Настроение у Кенрика было радужным, хотя он и неимоверно устал. Жизни наставники ему не давали; о том, что такое свободное время, юноша давным-давно позабыл, но это, как ни странно, его больше не волновало — привык. Поначалу только было очень трудно, Кенрик не раз думал, что вскоре сойдет с ума, однако не сошел. Вставал он в шесть утра, бежал на тренировку, на которой из него вытягивали все жилы, а в десять уже должен был находиться на занятиях в Антрайне. Там тоже спрашивали очень строго, и если юноша приходил не подготовившись, сообщали командиру отряда, после чего начиналось настоящее «веселье». По окончании занятий в четыре часа дня он обедал и возвращался на базу, где снова начинались тренировки, продолжавшиеся порой до десяти вечера, а ведь нужно было еще выучить уроки. Но со временем Кенрик втянулся, ему даже понравилось напрягать все свои силы, выкладываться до конца. Да и результаты радовали. Мало уже было в королевстве бойцов, способных справиться с ним в одиночку. Это не говоря о магии, которую он постиг значительно глубже, чем подозревали магистры-визуалы, и неудивительно, с таким-то учителем, как Витой Посох. С каждым днем юноша все больше понимал, что за прошедшие тысячелетия магия деградировала, и сильно. То, что для Посоха было крайне просто, для визуалов Антрайна оказывалось попросту невозможно. Визуальная магия и в самом деле являлась лишь слабым отголоском истинной.

Посох хорошо учил Кенрика, он очень много нового узнал. Значительно труднее, чем учиться, было скрывать свои знания от наставников, не дать им понять, что он умеет значительно больше них. И те не могли нахвалиться на талантливого студиозуса, не раз говорили ему, что при его таланте надо все силы отдавать магии, а не заниматься всякой чушью, намекая на то, что Кенрик состоит в отряде невидимок. Но юноша не собирался отказываться от отряда, в котором он впервые в жизни почувствовал себя своим среди своих. В среде невидимок никого не волновало, аристократ ты или простолюдин, маг или обычный человек, важно было только, каков ты на самом деле, не подведешь ли в бою, можно ли тебе доверить спину. И менять это на паучьи отношения магов Антрайна? Нет уж, Кенрик еще не сошел с ума.

«А ты что думал? — раздраженно проворчал Витой Посох, подслушав мысли своего носителя. — Я тебе не раз говорил, что маги — одиночки, и каждый ревниво воспринимает успехи другого. Поэтому не светись, не лезь, куда не просят, не показывай, что ты умнее них».

«Ох, как же ты мне надоел своей паранойей», — простонал Кенрик.

«Лучше быть живым параноиком, чем дохлым оптимистом!»

«Ну-ну. С таким характером, как у тебя, быстро удавят».

«Пусть попробуют! — презрительно бросил Посох. — Многие пытались, да ни у кого не вышло. И вообще, когда мы пойдем искать остальные мои части?!»

«Откуда я знаю, — отмахнулся Кенрик. — Мне как-то не до того. Сам знаешь, что дышать некогда».

«Знаю, — неохотно согласился вредный артефакт. — Взялись за тебя плотно. Я даже удивляюсь, с чего бы это? Уж не заподозрили ли они, что это мы им победу на блюдечке преподнесли?»

«Не дайте Трое! — поежился юноша. — Но вряд ли, а то я давно бы сидел в подвалах варла[1] и общался с их палачами».

«Не считай Мертвого Герцога дураком. Если он понял, что ты мой носитель, то он с тебя пылинки сдувать будет. Ему совсем не нужен во врагах маг такой силы. Тем более что этот маг изначально хорошо относится к Игмалиону. Только дурак станет превращать его во врага».

«Ну вот, настроение ты мне все-таки испортил, зараза…» — вздохнул Кенрик.

«А это чтобы жизнь медом не казалась, — довольно хохотнул Посох. — А то ты что-то в последнее время больно уж благодушным стал. Слишком расслабился. Забыл, как по лесу бегал, а за тобой пять полков охотились? Гляди, может и повториться».

«Да чтоб тебя! — в сердцах рявкнул юноша. — Только хорошее настроение, так нет же, ему надо все изгадить!»

«На том стоим», — удовлетворенно заявил артефакт и умолк.

