Его свирепую? Иль как рабы

Трудились тяжко, по законам войн,

Подручными в Аду, в огне палящем,

Посыльными в бездонной, мрачной мгле?

Что толку в нашем вечном бытии

И силе нашей, вечно-неизменной,

Коль нам терзаться вечно суждено?"

Ему Отступник тотчас возразил:

"— В страданьях ли, в борьбе ли, — горе слабым,

О падший Херувим! Но знай, к Добру

Стремиться мы не станем с этих пор.

Мы будем счастливы, творя лишь Зло,

Его державной воле вопреки.

И если Провидением своим

Он в нашем Зле зерно Добра взрастит,

Мы извратить должны благой исход,

В Его Добре источник Зла сыскав.

Успехом нашим будет не однажды

Он опечален; верю, что не раз

Мы волю сокровенную Его

Собьём с пути, от цели отведя...

Но глянь! Свирепый Мститель отозвал

К вратам Небес карателей своих.

Палящий ураган и серный град,

Нас бичевавшие, когда с вершин

Мы падали в клокочущий огонь,

Иссякли. Молниями окрылённый

И гневом яростным, разящий гром

Опустошил, как видно, свой колчан,

Стихая постепенно, и уже

Не так бушует. Упустить нельзя

Счастливую возможность, что оставил

В насмешку или злобу утолив,

Противник нам. Вот голый, гиблый край,

Обитель скорби, где чуть-чуть сквозит,

Мигая мёртвым светом в темноте,

Трепещущее пламя. Тут найдём

Убежище от вздыбленных валов

И отдых, если здесь он существует,

Вновь соберём разбитые войска,

Обсудим, как нам больше досадить

Противнику и справиться с бедой,

В надежде — силу или, наконец,

В отчаянье — решимость почерпнуть!"

Так молвил Сатана. Приподнял он

Над бездной голову; его глаза

Метали искры; плыло позади

Чудовищное тело, по длине

Титанам равное иль Земнородным -

Врагам Юпитера! Как Бриарей,

Сын Посейдона, или как Тифон,

В пещере обитавший, возле Тарса,

Как великан морей — Левиафан,

Когда вблизи Норвежских берегов

Он спит, а запоздавший рулевой,

Приняв его за остров, меж чешуй

Кидает якорь, защитив ладью

От ветра, и стоит, пока заря

Не усмехнётся морю поутру,-

Так Архивраг разлёгся на волнах,

Прикованный к пучине. Никогда

Он головой не мог бы шевельнуть

Без попущенья свыше. Провиденье

Дало ему простор для тёмных дел

И новых преступлений, дабы сам

Проклятье на себя он вновь навлёк,

Терзался, видя, что любое Зло

Во благо бесконечное, в Добро

Преображается, что род людской,

Им соблазнённый, будет пощажён

По милости великой, но втройне

Обрушится возмездье на Врага.

Огромный, он воспрянул из огня,

Два серных вала отогнав назад;

Их взвихрённые гребни, раскатись,

Образовали пропасть, но пловец

На крыльях в сумеречный воздух взмыл,

Принявший непривычно тяжкий груз,

И к суше долетел, когда назвать

Возможно сушей — отверделый жар,

Тогда как жидкий жар в пучине тлел.

Такой же почва принимает цвет,

Когда подземный шторм срывает холм

С вершин Пелора, или ребра скал

Гремящей Этны, чьё полно нутро

Огнеопасных, взрывчатых веществ,

И при посредстве минеральных сил,

Наружу извергаемых из недр

Воспламенёнными, а позади,

Дымясь и тлея, остаётся дно

Смердящее. Вот что пятой проклятой

Нащупал Враг! Соратник — вслед за ним.

Тщеславно ликовали гордецы.

Сочтя, что от Стигийских вод спаслись

Они, как боги, — собственной своей

Вновь обретённой силой, наотрез

Произволенье Неба отрицая.

"— На эту ли юдоль сменили мы,-

Архангел падший молвил, — Небеса

И свет Небес на тьму? Да будет так!

Он всемогущ, а мощь всегда права.

Подальше от Него! Он выше нас

Не разумом, но силой; в остальном

Мы равные. Прощай, блаженный край!

