказавшегося рядом.

Толнедрийцы качали головами. Такой же шепот доносился из десятка разных мест.

– Слышишь что-нибудь?

– А ты?

– Что там делается?

Где-то перед строем раздалось слабое позвякивание.

– Ах! – крикнули все почти в унисон.

– Нет еще! – рявкнул Леллдорин некоторым из своих соотечественников, которые подняли луки. – Это может быть раненый талл. Поберегите свои стрелы!

– Что такое, неужели ветерок? – спросил драснийский копейщик. – Пожалуйста, Белар, пусть это будет ветерок.

Леллдорин вглядывался в туман, нервно теребя тетиву лука. Затем он почувствовал на щеке легкое дуновение.

– Ветерок! – ликующе закричал кто-то.

«Ветерок» – это слово пробежало по рядам армии.

Затем слабое движение воздуха замерло, и опять сгустился туман, который теперь казался еще гуще, чем раньше. Кто-то выругался.

Потом туман начал колыхаться и медленно таять. Это действительно был ветер.

Леллдорин задержал дыхание.

Туман пришел в движение и начал растекаться над землей.

– Там что-то движется! – крикнул толнедриец. – Приготовиться!

Туман стал растекаться быстрее, становясь все тоньше и тая от горячего пыльного ветра. Леллдорин напряженно вглядывался вперед. Там, не более чем в семнадцати шагах от пехоты, уже виднелись какие-то движущиеся силуэты.

И вот, как если бы его упорное сопротивление было разом сломлено, туман заколыхался и полностью исчез, а вместо него появилось солнце. По полю прямо на них двигалась сплошная стена маллорийцев, которая тут же остановилась, едва лучи солнца осветили ее.

– Пора! – крикнул Леллдорин, подымая лук. Все его лучники сразу последовали его примеру, и звук внезапно спущенной тетивы одновременно тысячи луков прозвучал, как громкое вибрирующее пение. Свистящий поток стрел, казалось, завис на мгновение в воздухе, а затем обрушился на тесные ряды маллорийцев.

Целые подразделения одетых в красное солдат с громкими, мучительными стонами упали там, где стояли, под градом астурийских стрел.

Рука Леллдорина потянулась к охапке стрел, воткнутых в землю у его ног. Он снова быстро натянул тетиву и спустил ее. А потом опять и опять. Поток стрел в воздухе напоминал какой-то огромный блестящий мост, дугой изогнувшийся над головами астурийской пехоты и поражавший маллорийцев там, куда он опускался.

Туча астурийских стрел неумолимо осыпала поле, и мертвые враги падали рядами, как скошенная трава на лугу.