- Господи, Макс, что здесь происходит? - спросили две девушки-вокалистки, выйдя в зал и остановившись возле старшего администратора, утиравшего слезы у барной стойки.

   - Как я мог не замечать? - прорыдал администратор. - Он же гений, совершенный гений, а я его так обидел!.. Как я мог?! Вы только вслушайтесь!

   - Шикарная вещица, - заметила одна из вокалисток, - но с моим голосом звучала бы лучше. Надо...

   - Попробуешь сунуть туда свой голос - и я сам тебя удавлю, - пообещал администратор.

   - Я вызвала мастера на завтра, - сказала Дина, прислонившись к косяку кухонной двери. - Он придет в десять. Вообще-то, мужчина должен сам уметь повесить люстру.

   - Солнце, такими вещами должен заниматься профессионал, - авторитетно произнес Леонид, отработанным движением сдергивая пивную крышечку. - Я не электрик, я риэлтер. Я продаю квартиры. Я не вешаю люстры.

   Очаровательный васильковый взгляд жены превратился в недобрый пасмурный прищур.

   - Что ты делаешь?

   - Собираюсь выпить пива. Что - нельзя?

   - Конечно можно, - бархатно мурлыкнула жена. - Кто я, чтобы возражать?

   Она развернулась и выскользнула из кухни с бесшумностью духа. Личный домашний дух с великолепной фигурой, шелковистой кожей и редким по скверности характером. Иногда ему хотелось придушить ее. Позавчера, в очередном магазине светотехники, где они выбирали новую люстру, он почти сделал это. Шесть магазинов, четыре часа потерянного времени. Дине всегда хотелось чего-то особенного. Он не возражал бы и против люстры, оставшейся от тетки - красивая, в хорошем состоянии. Но Дина сочла, что у люстры слишком дешевый вид. Дина терпеть не могла дешевки. Новоселье планировалось на послезавтра, и Дина рассчитывала всласть нахвалиться перед подружками квартирной обстановкой. Тетушкина люстра никак не вписывалась.

   Леонид кисло посмотрел на бутылку. Пить уже не хотелось. Все удовольствие от пива пропало. И от свободного вечера тоже. И ведь никакого скандала, никакой ругани. Как она это делает?! Леонид сердито пихнул бутылку обратно в холодильник и поплелся прочь из кухни. Дина в прихожей перебирала свою обувь - десятки и десятки изящных острокаблучных туфелек и босоножек. Обувь была ее слабостью, и Леонид, с привычным снисходительным презрением обозрев коллекцию жены, внимательно осмотрел себя в большом настенном зеркале. Склонил голову, сосредоточенно изучая в ином ракурсе отчетливо наметившуюся залысину на виске.

   - Лень, у нас ничего не горит?

   - Не знаю, - рассеянно ответил Леонид, поглощенный изучением залысины. Жена возмущенно вскочила.

   - Ты и понюхать на себя труд не возьмешь?!

   На корабле, именуемом "Леонид", начался осторожный бунт.

   - Я устал!

   - Нет, ну как жить с таким... - Дина аккуратно опустила окончание фразы, интенсивно потянула ноздрями воздух и, взяв след, метнулась в гостиную почти сразу же оттуда раздался душераздирающий вопль. Бунт на корабле, именуемом "Леонид", мгновенно сошел на нет, и он полным ходом помчался следом за Диной. Крик жены был ужасен, и, хоть Дина и была мастером по издаванию разнообразных звуков, они не шли ни в какое сравнение с этим. Вбегая в гостиную, Леонид был почти уверен, что найдет там либо десяток расчлененных трупов, либо стаю взбесившихся, истекающих слюной ротвейлеров, либо прорву тарантулов, уже атакующих голые ноги жены. Ничего этого, разумеется, в гостиной появиться не могло, но, судя по крику, это было именно так.

   Впрочем, в гостиной и правда ничего не было.

   И слава богу, разумеется.

   Хотя в том, что касается ротвейлеров и тарантулов... хм, хм... оно, конечно...

   Мысль, едва начавшись, тут же и оборвалась, когда Леонид узрел причину истошного крика жены.