Привет тебе, зловещий мир! Привет,

Геенна запредельная! Прими

Хозяина, чей дух не устрашат

Ни время, ни пространство. Он в себе

Обрёл своё пространство и создать

В себе из Рая — Ад и Рай из Ада

Он может. Где б я ни был, все равно

Собой останусь, — в этом не слабей

Того, кто громом первенство снискал.

Здесь мы свободны. Здесь не создал Он

Завидный край; Он не изгонит нас

Из этих мест. Здесь наша власть прочна,

И мне сдаётся, даже в бездне власть -

Достойная награда. Лучше быть

Владыкой Ада, чем слугою Неба!

Но почему же преданных друзей,

Собратьев по беде, простёртых здесь,

В забвенном озере, мы не зовём

Приют наш скорбный разделить и, вновь

Объединясь, разведать: что ещё

Мы в силах у Небес отвоевать

И что осталось нам в Аду утратить?"

Так молвил Сатана, и Вельзевул

Ответствовал: "— О Вождь отважных войск,

Воистину, лишь Всемогущий мог

Их разгромить! Пусть голос твой опять

Раздастся, как незыблемый залог

Надежды, ободрявшей часто нас

Среди опасностей и страха! Пусть

Он прозвучит как боевой сигнал

И мужество соратникам вернёт,

Низринутым в пылающую топь,

Беспамятно недвижным, оглушённым

Паденьем с непомерной вышины!"

Он смолк, и тотчас Архивраг побрёл

К обрыву, за спину закинув щит,-

В эфире закалённый круглый диск,

Огромный и похожий на луну,

Когда её в оптическом стекле,

С Вальдарно или Фьезольских высот,

Мудрец Тосканский ночью созерцал,

Стремясь на шаре пёстром различить

Материки, потоки и хребты.

Отступник, опираясь на копьё,

Перед которым высочайший ствол

Сосны Норвежской, срубленной на мачту,

Для величайшего из кораблей,

Казался бы тростинкой, — брёл вперёд

По раскалённым глыбам; а давно ль

Скользил в лазури лёгкою стопой?

Его терзали духота и смрад,

Но, боль превозмогая, он достиг

Пучины серной, с края возопив

К бойцам, валяющимся, как листва

Осенняя, устлавшая пластами

Лесные Валамброзские ручьи,

Текущие под сенью тёмных крон

Дубравы Этрурийской; так полёг

Тростник близ Моря Чермного, когда

Ветрами Орион расколыхал

Глубины вод и потопил в волнах

Бузириса и конников его

Мемфисских, что преследовали вскачь

Сынов Земли Гесем, а беглецы

Взирали с берега на мертвецов,

Плывущих средь обломков колесниц;

Так, потрясённые, бунтовщики

Лежали грудами, но Вождь вскричал,

И гулким громом отозвался Ад:

"— Князья! Воители! Недавний цвет

Небес, теперь утраченных навек!

Возможно ли эфирным существам

Столь унывать? Ужели, утомясь

Трудами ратными, решили вы

В пылающей пучине опочить?

Вы в райских долах, что ли, сладкий сон

Вкушаете? Никак, вы поклялись

Хваленье Победителю воздать

Униженно? Взирает Он меж тем

На Херувимов и на Серафимов,

Низверженных с оружьем заодно

Изломанным, с обрывками знамён!

Иль ждёте вы, чтобы Его гонцы,

Бессилье наше с Неба углядев,

Накинулись и дротиками молний

Ко дну Геенны пригвоздили нас?

Восстаньте же, не то конец всему!"

Сгорая от стыда, взлетели вмиг

Бойцы. Так задремавший часовой

Спросонья вздрагивает, услыхав

Начальства строгий окрик. Сознавая

Свои мученья и беду свою,

Стряхнув оцепененье, Сатане

Покорствуют несметные войска.

Так, в чёрный день Египта, мощный жезл

Вознёс Амрамов сын, и саранча,

Которую пригнал восточный ветр,

Нависла тучей, мрачною, как ночь,

Над грешной Фараоновой землёй

И затемнила Нильскую страну;

Не меньшей тучей воспарила рать

Под своды адские, сквозь пламена,

Её лизавшие со всех сторон.

Но вот копьём Владыка подал знак,

И плавно опускаются полки

На серу отверделую, покрыв