Кенрик, недовольно бурча, поплелся дальше, радужного настроения как не бывало. И таким образом беранисов посох доставал его постоянно, не давая успокоиться, заставляя постоянно быть начеку и никому не верить. Юноше страшно надоело иметь тайны от друзей, жить двойной жизнью, строя из себя того, кем не являлся. Но приходилось: вредный артефакт не желал, чтобы другие люди знали о нем. Кенрик, конечно, понимал почему. Слишком печальный опыт был у Посоха. Слишком много раз его носителей убивали, а его самого лишали силы. Вот он и не верил никому. Но как же это безмерно раздражало!

— Кенрик, ты куда? — донесся сзади звонкий девичий голос.

Он оглянулся и улыбнулся при виде Ларики, единственной из их учебной группы в Антрайне, с кем он подружился. Остальные снобы — а так вышло, что в их группе учились сплошь аристократы, с презрением относились к выскочке-простолюдину, да еще и родом из другой каверны. Юноша никому не навязывался, благо его не травили, а просто игнорировали. Ларика ло’Даланди, хотя тоже аристократка, оказалась приятным исключением, относясь к Кенрику, как к равному. Кто знает, почему, может, потому, что остальные в группе ее не слишком любили, считая недостаточно знатной. Ее отец был всего лишь виконтом, да еще и отнюдь небогатым. Если бы не проявившийся в юности дар визуала, то судьба девушки оказалась бы незавидной. Скорее всего, ее отдали бы в монастырь, так как у ее отца не было приданого для дочери.

— Как обычно, — ответил юноша. — В казармы. У меня сегодня еще тренировка.

— Слушай, а когда ты отдыхаешь? — удивленно приподняла брови Ларика.

— Никогда, — улыбнулся Кенрик. — Точнее, вот сейчас, пока иду, отдыхаю. Потому и иду пешком, а не еду на Черныше, не то бы слишком быстро в казармах оказался, а там сразу в оборот возьмут. С моими наставниками не забалуешь.

— Как можно так жить? — поежилась девушка. — Я бы не смогла.

— Я тоже думал, что не смогу, — вздохнул юноша. — Пришлось привыкать. Когда выбора не остается, деваться некуда. Я скорее из Антрайна уйду, чем из отряда.

— Почему? — удивилась Ларика. — Ведь магия — это все. Это сама жизнь!

— Кому как, — возразил Кенрик. — Мне друзья и отношения с ними куда важнее магии. Ни одна магия не даст тебе настоящих друзей. Да и занят наш отряд очень важным делом. Магия мне в этом только подмога.

— Странный ты… Все маги, кого я знаю, чуть ли не молятся на свою силу, а ты нет.

— Это их личное дело, их выбор и их право. Трое дали нам свободу воли, и каждый отвечает за свой выбор сам.

— Странный ты, — повторила Ларика. — Ну ладно, я не о том хотела спросить. У меня послезавтра вечеринка. Придешь?

— Ну, не знаю, — растерялся Кенрик. Его, кроме сослуживцев из отряда, еще никто на вечеринки не приглашал, тем более девушки. — Если смогу отпроситься у наставника…

— Отпросись, — лукаво улыбнулась она. — Снобов из нашей группы не будет. Хочу тебя познакомить с парой интересных ребят. Если хочешь, приходи с девушкой.

— Она не согласится, — понурился юноша. — Кто я, и кто она…

— А кто она? — загорелись любопытством глаза Ларики.

— Е… — Только в этот момент Кенрик понял, что чуть не проговорился, уж кому-кому, а его соученице не стоило знать, что он знаком с ее высочеством Телией. — Извини, не могу сказать. Она очень знатная, и не мне с ней… э-э-э…

— Так приходи сам, буду рада тебя видеть, — ничуть не огорчилась девушка. — Ты прав. С высокой знатью лучше не водиться, они нас и за людей не считают.

Кенрик хотел было возразить, что Телия совсем не такая, но все же предпочел промолчать. Не хватало только дать начало еще одному слуху о принцессе, которая и так была при дворе белой вороной, ничуть не интересуясь светской жизнью. Он попрощался с Ларикой, и каждый отправился по своим делам.

Казармы встретили юношу непривычной суетой. Невидимки носились вокруг с упряжью, оружием и вещевыми мешками, явно собираясь в поход. Интересно куда? Ведь никаких предпосылок для этого не было, стаи диких зорхайнов давно уже не терроризировали королевство. При помощи Высших их переловили и рассадили по вольерам. А что еще могло случиться? Опять бунт?