   Ковер, их новенький, цвета маренго ковер (десять тысяч деньгами и примерно столько же - нервными клетками Леонида) густо исходил дымом в самом центре комнаты, источая на редкость отвратительный запах, и пока Леонид оторопело смотрел на черное пятно, медленно, но уверенно пожирающее мягчайший ворс, из выжженной черноты высунулись язычки пламени и весело помахали ему, словно чьи-то озорные пальчики.

   - Ой-ой! - смешно завизжала Дина, размахивая руками и подпрыгивая на месте. - Ковермойковер! Леня, сделай же что-нибудь!

   Требование сделать "что-нибудь" неожиданно повергло Леонида в ступор. Он потеряно огляделся. Ему никогда не доводилось тушить ковры. Собственно, до сих пор он если и тушил что-то, так это сигареты в пепельнице. На огонь нужно было выливать воду. И чем-то хлопать по нему, да-да.

   - Воду тащи! - заорал он, снова огляделся и, подскочив к дивану, сдернул с него покрывало, отчего во все стороны порхнули Динины журналы. Дина, правильно истолковав его намерения, заверещала:

   - Моим покрывалом?! С ума сошел?!

   - Тащи воду, дура! - рявкнул муж. Дина, возмущенно раскрыв глаза, исчезла в мгновение ока. Леонид безжалостно принялся колотить веселые огненные язычки покрывалом, отчего мгновенно взмок, а язычки угасали и вспыхивали вновь, точно играя с ним, и выжженное пятно неумолимо продолжало расползаться. Дым уже клубился под потолком, в гостиной стало удушающее и пасмурно, и хрустальная люстра мрачно сияла сквозь сизое, чуть позвякивая бесчисленными подвесками. Леонид, осатанев и уже ничего не видя вокруг себя, яростно бил изувеченным покрывалом по огню. Спине и плечам было жарко - невыносимо жарко, они прямо-таки горели, а огонь все не унимался, ковер прогорел уже до самого пола, уже полыхал и паркет. Дина наконец-то влетела в гостиную с кастрюлькой в руках, и, углядев ее краем глаза, Леонид пропыхтел:

   - Еще меньше ничего найти не могла?!..

   Окончание фразы превратилось в болезненный вопль. Леонид, отскочив, завертелся юлой, хлопая себя по занявшейся на спине рубашке. Подоспевшая Дина окатила его из кастрюльки, отчего Леонид мгновенно погас и художественно украсился остатками вчерашнего грибного супа.

   - Как ты умудрился?!.. - пискнула жена, роняя кастрюльку на пол.

   - Не знаю, - Леонид судорожно ощупал обожженную спину там, куда смог дотянуться, опустил руку и тупо посмотрел на прилипший к ладони шампиньон. Перевел взгляд на развеселый пожар под люстрой. Огонь разгорался - огонь, который, согласно всем законам уже давно должен был погаснуть.

   Электроприборы далеко, балконная дверь закрыта. Этот огонь, собственно, вообще никак не мог тут появиться.

   А уж на его спине и подавно.

   Дина опять начала что-то верещать, но Леонид не слушал ее. Леонид уронил изуродованное покрывало и медленно поднял глаза к потолку. И внезапно Леониду в голову пришла нелепейшая, совершенно невозможная мысль.

   - Выключи-ка свет, - велел он жене.

   - Что?

   - Живо выключи чертову люстру!

   Дина испуганно прыгнула к выключателю, свет погас, и в комнату протекли дымные сумерки. Леонид, помедлив, осторожно подошел к пожарчику посреди гостиной и остановился, глядя очень внимательно.

   Язычки пламени уже не были такими проворными, танец их стал утомленным, сонным, и они истончались прямо на глазах. Вот осталось их совсем немного, вот уже и не видно почти, вот и нет их вовсе, и только дым колышется над испорченным ковром.

   - Включи люстру! - повелел Леонид.

   - Что?

   - Солнце, просто нажми на этот долбанный выключатель!!!

   Дина щелкнула выключателем, и Леонид, почти не дыша, уставился на ковровую гарь, в центре которой вновь тут же начала зарождаться развеселая огненная пляска. Потом подошел к стене и на этот раз сам выключил свет.

   - Леня, - пискнула окутанная дымом Дина, теперь тоже понявшая, в чем дело, - но ведь так же не бывает. Как это?

   Леонид не ответил. Леонид прошел на кухню, достал из холодильника бутылку пива и выпил ее в несколько глотков.